Национальное достояние: русская пегая гончая

Прежде чем вести разговор о создании на Руси новой национальной породы — русская пегая гончая, позволю напомнить, что такое ПОРОДА.

В общебиологическом и зоотехническом понимании порода — «относительно многочисленная, целостная, устойчивая, консолидированная, искусственно созданная человеком в определенных социально-экономических и природных условиях группа (популяция) животных одного вида, имеющая общее происхождение, сходные внешние морфологические, физиологические и хозяйственные закрепленные свойства и признаки, а также однотипную реакцию на изменение среды, стойко передающиеся потомству».

Русская пегая гончая, или, как она до 1947 года называлась, англо-русская гончая, выведена в России путем скрещивания русской гончей с фоксгаундом.

У российских охотников интерес к фоксгаунду, появившемуся в России во второй половине XIX века, был вызван в основном тем, что эта порода была вполне консолидирована и имела описание типичных признаков — не в пример многочисленным породным группам гончих в России.

К большому сожалению, русская аборигенная гончая к 80-м годам XIX века была сильно перемешана, старинный тип русской гончей был утерян, в разных «фамильных» охотах велись отдельные, отличающиеся друг от друга разновидности русской гончей, часто перемешанные с другими породами — арлекинами, польскими гончими и др. Вот к этим «фамильным» породам и подливалась кровь фоксгаунда.

Фоксгаунд был  отлично сложенной, могучей, красивой и нарядной собакой. Немалое значение имели и его ценные для охоты качества: нестомчивость, вежливость, злоба к зверю. Последнее особенно привлекало, так как к тому времени русские гончие в некоторых охотах перестали брать волка.

Причина успеха фоксгаундов заключалась также в том, что они были вежливы от природы, т.е. легко поддавались приездке, чего не скажешь о русских гончих тех времен.

Таким образом, во второй половине XIX века в разных регионах России появилось немало теперь уже новых «фамильных» разновидностей гончих, причем некоторые из них по типу приближались к фоксгаунду, а другие к старинным русским гончим, или костромским.

Наибольшей известностью пользовались березниковские, глебовские, смирновские гончие, несколько позже гончие из Гатчинской и Першинской охот. К сожалению, в некоторых публикациях, посвященных этим англо-русским «фамильным» гончим, умалчивается та роль, которую сыграла аборигенная русская гончая.

Да, она порой не блистала экстерьером, была непослушна и трудно поддавалась дрессировке, нередко отличалась скотинничеством, но несла в себе и стойко передавала по наследству чутье, голос и злобу к зверю.

Впрочем, как замечает Л.П. Сабанеев, в отдельных охотах русские гончие и матерого волка «брали не хуже англо-русских разнокалиберных ублюдков». Нелишне напомнить, что хорошие фоксгаунды знаменитого происхождения и безукоризненного сложения встречались только у английских аристократов, ведущих породу в течение нескольких поколений.

На материк попадал большей частью брак без всяких родословных. Типичнейшими представителями этого «брака» могут служить фоксгаунды Бургам и Кромвель, от которых повел свою знаменитую англо-русскую стаю С.М. Глебов. Однако от этих выписных, по определению С.М. Глебова, «дураков» была выведена умелым подбором пар и толковой приездкой одна из лучших англо-русских стай.

Невольно приходится удивляться, какие высокие рабочие качества были заложены в русской гончей, если даже при смешении ее с совершенно безнадежными в охотничьем отношении Бургамом и Кромвелем она стойко передавала свои основные охотничьи достоинства в потомство.

То же можно сказать о березниковских и крамаренковских гончих, у которых удалось сохранить голоса, чутье, так как к изначальным англо-русским гончим в дальнейшем неоднократно подливалась рабочая кровь русских аборигенных гончих.

Что за племенной материал поступал в Россию с берегов Туманного Альбиона, видно из сказанного Н.П. Пахомовым: «Стая фоксгаундов Руперти, состоявшая на выставке Московского общества охоты (в 1912 г.), представляла из себя очевидный брак.

