Сломанное копье

 

Лев очень мудрый и опасный зверь, он превосходит всех животных, и, чтобы проявить настоящее мужество и силу воина, надо убить льва. Добыть антилопу — это ничто. Надо убить царя всех зверей мира — льва!» «Подожди, но ведь в природе лев боится слона и отступает перед ним. Тогда почему добычу льва вы ставите выше охоты на слона?» «Слон не охотится на наших коз и коров и буйвол тоже. Только лев настолько силен, что может загрызть двух коров. И мы охотимся на льва, который вызывает страх почти у всех зверей. Да и по масайской традиции так уж повелось, чтобы доказать свою мужскую зрелость и отвагу, надо убить именно льва. Слон — травоядное животное, и это не та добыча, которой можно гордиться».

 

Необычные ответы моего собеседника будоражили мое воображение, и я был готов засыпать его вопросами. Но Ормуэнви, 25 летний моран (воин), всем своим видом показывал, что «пора и честь знать», то есть заканчивать наши ночные бдения у костра. Сказывалась усталость, накопившаяся за два дня беспрерывных, но, увы, безрезультатных поисков львов, задушивших нескольких коров.
Завтра на рассвете мораны, возглавляемые Орму, собирались продолжить поиск...

С Орму я познакомился всего несколько часов назад, когда вместе с моей съемочной группой приехал в одну из масайских деревенек Масай Мары, собирая материал для документального фильма об этом удивительном племени. Там-то мы и увидели группу моранов во главе с Орму.
С длинными копьями, с раскрашенными в боевой рисунок ногами, возбужденные, они всем своим видом демонстрировали серьезность происходящего. По их словам, львы, убившие два дня назад несколько коров, были где-то поблизости. На рассвете слышали львиный рык и в ответ истошный лай деревенских собак. Молодые воины буквально горели желанием найти и поквитаться с хищниками, так как в жизни мужчины-масая есть только две ценности, две святыни — скот и дети, которые он обязан защитить даже ценой своей жизни.
Какой документалист откажется снять схватку масаев со львом? Нам выпал редчайший шанс, и мы, не особенно думая о возможных роковых последствиях, разумеется, напросились сопровождать моранов. Так завязалось мое знакомство с Орму, без которого не было бы и этой истории.

ВОИНЫ И СКОТОВОДЫ
О масаях, наверное, можно рассказывать без конца. Это на редкость колоритное и своеобразное племя, которому посвящены многие книги и фильмы, написанные и снятые о бескрайних просторах Масай Мары и Серенгети и их обитателях.
Когда-то, в доколониальную эпоху, воинственные масаи контролировали огромные территории: они простирались от озера Туркана (Рудольфа), что на границе Эфиопии и Кении, до предгорьев Килиманджаро. Затем пришли англичане, которые с огромным трудом, силой вытеснили масаев и их стада на засушливые пастбища Масай Мары и Серенгети. А в 1894 г. Британия и Германия, определяя свои «сферы влияния» в Восточной Африке, и вовсе разделили некогда единый народ на две части, установив границу между Кенией и Танзанией.

Скот здесь — все: религия, пища, одежда, постель, тепло, даже строительный материал. В языке маа есть больше 30 слов, служащих для описания скота, по цвету, возрасту, форме рогов.

Первого теленка мальчику, как правило, дарят в день инициации (обрезания). И только размер стада определяет общественный вес и степень богатства человека. К слову, у нашего друга Орму к 25 годам уже образовалось стадо из 45 быков и коров, четыре из которых были захвачены им в ходе набегов на стада племени кикуйя, проживающего в соседней Танзании.

Я пишу об этом только затем, чтобы вы, уважаемые читатели, ощутили, насколько велика любовь масаев к своим домашним животным, и насколько беспредельной становится ярость масая, когда кто-либо, зверь или человек, угрожает их безопасности!

МАСАИ И ЛЬВЫ
Масаи испокон веков проживают на своих засушливых землях вместе с дикими животными. Молодые воины, мораны, охраняющие скот от соседских набегов и хищников, охотятся в саванне. Иногда ради мяса, чаще — ради демонстрации своей удали и соревнования с товарищами, всегда, когда надо защитить скот от гиен, леопардов и львов. Но только к последним масаи испытывают сложный комплекс чувств, от восхищения до ненависти.

Более того, возьму смелость утверждать, что охота на льва является совершенно особым ритуалом, почти священным действом, частью масайской культуры. В сознании масаев охота на льва есть проявление высшей воинской доблести, тест на мужскую зрелость, демонстрация максимальной личной отваги. Прежде, лишь пройдя через это испытание, моран получал право на создание семьи. Во все времена не только удачливые охотники, но также погибшие или раненные в схватке с грозным зверем становились гордостью клана. Наконец, только львам посвящено столько песен или легенд, и только перед охотой на льва мораны исполняют особый, полный чарующей магии танец, имитируя рык грозной кошки.

