Рыбацкие суеверия

Многие народы всегда стремились оказать рыбам всякого рода почести и знаки внимания. Например, перуанские индейцы и по сей день верят, что все виды рыб произошли от одной-единственной рыбы, обитавшей в «верхнем мире» (так они имеют небо); эта рыба, мол, проявила заботу об индейцах, отдав на прокорм племенам свое многочисленное потомство.

Поэтому в области, где вылавливали больше всего сардин, поклонялись сардинам; в других районах – скатам, в третьих – налимам, в четвертых – золотым рыбкам (по причине их красоты), в пятых – речным ракам. В местах, где рыба не водилась или где не знали, как ее вылавливать, поклонялись крабам.

Индейцы-квакиютль в Колумбии верили, что души лососей после смерти возвращаются в страну лососей. Поэтому они следили, чтобы кости и потроха лососей были выброшены в море, где при воскрешении в них мог бы вселиться дух лосося.

Индейцы племени оттава из Канады старались не сжигать рыбьи кости из боязни вызвать недовольство духов рыб и их нежелание идти в расставленные сети. Исходили при этом из того, что душа убитой рыбы переходила в тела других рыб.

Гуроны также не бросали в огонь кости рыб, чтобы души их не отправились предупредить других рыб не попадаться в сети сжигающих рыбьи кости гуронов. У них даже были люди, специализирующиеся на чтении рыбам проповедей, в которых они уговаривали рыб прийти в сети.

На хороших «проповедников» был большой спрос. Французский миссионер Сагар, проживая в поселке гуронов, пишет об одном таком проповеднике, который постоянно в своей речи убеждал рыб, что его соплеменники не сжигают кости: «На эту тему он распространялся с особой елейностью. Он упрашивал, заклинал, приглашал, умолял прийти рыбу в сети, быть мужественной, ничего не бояться: ведь она оказывает услугу своим друзьям, которые относятся к ней с уважением и не сжигают рыбьих костей».

А жители острова Герцога Йоркского каждый год украшали каноэ цветами и папоротниками, нагружали (или делали вид, что нагружали) его деньгами в виде раковин и в возмещение ущерба, нанесенного рыбе прошлогодним уловом, пускали каноэ на волю волн.

Чтобы снискать доверие остальных рыб, считалось особенно важным обойтись хорошо с первой пойманной рыбой, так как поведение остальных рыб якобы находится в прямой зависимости от приема, оказанного их первой представительнице.

Еще более суровые меры предосторожности принимались, когда речь шла о первой рыбе в промысловом сезоне. Когда весной лососи начинали подниматься вверх по течению рек, все индейские племена, обитавшие вдоль Тихоокеанского побережья Америки и на берегах рек, устраивали им почетный прием. Они выходили навстречу первым лососям, поднявшимся по течению, и обращались к ним с почтительной речью: «О, рыбы, рыбы, вы все сплошь вожди. Да, вы все вожди».

Индейцы-тлинкиты на Аляске также обращались с первым палтусом с надлежащей вежливостью, величая его вождем, и устраивали в его честь праздник, знаменующий начало промыслового сезона.
Весной, когда только начинали дуть теплые южные ветры и лососи поднимались вверх по течению рек, индейцы-кароки из Калифорнии исполняли «лососевый танец», чтобы обеспечить хороший улов. Старейшина племени уходил в горы, где в течение десяти дней ничего не ел. Когда он приходил обратно, все его соплеменники разбегались в разные стороны, а сам он направлялся к реке, брал в руки пойманного первым лосося, съедал кусок рыбы, а остальную часть сжигал в коптильне – на священном огне. Ни один индеец не имел права ловить лососей до исполнения танца и в течение десяти дней после его исполнения, хотя бы семья умирала от голода.

У тех же тлинкитов и у идейцев-кароков существовало поверье, что лососи не пойдут к рыбаку, который построил помост для ловли лососей из стволов деревьев, подобранных на берегу реки, где лососи могли видеть его за этим занятием. Необходимые для этой цели стволы деревьев должны быть принесены с вершины самой высокой горы. Рыбак даром потратит свой труд, если второй год подряд воспользуется теми же опорами для сооружения помоста и запруды, «потому что старые лососи уже успели рассказать о них молодым».

Айны, готовясь к началу рыбного сезона, обязательно соблюдали предписания ритуальной чистоты, которые сохранили до наших дней, а когда уходили на промысел, их оставшиеся дома жены хранили строгое молчание, чтобы рыба, услышав их разговоры, не исчезла. Пойманную первой рыбу рыбак приносил с собой и проталкивал в хижину через небольшое отверстие, а не через дверь. Пронеси ей ее через дверь, и «это не прошло бы незамеченным для других рыб, которые незамедлительно исчезли бы».

По той же причине другие народности в отдельных случаях вносили в жилище добычу не через дверь, а через окно, дымовое отверстие или специально проделанную дыру в задней стене.