Я лично видел эту стаю на парфорсной охоте и должен сказать, что почти все собаки были с плохими голосами. Большинство из них на гону шли молчком, на сколах работало несколько собак, и вообще у меня осталось от этой стаи самое невыгодное представление».

Надо полагать, что далеко не лучшие, чем отмеченные выше фоксгаунды, были использованы как исходный племенной материал — заморские гончие в смирновско-березниковской стае, при создании першинской солово-пегой стаи.

Кроме того, П.А. Березниковым к своим англо-русским подливалась кровь арлекинов, от которых они унаследовали «арлекинистую» рубашку. В 1873 году П.А. Березняков, перестав охотиться, подвел стаю императору Александру II в Гатчинскую охоту. Здесь к этим гончим неоднократно приливалась кровь различных русских, англо-русских, а в последующем и выписанных из Англии фоксгаундов.

Видимо, русскому императору Александру II англичане постеснялись уступить «племенной брак», а продали (или подарили?) то, чем сами дорожили. Неспроста собаки из этой охоты попадали в последующем во многие другие стаи и всегда становились удачным племенным материалом, улучшая костяк, мощь и полевые качества.

Першинская солово-пегая стая принадлежала Великому князю Николаю Романову и существовала до 80-х годов XIX века. Началом этой стаи были  арлекины, к которым позднее были подмешаны англо-русские, а затем и французские гончие.

В результате строгого отбора стая приобрела своеобразный солово-пегий окрас. Этот окрас и сам тип англо-франко-русских гончих оказался очень неустойчивым, и першинские собаки были поглощены основной массой русских и англо-русских гончих.

Гончие стаи И.Л. Крамаренко шли от англо-русских гончих калужского охотника В.А. Тамкеева и велись вначале близкородственно. Однако в 1900 году И.Л. Крамаренко выписал из Англии трех фоксгаундов и подлил их крови к своим гончим.

Не брезговал И.Л. Крамаренко и русскими гончими и в последующем неоднократно подливал крови известных своими рабочими качествами русских гончих. И это не могло не отразиться на отменной работе собак.

Особенно привлекали охотников необычайно сильные, изумительно красивые, фигурные с заливом голоса, а в ряде случаев — низкие, глубокие басы. И уж, конечно, унаследованные не от фоксгаундов!

По внешнему облику, несмотря на прилитие крови фоксгаундов, в гончих И.Л. Крамаренко преобладал тип восточной гончей (высокопередость, постав и величина уха, косой разрез века). И неспроста А.О. Эмке писал об этой стае, что «она только по окрасу англо-русская, но в типе русской гончей».

К тому же почти все гончие И.Л. Крамаренко были в сильном крапе. Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что в конце XIX — начале XX века в России было несколько известных и менее известных стай англо-русских гончих. Это были разнотипные стаи и не больше. Ни о какой породе и речи быть не могло, нарядные и эффектные по экстерьеру помеси, это еще не порода.

Обратимся к определению ПОРОДА и увидим, что большинству требований, предъявляемых к породе, разнотипные англо-русские помеси не отвечали! А дальше последовали Первая мировая война, октябрьские события 1917 года, гражданская война, период голода и разрухи. От прежних англо-русских стай практически ничего не осталось.

Сначала на советских выставках англо-русских гончих было мало. В 1923 году на 1-й Московской выставке — всего 8. Собаки оказались разнотипными, твердых установок не было, поэтому черно-пегие англо-русские и солово-пегие англо-франко-русские гончие выступали на общем ринге, на выставке же другого года они были разделены на две разные породы.

Но шло время, и постепенно выяснилось, что еще не все потеряно. Беспредельная любовь бывших доезжачих, псарей к гончим вообще помогла сохранить и отдельных представителей англо-русских стай. Они-то и стали фундаментом создания, уже в советское время, новой породы — русской пегой гончей.