В тихом омуте вьюны водятся

Стояла ранняя весна. Голубело небо, и в зеленом мареве млели плавни. Я греб вдоль желтой стены старого тростника, выискивая место для высадки. Сделать это было непросто.
Вода упала — паводковые воды пока еще сдерживались плотиной — и обнажились илистые берега.

Тихо и пустынно было вокруг — ни шороха в плавневой «густянке», ни всплеска на серой грязной водной глади. Так иногда бывает ранней весной. Все живое замирает в ожидании природного взрыва, торжественного марша тепла и света. Посреди мелководного заливчика, превратившегося в болотце, торчал пень, облепленный внизу блестящими створками ракушек-перловиц. Вокруг змеились (они действительно походили на змей) толстые корни кувшинок. Мне удалось подобраться к самому пню. И тут я увидел, как ил в в одном месте едва заметно вздрагивает, как будто бьется пульс. Явно пробивается, подает признаки чья-то жизнь. Я зачерпнул ладонью жижу и увидел маленькую серенькую, испещренную пятнами и полосами рыбку с крохотными усиками вокруг рта. Тут же раздался слабый, однако довольно резковатый писк. Сомнений не было — передо мной был вьюн. Самый обыкновенный.

Его так «заурядно» и классифицируют ученые — вьюн обыкновенный. Мне почему-то стало обидно за это удивительное существо. Потому как, хоть и мал вьюнок, и вид у него не форсистый, не напоказ, однако об обыкновенности говорить не приходится — характерных качеств у этой рыбки предостаточно. Прежде всего, это необыкновенная живучесть. Вообще, вьюн может жить почти в любой стоячей воде и даже в болотной. Тихие омуты, болота – его родная стихия. Случается, что небольшие озерца в засушливые годы полностью пересыхают. Обитатели этих водоемов большей частью или погибают, или становятся легкой добычей птиц и человека. Вьюн же, спасаясь от безводья, зарывается в ил на глубину одного-двух метров и погружается в спячку, которая продолжается до тех пор, пока вновь не появится вода. В других местах вокруг пня я заметил еще несколько пульсирующих бугорков. Наверное, и там копошились вьюны. В принципе, охваченный азартом добытчика подводной живности, я мог бы насобирать пригорошню-другую вьюнов. Но я не стал этого делать. Это было бы уже собирательство (что-то вроде сбора грибов), а не рыбная ловля.

А между тем во многих местностях вьюна ловят (или все-таки лучше сказать «добывают») весьма необычными способами. Скажем, с помощью… граблей. Однажды довелось наблюдать, как один смекалистый сельский рыбачок метал привязанные за веревку грабли, а потом вместе с водорослями и тиной подтягивал их к берегу. Там среди «жабуриння» (так в селе называли всякую сорную водную растительность) он и выискивал мелких вьюнов, которые издавали характерный писк. За что, кстати, их и называли «пискунами». В некоторых местностях орудием лова вьюнов является обыкновенная корзина без дна. Ею резко накрывают тот или иной участок илистого дна, а потом рукой внутри нашаривают добычу. С помощью корзины (но уже с дном) можно ловить вьюнов «на стук». Рыбаки выбирают место на реке, где на берегу растут кусты, корни которых свисают в воду. Один рыбак осторожно подводит под корни снизу корзину, другой стучит сверху по кустам колотушкой. Из корней выскакивают вьюны и тут же попадают в корзину. Существует еще один оригинальный метод вылавливания вьюнов. Сноп соломы перевязывают веревкой и забрасывают в реку. В нем и находят пристанище вьюны. Чтобы рыба не успела выскочить из соломенного гнезда, нужно резко выдернуть его из воды. Как мне рассказывали, из одного снопа бывает вытряхивают до двадцати вьюнов.

А знаете, как волынские полещуки (в частности, на речке Стоход, где мне довелось побывать недавно) зимой добывают вьюнов? Когда рыба подо льдом начинает «нудиться» (задыхаться), бьют на речке прорубь и сверху ставят ящик-«дух» с дырой посредине. В дне делают отверстие, в которое вставляют трубу. Вьюн хочет глотнуть воздуха, лезет в трубу, высовывается из нее и падает в ящик. Утром рыбак заглядывает в свой «дух», а там полно рыбы. Кстати, там же, на Полесье, местные жители, хорошо зная высокие вкусовые качества вьюна (в частности, в ухе), живучесть, неприхотливость, способность жить в малых водоемах, специально разводят его в крошечных прудах-копанках прямо на своих участках.

…Я подержал рыбку на ладони, а потом отгреб от илистой прибрежной полосы и опустил вьюнка в воду. Он тут же исчез. Будто его и не было. И снова передо мной немая и грязная, без малейших признаков жизни гладь озера. Но я уже точно знал: в глубинах и по берегам пробивается жизнь, которая никогда не прекращается.