Похороны охотничьего хозяйства

Главохотовское охотничье хозяйство становится несбыточной сказкой, а современное состояние отрасли больше напоминает перекати-поле.

Мифом оборачивается и российская Красная книга, где вместо результатов научных исследований, будь то академической наукой или прикладной, появляются нелепые «инструменты» вроде согласования краснокнижных списков с общественностью.

А по сути, браконьерский промысел наших нырковых уток в Дании — это «реальность, данная нам в ощущениях», вернее, не нам, а западноевропейцам. Это «правильная охота» и «прогрессивный европейский охотничий политик», в котором мы якобы ничего не понимаем.

Не слишком ли много мифов? Для наших «партнеров», вечных и «заклятых», наверное, в самый раз. Для этого и создается целый парк «машин» по производству и пропаганде мифов, где какой-нибудь «гринпис», по свидетельству западных аналитиков, лишь одна из них.

А для миллионов российских охотников? Где та самая пропагандистская машина, стоящая на страже их интересов? Что нужно для возвращения отрасли, «унесенной гринписовским ветром»?

И почему для решения некоторых «кричащих» природоохранных проблем приходится вмешиваться первому лицу государства? Спросим об этом наших ведущих ученых-охотоведов.

А.И. Лисицин: Владимир Александрович, МПР и департамент так и остались глухи к рекомендациям ученых, многолетнему опыту и просто здравому смыслу.

С.Н. Будилин в своем прощальном письме даже не упомянул науку. Худшие прогнозы, данные ведущими учеными-охотоведами, включая Вас, к сожалению, сбылись. Депохоту вообще слили в один «флакон» с департаментом охраняемых природных территорий, деньги на изы-скания в области организации мониторинга так называемых охотничьих ресурсов освоены, но, как заметил один из авторов «Посиделок», блуждания в трех соснах ЗМУ продолжаются. Что бы Вы могли добавить к уже высказанному Вами совсем недавно в «РОГ»?

В.А. Кузякин, д-р биол. наук, профессор:. Как я уже писал, между существующим охотничьим чиновничеством, в бывшем ли Охотдепартаменте МПР или нынешнем, объединенном, и охотничьей наукой разногласия действительно существуют. Они носят концептуальный характер. Возникли они почти сразу после назначения на пост директора охотдепартамента еще в Минсельхозе В.В. Мельникова, тесно связанного с охотничьей бизнес-структурой и с принятием антиохотничьего и антигосударственного Закона «Об охоте».

А.Е. Берсенев, возглавивший затем охотдепартамент, лишь усугубил эти разногласия, доведя их до абсурда. Суть разногласий в непонимании чиновниками социально-экономической природы российского охотничьего хозяйства, банальной охотоведческой и зоологической необразованности,
амбициях и отсутствии какой-либо ответственности.

Малообразованность, волюнтаризм, пренебрежение наукой и безнаказанность привели к тому, что целая отрасль находится в упадке. О нем однозначно высказался и президент России, поставив свою резолюцию «согласен» на известном докладе г. Чуйченко. И даже сейчас отраслью управляют те же люди, которые много лет назад начинали управлять ею вместе с Мельниковым и Берсеневым.

Замечу, что разногласий между охотничьим чиновничеством и наукой в регионах гораздо меньше, а в некоторых регионах их вообще не существует, а абсурд наблюдается в основном на федеральном уровне.

Если совсем коротко, то лучшего практического хода, нежели принятие нового закона и возвращения науки и федеральной экспертизы в охотничье хозяйство, и не придумаешь. Ну а то что «Центрохотконтроль» осуществляет научное обеспечение мониторинга охотничьих животных в России, это, конечно же, миф. Неприятный миф…

А.И. Лисицин: Андрей Борисович, а чего больше, малообразованности или безответственности?

А.Б. Линьков, канд. биол. наук: Наверное, безответственности. Я прекрасно помню, как тот же Берсенев с Моргуновым стояли насмерть за 65-тысячную квоту добычи гусей в Приморье при средней многолетней добыче в три-четыре тысячи. «Так надо!» — объясняли они ситуацию. Я много лет тому назад уже писал об этом в «РОГ».

