Хранить охотничьи традиции

Благородное дело – Этот древний досуг! Для души и для тела Благ охотничий дух!…

По воле Божией родился я на древней русской земле, в одной из старинных Смоленских деревень, что в Починковском районе. Сколько себя помню, древние традиции и старинные праздники у нас всегда чтили и соблюдали, но что самое главное – в точности передавали их по наследству другим поколениям. Так и дошли они до меня.
Думаю, никого не удивлю, сказав, что, кроме писаных законов, на Руси всегда были законы неписаные, но особо уважаемые и чтимые нашими предками. И самым важным из них, как мне видится, всегда было уважение к своим товарищам по охоте и к добытой дичи.

«Уважай чужое место!» – учили нас старики. Это значит, что если какой-нибудь охотник «застолбил» какое-то конкретное место – на засидке по кабанам, на болоте по уткам, на тетеревином току или на просеке, где тянет вальдшнеп, – то никто другой туда уже не придет.

Помню, как я пацаном охотился на торфяных болотах на уток. Их там было много, но сколько же было комаров! Тогда ведь не было ни москитных сеток, ни хороших спреев от этих насекомых. Пока утки не летели, от них еще можно было отмахнуться, но как только слышался шорох крыльев – тут уж и шелохнуться было нельзя. За какие-то 10–15 секунд мертвой позы комары покрывали не только руки, но и лицо, залезали даже в глаза. Это выводило из себя, и я решил во что бы то ни стало найти выход из этой ситуации. Наблюдая, я подметил, что утки на закате солнца начинают перелетать с одного болота на другое. Определив трассу перелета, я сделал скрадок из березок. Старые охотники, идя на свои законные места, увидели это и подошли ко мне поинтересоваться, что это я удумал. Я сказал, что мне надоело кормить комаров и теперь буду охотиться здесь. «Молодо – зелено!» – засмеялся один из них, и все разошлись по своим местам.

Опустился вечер, и охота началась. Шум утиных крыльев чуть ли не постоянно стоял в ушах. Я слышал выстрелы старых охотников, и они, разумеется, слышали мои, коих было немало. Любопытство не всегда плохая черта, и, как только основательно стемнело, старые охотники по дороге домой решили завернуть к моему месту охоты.

– Ну, и как твои успехи?
У каждого на поясе висели трофеи – у кого две, у кого три, у кого четыре утки. Я выложил из своего шалашика четыре кряквы и три чирка.
– Смотри-ка, пацан нас всех перестрелял! Вот тебе и молодо – зелено! Молодец, голова! – сказал самый старый охотник.
Никто не смеялся, и мы вместе пошли в деревню.
Ну и что же? – спросит читатель. А то, что с тех пор и до самой армии на месте между болотами охотился только я, «застолбивший» это место. Многие завидовали, что я не только не кормил комаров, но и сапоги болотные не надевал – на выкошенном лугу в кедах было в самый раз. Но главное, здесь, на выкошенном лугу, я не потерял ни одного подранка, даже в сумерках. А все благодаря традиции «уважать чужое место». Кстати, такое же «мое» место было у меня и на тетеревином току, и на вальдшнепиной тяге.

Еще один закон-традиция гласил: «Подели добычу по-братски». Это означало, что вся добыча (неважно, кем добытая) делилась поровну на всех членов команды. Если мы вдвоем шли на охоту и я бил двух уток, а товарищ ни одной, то я обязательно отдавал ему одну птицу. Так поступал я, так поступали со мною, и возраст членов команды здесь не имел никакого значения.

Очень хорошо помню свою первую охоту по тетеревам зимой на лунках. Было мне тогда лет тринадцать, и я с вечера уговорил соседа, друга моего отца дядю Зему, пойти морозным утром по тетеревам. С вечера, в сумерках, прокатился я на лыжах к Бараньему мху и, издали увидев сидящих на деревьях тетеревов, вернулся домой. А уже утром, тоже в сумерках, мы с соседом молча шли на лыжах к заветному месту.

– По пути ни единого слова в голос! Общаемся только знаками, – сразу предупредил меня опытный охотник.