В былые времена устраивались массовые ритуальные охоты на льва, в которых мораны доказывали свою отвагу и мужскую зрелость. Но в 70-х годах прошлого века правительство Кении, уступая нажиму природозащитных организаций, запретило всю охоту в стране, что не могло не сказаться и на традициях масаев. Под угрозой крупных штрафов и даже тюремного заключения им было категорически запрещено охотиться на львов.
Однако эти запреты мало смутили масаев. В отношении львов, убивающих их скот, продолжал действовать принцип «око за око».
Некоторые группы масаев, пытаясь защитить свой скот, стали употреблять даже яд, о чем раньше, до запрета, они бы и не подумали.
«Если власти не способны контролировать львов, — говорили нам мораны, — то мы не будем сидеть сложа руки. Мы станем контролировать их сами с помощью смерти!» Или: «Мы не боимся ареста или тюрьмы, так как защищаем то, что принадлежит нам».

СХВАТКА
И все же охоты, в том числе и ритуальные, разумеется, не в таких масштабах, как раньше, происходят в Масайленде и по сей день.
Масаи, конечно, помнят о запретах и компенсациях, боятся утечки информации в полицию. Они уважают царя зверей, восхищаются его красотой, силой и храбростью. Но стоит льву напасть на скот, причем не важно, на кого — на коров, овец или коз, — как восхищение мгновенно превращается в лютую ненависть. В молодых воинах просыпается неукротимый зов предков. И тогда для человека и зверя наступает момент истины: они сходятся в схватке не на жизнь, а на смерть! Те, кто был свидетелем таких поединков, рассказывают о пережитом шоке.

Вот как описывал увиденное сэр Эдвард Григ, британский губернатор колониальной Кении, которому
в 1930 г. довелось присутствовать на такой охоте. «Масаи начали кричать: «Симба, симба, симба (лев на суахили. — С. Я.)!» И когда этот пронзительный крик, набирая силу, перешел в сплошной вопль и достиг апогея, в отшатнувшееся в ужасе тело кошки был нанесен решающий удар. Лев умер от всеустрашающей страсти — той особенной страсти, которую редко можно увидеть в жизни».

Похожее ощущение схватки с царем зверей я почувствовал и в разговоре с Орму, который, важно это отметить, к моменту нашего знакомства уже добыл в одиночку с помощью одного копья (!) четырех львов! И это не считая 30 гиен и 9 буйволов.
Так вот, по словам моего собеседника, «есть разные львы, те, которые не боятся людей, и те, которые при виде человека дают деру. Если это упрямый и сильный лев, то всегда видно, что он жаждет боя». Однако, продолжал Орму, посвящая меня в психологию поединка, и «Масаи бывают разными. Есть и трусы, есть и смельчаки. Последние мечтают сразиться со львом один на один. Но помни: если ты недостаточно силен или колеблешься, лев почувствует это и атакует тебя первым! И у тебя есть только одно копье и всего один лишь шанс, чтобы нанести решающий удар!

Уместно сказать несколько слов о знаменитых копьях и ином оружии масаев, используемых на охоте. Обычно длина копья достигает 64 инча, причем половина (33 инча) приходится на наконечник. Копье очень хорошо сбалансировано и на расстоянии 15–20 метров пронзает насквозь крупного зверя. Кроме того, в контактной схватке, которая случается достаточно часто, особенно если брошенное копье не причинило зверю большого вреда, моран может воспользоваться коротким мечом и не похожим ни на что орудием, сделанным из ребра жирафа, которое вставляется в разверзнутую пасть льва как распорка. Иногда используется и щит, сделанный из буйволиной шкуры. Но особым шиком считается схватиться со львом именно с одним копьем, не обременяя себя тяжеловатым щитом.

Что касается самой охоты, то, как и встарь, она бывает коллективной или одиночной. Как я уже отметил выше, Орму четырежды сходился в схватке со львом один на один. Обычно это случается прямо на пастбище, особенно ночью, когда львы выходят на охоту. Такой поединок всегда очень опасен, и шестеро друзей Орму скончались от полученных ран, защищая от львов свой скот.

Для коллективной же охоты, когда мораны должны преследовать зверя, как правило, отбираются 5−8 самых отважных и искушенных воинов. Среди них заранее определяется тот, кому достается особая честь бросить копье первым. В нашем случае выбор пал именно на Орму. Остальные должны ассистировать и поддержать в случае надобности товарища.

Охота начинается при первых лучах солнца, когда мораны могут различить львиный след. Масаи двигаются быстро и молча, обмениваясь лишь знаками. Попадающиеся по пути островки буша окружаются и забрасываются камнями и палками, чтобы выгнать оттуда затаившегося зверя. Схватка со львом в зарослях запредельно опасна, поэтому масаи всегда стараются вытянуть льва на открытую местность.

