У меня был друг детства Валентин Комаров, с которым мы начинали охотиться лет с четырнадцати. Со временем наши пути разошлись: он завел гончих, я же любил бродить в одиночку.
И вот по прошествии трех десятков лет я как-то обронил в разговоре с Валентином Васильевичем, что хочу послушать яркий гон его собак. У него постоянно жили по шесть-восемь разновозрастных гончих, причем он отдавал предпочтение русским, вел жесткий отбор, оставляя лишь тех, кто работал по лисице. С ними за сезон он брал до двух десятков лисиц. Мне очень хотелось узнать все тонкости охоты с гончими, поучиться, попрактиковаться в ней.
УРОК ПЕРВЫЙ
Мы рассаживаемся в бортовом уазике.
Я выбираю крытый кузов, куда мне подают выжлеца Бурана, Валентин и Павел — кабину, между ними протискивается Роза, пытаясь лизнуть хозяина в лицо. Наш путь лежит к небольшому поселку Пожар, к северо-западу от которого раскинулась роща гектаров на полтораста. В ней Валентин ежегодно добывает по нескольку лисиц. Порадует ли нас сегодняшний день? Ночью моросил дождь, и с утра погода сырая, промозглая.
Не уйдут ли кумушки в норы?
На подъезде к поселку съезжаем с асфальта, и на влажной глинистой почве машину начинает кидать из стороны в сторону. Наконец мы останавливаемся, идем к роще. Валентин объясняет, где встать на номер на опушке. Оказывается, здесь, по неглубокой ложбине, лисицы под гоном часто переходят из лесного массива в недалекие кусты на поле, где у них есть нора. Павел убегает вглубь рощи на хорошо известный ему лаз.
Вдоль опушки дует сильный ветер, холодит лицо, руки, забирается под легкую куртку, и я вскоре понимаю, что одет не для такой охоты. Вдобавок ко всему начинается снег. Да какой! Крупные хлопья летят густо, от них не спрятаться за деревьями.
Проходит четверть часа (а может, и больше), я продрог окончательно. Примерно через полчаса собаки поднимают лисицу, и, хотя за сильным ветром голоса их еле слышны, кровь по жилам бежит веселее, а от мысли, что зверь может выйти на меня, становится тепло. Но гон не приближается, лисица не хочет уходить из леса. Вскоре доносятся несколько слабых выстрелов, голоса гончих замолкают, лишь сильный ветер шумит в кронах деревьев.
Не в силах стоять на месте, я на плохо гнущихся ногах мелкой трусцой припускаю под прикрытие деревьев и вскоре нахожу всех: и привязанных собак, и Валентина, снимающего шкурку с лисицы, и Павла, наблюдающего сей процесс. Замечаю рядом на земле еще одного зверя.
— Двух взял? Молодец! — восхищаюсь я.
— А трех не хочешь? — смеется Павел и показывает снятую шкурку.
Валентин поясняет:
— Одну взял из-под собак, две другие — шумовые. Обе выскочили на меня, — друг окидывает меня пристальным взглядом и говорит: — Продрог? Это тебе не по полям бегать. С гончими и постоять приходится. Делай выводы на будущее…
УРОК ВТОРОЙ
Мы собираемся на охоту в недалекий от села Брасова лес — Алешенский косик, как зовут его местные жители. Это, наверное, от слова «косой»: если взглянуть на лес с высоты птичьего полета, он покажется вам похожим на треугольник.
Лес встречает нас шумом крон. Если ветер усилится, то охота станет невозможной, мы просто не услышим собак. Гончие уходят в полаз, а мы идем заснеженной дорогой. Вдали взвизгивает Роза, в помощь ей басит Буран. Валентин слушает несколько минут, затем приказывает мне бежать по дороге до пересечения ее с просекой.
— На перекрестке, — уточняет он, — увидишь что-то вроде шалаша.