Подойдя, я указал рукой на деревья, где с вечера видел большую стаю. Дядя Зема понимающе кивнул и тоже руками показал, что расходимся. Я с ружьем наготове пошел в указанном направлении. И вдруг, как на картине Вадима Горбатова «Не ожидал. Тетерева на лунках», снег начал вокруг меня буквально взрываться. Оказалось, я вошел в стаю зарывшихся на ночь тетеревов, и увесистые косачи с громким хлопаньем крыльев вылетали из лунок, осыпая меня с ног до головы колким снегом. Я остолбенел и, вместо того чтобы стрелять, стоял как вкопанный. Только дуплет дяди Земы вернул меня на землю, но стрелять мне уже было не по кому – тетерева, посеребрив меня снегом, улетели.

– Ты чего не стрелял? – спокойно спросил дядя Зема.
– Сам не знаю, – пробурчал я в ответ.
– Ничего, не расстраивайся! Впервой и не такое бывает, – успокоил меня сосед.

В руках у него были два косача. Сделав движение руками, как будто взвесил на весах, он протянул мне большего из них.

– Держи, дома скажешь, что сам добыл. И походи еще, а мне домой пора, дела ждут. Сейчас зайду к твоим, скажу, чтобы чугунок готовили, – с этими словами, душевно улыбаясь, сосед пошел по направлению к дому.

Вот так у нас делились по-братски! Как мне объяснили старики, эта традиция препятствовала выработке у начинающего охотника синдрома «жадности к выстрелу» и хитрости по отношению к товарищу в выборе направления движения на охоте. Если все же какого-то охотника поражал этот недуг, то такого хитреца откровенно игнорировали уже все охотники , не принимая ни в какую команду.

К слову должен добавить, что, если при ходовой охоте на зайца или лисицу был добыт только один зверек, его у нас, как в других областях, на части не резали. Просто добывший забирал его себе, притом оставаясь в должниках перед своим товарищем. Или же из чувства порядочности добывший предлагал кинуть жребий, кому достанется заяц. Но уже на следующей охоте первый же косой, все равно кем добытый, доставался тому, кто в прошлый раз остался пустым.

Мальчиков у нас к охоте приучали с раннего возраста: в десять – двенадцать лет уже давали в руки охотничье ружье. Когда взрослые выходили на охоту, мы, увлеченные охотой ребятишки, всегда увязывались за ними. И, что удивительно, нас не только не прогоняли, но наоборот, с особым усердием передавали свой опыт. Учили, как читать следы, как определять направление и время прохода зверя, а также разъясняли повадки охотничьих зверей и птиц и места их обитания. А главное, заставляли не только внимательно слушать, но и самим наблюдать за природой, анализировать и делать собственные выводы.

Старые охотники рассказывали, что при царе на Руси среди прочих праздников был и День охотника – 12 июля по нынешнему календарю. Конечно, прежде всего это был день Первоверховных Апостолов Петра и Павла, и именно тогда встарь открывалась охота по перу, а потом его начали отмечать как День охотника. Еще мне запомнилось, что нам, ребятишкам-охотникам, строго настрого запрещалось выходить за дом с ружьем в период с 1 мая до 1 августа. Это то самое время гнездования и размножения дичи, когда ее беспокоить считалось грехом. Почему не с 12 июля – не скажу, тогда не спросил, а сегодня гадать не стану (долгое время в советские времена летне-осенняя охота открывалась именно с 1 августа, независимо от дня недели. – Ред.). Но с 1 августа мы уже смело брали в руки ружья и шли охотиться на уток, тетеревов и голубей. К слову сказать, стрелять куропаток, коих у нас тогда было великое множество, у наших местных охотников было не принято. Помню, когда я завел курцхаара и охотился с ним на куропаток, местные старые охотники иногда в глаза посмеивались надо мною, говорили: «Что ты бьешь этих птушек? Ты бы еще воробьев настрелял!»

Сегодня часто преподносят охоту как удел избранных. Но это ложь! На Руси охотились все и всегда, но, разумеется, строго по традициям. Конечно же, крестьянство на Руси в большинстве своем было бедным, и купить охотничье ружье мог позволить себе далеко не каждый. Кстати, ружья, как гладкоствольные, так и переломные с нарезным стволом (тройники), продавались совершенно свободно, без каких бы то ни было разрешений от МВД. Но и без ружей люди охотились теми способами, которые были известны им еще до изобретения охотничьих ружей. Это всем известные и забытые петли, крючки, капканы и различные самоловы. От своего деда, 1892 года рождения (и не только от него!), я многое знаю об этом. Уверяю, это весьма продуктивные орудия охоты. Говорю так потому, что сам в детстве освоил многие из них. Видимо, потому и отнесены они сейчас к браконьерским, что очень добычливы.