На этих охотах всегда человек ищет зверя, так как львы, особенно сытые, крайне редко нападают на людей. Порой масаи преследуют зверя на расстоянии до 30 и более километров, не неся с собой даже воды!

Главная задача — как можно быстрее найти льва и, не давая ему передышки, вынудить его атаковать. Львы, как известно, не любят шума, поэтому мораны также используют металлические колокольчики, чтобы с помощью громкого звука привести кошку в ярость и заставить броситься на охотников.
Если зверь серьезно ранен, а ни один лев, рассказывал мне Орму, не умирает сразу, находятся отчаянные смельчаки, которые стараются ухватить его за хвост хотя бы на несколько мгновений, пока его не атакуют другие мораны. Так воины демонстрируют не только свою запредельную отвагу, но и презрение к смерти.
Не приходится удивляться, что практически ни одна из таких охот не заканчивается без ран и тяжелых увечий. Нередко мораны гибнут на поле боя или умирают от полученных ран. Любопытно, что, по словам Орму, если в рукопашной схватке со львом есть шанс уцелеть, то в поединке с крупным леопардом — почти никакого: «Лев кусает, рвет тело, ломает кости, а леопард опаснее, он старается убить тебя сразу, кусая в голову».
У масаев нет кладбищ, всех умерших они относят в саванну, оставляя на съедение хищникам. Погибнуть же в поединке со львом считается доблестью. «Такая гибель для морана — высшее проявление мужества!»

Тело умершего воина оставляют на месте гибели, предварительно смазав его жиром и маслом. Это делается, чтобы привлечь хищников.
Считается, что моран прожил славную жизнь, если его тело съедают за два дня после смерти. Но — внимание! Если проходит больше двух дней, а тело, не дай Бог, осталось нетронутым, значит, он был... дурным человеком.

ПОБЕДИТЕЛЮ ДОСТАЕТСЯ ВСЕ!
Когда охотники возвращаются с добычей в деревню, начинается празднование, которое длится несколько дней. Больше всего почестей выпадает, конечно, на долю лучшего охотника, который первым нанес удар копьем и ранил зверя. Этот моран оказывается в центре внимания женщин и девушек. Ему дарят наплечный ремень, украшенный бисером, который он впредь будет носить на всех значимых для клана церемониях. Его подвиг будут прославлять в песнях и сказаниях. Товарищи по охоте дадут ему почетную кличку. И он будет окружен вниманием и почетом в течение всей жизни.

Победитель льва становится желанным для всех незамужних девушек. Они мечтают стать его женой. Каждая из них, делился своим опытом Орму, хочет повесить на шею амулет из клыка царя зверей, чтобы всем демонстрировать свою нежную дружбу с удачливым охотником. И, словно предваряя мой вопрос о его амурных успехах, Орму признался, что сразу шесть девушек носят подаренные им амулеты. Кроме клыков поверженного льва, масаи забирают еще хвост, шкуру и, конечно же, гриву. Это самый драгоценный трофей, поэтому мораны стараются охотиться на матерых львов, а не на молодых или самок.
Женщины выделывают шкуру, украшают ее бисером и дарят победителю. Нередко из гривы делают высокие шапки или накидки, которые набрасывают на плечи охотника во время церемоний.

Также большой популярностью среди масаев пользуются шапки, сшитые из шкуры леопарда.
«Грива имеет для нас исключительное значение, — рассказывал мне Орму. — В каждой деревне должна быть грива. Если ее нет, то это очень плохой знак. На ночь гриву, как правило, вывешивают на двери дома, чтобы лев, если он подойдет, увидел, что в нем проживает гроза всех львов. Тогда и он, и гиены обойдут этот дом стороной».
Но грива имеет не только, так сказать, церемониальное, но и сакральное значение. В конце своей жизни обладатель гривы должен вернуть ее в саванну. Перед этим старый воин приносит в жертву козленка, чтобы «уважить» гриву, смазывает ее растопленным бараньим жиром. Это делается для того, чтобы гриву съели гиены, но главное, чтобы оградить старого охотника от злых духов, так как грива льва за долгую жизнь вместе с охотником становится частью его духовного мира, и поэтому ее нельзя просто выкинуть, а надо «проявить уважение». Так же обставляется и «прощание» с львиным хвостом, который тоже возвращается в саванну.

Есть и другой способ «проститься» перед смертью с гривой. Если среди товарищей старого охотника есть воин, который пользуется его полным доверием, но сам он не добыл льва, то ему грива может быть передана по наследству. Тогда, в знак благодарности, последний дарит старшей жене умирающего корову.
В завершение вечера нас ждали традицион­ные танцы моранов с имитацией рыка льва. Зачарованный этим зрелищем, я только поражался выносливости молодых людей, которые после трех дней беспрерывной охоты, полуголодные, казалось, могли танцевать бесконечно...