Только за один этот бред с устройством квотирования добычи «гусей» в другое время после очередной методкомиссии или заседания ученого совета их бы просто выбросили из профессии. Поэтому речь скорее идет о безответственности и безнаказанности.

Главный научный исследователь «Центрохотконтроля» недавно провел ревизию статуса краснокнижных таксонов, основываясь на данных ведущих международных организаций в области мониторинга водоплавающих птиц. И что же это за организации?

Конечно же, это Wetlands International и BirdLife International. В первой из них наш ревизионист проработал много лет и, будучи последовательным сторонником вступления России в пресловутое Афро-Евразийское соглашение (AEWA), был приглашен г. Берсеневым в Центрохотконтроль.

А как же данные отечественного охотничьего орнитологического мониторинга, за который в Департаменте он и должен отвечать? Если судить по весьма общим соображениям, которые он приводит в своих двух последних публикациях в «РОГ» и ссылке на не подлежащие сомнению мнения «зарубежных экспертов», то, как бы помягче выразиться, этот мониторинг уж очень похож на бутафорию.

А как же видовой и популяционный учет добычи с ДНК тестированием, хотя бы гусей? «Остается открытым вопрос…», «требуются уточнения…» и т.д. Но вопрос о весенней гусиной охоте на юге даже не обсуждается. Он закрыт вместе с этой охотой очередным вариантом Правил. Но почему-то только в России.

Где свое Евразийское соглашение по охране и мониторингу мигрирующих охотничьих птиц? Если судить по презентации Правил охоты, то вменяемой регламентации охоты на водоплавающих птиц я не обнаружил. Все то, что десятилетиями нарабатывалось охотничьей орнитологией, для охотничьих клерков просто не существует. Зато легализована петля. Прогрессивное и очень гуманное решение гуманоидов от охоты.

А.И. Лисицин: Юрий Игоревич, как Вы относитесь к теме «мифов» в охотничьем хозяйстве? Вы могли бы ее конкретизировать?

Ю.И. Рожков, д-р биол. наук, профессор: Давайте все-таки отделять мифы от фактов. Успех отрасли в главохотовский период, включая Государственную службу учета, вменяемый для такой огромной территории охотнадзор, включающий, например, отряд по охране сайгака, студенческие дружины по борьбе с браконьерством — это факт.

Красная книга, безусловно, факт. Мифы? Мифы бывают разные. Возьмем, к примеру, амурского тигра. Сразу оговорюсь, охрана амурского тигра, легендарного и прекрасного животного, это замечательно. Но когда она вырывается из зоологического контекста, то превращается в нехороший миф. Тигр, старый и больной или получивший серьезные ранения, превращается в шерхана, тигра-людоеда, или как минимум охотника на домашний скот.

Выпущенный в природу хищник, не всосавший с молоком матери умения жить и выживать в дикой природе, тоже шерхан. Численность хищников всегда колеблется в зависимости от численности жертвы, а искусственное поддержание высокой численности тигра способствует его «шерханизации».

Не может быть только охраны без охотничьего хозяйства, одного из старинного и традиционного в России видов комплексного природопользования, без одновременного мониторинга кормовой базы этого хищника, включающего, между прочим, и белогрудого медведя. «Просто охрана» превращается в нехороший и однобокий мейнстрим и убивает эту самую комплексность. Ведь не секрет, что так и не найдены деньги даже на реальный охотнадзор. В стране его реально нет. Указы президента не выполнены.

Еще один нехороший миф — нехватка денег на охотнадзор. Деньги, включая и бюджетные, которые вращаются в реальном охотничьем хозяйстве, включая оборот охотничьего оружия и снаряжения, псевдоприродоохранной, зоозащитной, зелено-экологической и прочих сферах, через которые, например, финансируются всякого рода «питомники», «экологические мосты-путепроводы» и пр., просто огромные.

Кстати, это еще один весомый довод в пользу новой Главохоты — Росохоты. Ведь только штаб отрасли может консолидировать бюджетные и иные, например частные, средства и нести прямую и персонифицированную ответственность за их использование.