Я срываюсь с места и бегу, бегу… Вскоре начинаю задыхаться, ноги деревенеют, но я стараюсь не сбавлять темпа, иначе опоздаю. А вот и перекресток. Рядом с ним из нескольких досок сбито что-то непонятное. Прижимаюсь спиной к дереву, поочередно кидаю взоры то на дорогу, то на просеку. Гон пересекает дорогу где-то впереди, и я бегу дальше, чтобы на очередном перекрестке увидеть строение, о котором говорил приятель, а на снегу — свежие следы лисицы и собак.
Я вновь прислоняюсь спиной к дереву в надежде, что на втором круге удача мне улыбнется. Не улыбнулась: Валентин не дал лисице завершить даже первого круга.
Возвращаюсь, нахожу приятеля, уже снявшего шкурки. Собак нет, они снова в поиске. И снова находят зверя. Но он уводит их со слуха, а усилившийся ветер заставляет прекратить охоту. Мы садимся на поваленное дерево, достаем из рюкзаков термосы, бутерброды.
— Валентин, откуда ты знал, что лисица пройдет на том перекрестке?
— Да они из года в год ходят тем маршрутом. Раз собаки гонят в ту сторону, значит, беги к той просеке.
— А если бы погнали в обратную?
— И там есть хороший лаз.
А ведь он прав. Я сам давно заметил, что каждое новое поколение лисиц пользуется тропами своих родителей — вдоль лесополос, ручьев, мелиоративных канав. Возможно, они наиболее удобны. А может, родители водили по ним своих детей, а дети, в свою очередь став родителями, своих. И так далее…
В полях и логах, где охочусь, я знаю многие переходы, а вот в лесу…
— Сколько времени нужно, чтобы узнать все лазы в этом лесу?
— Ну, не знаю. Может, сезон.
— Сезон на один лес, сезон на другой… Так и жизни не хватит, чтобы освоить весь район. А охотиться когда?
Валентин смеется.
— Когда самые лучшие условия для охоты с гончими? — спрашиваю я.
— Конечно, по чернотропу или по неглубокому свежему снегу.
Когда снег рыхлый и по колено, у собаки явное преимущество перед более коротконогой лисой, она может ее словить. Охота в такую пору бывает добычливой, но тяжела и для собаки, и для охотника. А из-за тихого хода зверя и гончей она не так азартна и зрелищна. После оттепели и мороза, если наст не держит собаку, преимущество на стороне лисицы. Гончая проваливается по брюхо, режет о наст лапы, быстро выдыхается. В такие дни лучше ее поберечь.
УРОК ТРЕТИЙ
По асфальтированной дороге мы минуем несколько деревень и въезжаем в неширокую пойму у безымянного ручья. Зимой лисицы уходят сюда на дневку после мышкования на раскинувшихся за ручьем полях. Эти поля я знаю хорошо — часто охотился здесь на лисиц с подхода. Валентин выпускает собак, которые тут же скрываются в лозняке.
Мы, не мешкая, надеваем белые маскировочные костюмы, собираем и заряжаем ружья. И слышим голос Розы, вначале робкий, затем все более уверенный. Ей вторит басом Буран. Приятель срывается с места и бежит к неширокой тропинке, пересекающей кусты.
Я стараюсь не отставать. На ходу Валентин показывает мне место внутри кустов, где встать, а сам бежит дальше. Я вижу лисьи следы — и свежие, и старые, пересекающие тропинку, и становлюсь невдалеке. Но мне не нравятся в этом месте слишком густые кусты, поэтому я прохожу по тропинке дальше.
Лисица крутится на небольшом пятачке. Собаки возмущенно ревут. Гон смещается на меня, я понимаю, что лисица пройдет виденным мною следом. Осторожно иду назад, но снег предательски хрустит под ногами. Лиса, конечно, все слышит и поворачивает назад. Еще четверть часа в отдалении звучат голоса собак, затем они становятся ближе, но гон идет краем зарослей, на Валентина. Гремят выстрелы, один, второй, третий, и я слышу зычный голос: «Ого-го!»
Нахожу приятеля. У его ног на снегу лежит крупный лисовин, вокруг радостно крутятся собаки. А ведь добыть его мог я, мелькает мысль, да терпения не хватило. Рассказываю Валентину о своей промашке, на что он замечает:
— А ты знаешь, сколько я по молодости бегал? Это позже стал понимать, сколь важно на охоте терпение, соблюдение тишины. А еще нужно думать…
УРОК ЧЕТВЕРТЫЙ
Гончие подняли лисицу в небольшом островке около деревни Перескоки. Островок этот размером двести на четыреста метров тянется вверх по полого сбегающему к ручью полю. Внизу, в пойме ручья, стоит густой лозняк, вверху, в полукилометре от островка, или меньше, начинается разветвленный, заросший елью, березой и осиной длинный лог. Вряд ли лисица задержится тут, уж очень мал островок.
Скорее всего, лисица пойдет или в ручей, или через поле в лог. Что делать? Внизу путь зверю в лозняк отрезает Валентин, по бокам островка стоят два его приятеля, незакрытым остается верх. Я что было сил бегу к вершине острова. Встав за копной соломы, принимаюсь ждать.
Гон приближается. В предчувствии выхода зверя меня бьет нервная дрожь, но лисица идет по кругу вниз. Я быстро перебегаю в остров, захожу шагов на двадцать внутрь.
Голоса собак усиливаются. Я стараюсь проникнуть взглядом вглубь острова, чтобы заранее увидеть гонного зверя. Но он появляется будто из-под земли и совсем не там, где я ожидал. Вскидываю ружье. Кума, заметив резкое движение, круто разворачивается, чтобы скрыться за деревьями, но не успевает: точный выстрел обрывает ее бег.
Я рад несказанно. Вот и первый трофей на охоте с гончими. И главное — не случайный.
НАМ НЕ ДАНО ПРЕДУГАДАТЬ…
Свое повествование об учебе хочу завершить эпизодом, показывающим, что в охоте невозможно все предусмотреть, рассчитать, разложить по полочкам…
Выпавший накануне пушистый снег лежит на кустах лозняка, где собаки гоняют лисицу. От кустов в поле идет неглубокий ложок, по которому плутовка может уйти. Вот здесь Валентин и ставит хирурга из Брянска Сергея Ивановича, а сам облюбовывает неширокий прогал в кустах. Хозяин собак, местный житель Василий Некрасов, лезет внутрь лозняка, ну а мне изначально предоставлена свобода выбора, чем я и пользуюсь, встав на возвышенное место для наблюдения за ходом охоты в сотне метров от кустов и шагах в пятидесяти от ложка.
Собаки работают уже около часа. Мне это надоедает, и я решаю пройтись краем ложка в надежде поднять русака. Не проходит и пятнадцати минут, как я стою на прежнем месте с зайцем в рюкзаке.
А гон, тягучий, медленный, все продолжается в густых кустах. Неожиданно раздается выстрел, следом второй. Неужели взяли? Нет, замолкшие было собаки голосят с новой страстью. Вскоре трижды салютует пятизарядка Валентина, а спустя какое-то время — двустволка Василия. А собаки все гонят и гонят, и точно выстрелить в такой чащобе совершенно невозможно.
Из кустов выскакивает пушистый рыжий зверь и во всю прыть летит… ко мне. Как же он хорош среди летящего во все стороны искрящегося под лучами солнца снега! Искрится и пышный мех, волнами перекатываясь при каждом прыжке.
Лисовин (это я сразу понимаю по его размерам) мчится как на крыльях, не видя меня, не выбирая, как обычно, скрытный для отступления путь, в данном случае лог. Я беру нужное упреждение и давлю на спусковой крючок...
Он лежит, наполовину зарывшись в пушистый снег, и до того хорош, что у меня, наверное впервые, мелькает чувство жалости. Я спрашиваю себя: «А как бы ты поступил, будь один? Выстрелил или нет?» Скорее всего, поднял бы ружье. Охота есть охота!
Комментарии (1)
Komarkov Evgeny
Спасибо.