Колдун

Платить или не платить за рыбалку? – Эй, нельзя-нельзя!.. Не вставай, занято!.. Эй, парень!.. – гулко раскатилось над тихой и пустынной водой. Я оглянулся и увидел отчалившую от берега резиновую лодку. Кажется, кричали оттуда. А лодка, поднимая бурыли перед собой, приближалась ко мне. В ней торопливо размахивал веслами встревоженный чем-то гребец. Я заинтересованно ждал.

Платить или не платить за рыбалку?
– Эй, нельзя-нельзя!.. Не вставай, занято!.. Эй, парень!.. – гулко раскатилось над тихой и пустынной водой.
Я оглянулся и увидел отчалившую от берега резиновую лодку. Кажется, кричали оттуда. А лодка, поднимая бурыли перед собой, приближалась ко мне. В ней торопливо размахивал веслами встревоженный чем-то гребец. Я заинтересованно ждал.

Наконец лодка остановилась, качнувшись на собственной волне и поворачиваясь бортом. В ней сидел рыболов-не рыболов, скорее дачник в клетчатой рубашке и курортной шляпе-канотье. С его крупного простого лица, словно наспех слепленного, капал пот, струясь по шее.
– Я же кричал Вам.., – начал было незнакомец, ощупывая меня и вещи в лодке пристальными светло-серыми глазами. Будто бы увидев все, что-то для него важное, и в чем-то убедившись, он продолжал:
– А-а, да ладно, Вы, наверное, новичок здесь? – почти уже спокойно-миролюбиво спросил торопливый незнакомец, нажимая на «о». – Николай я, Колян…
– А что случилось-то, Колян? – ситуация начала забавлять меня.
– Место Вы мое заняли.
– Так ни души на озере, хоть куда вставай. Что здесь коряга торчит, что там и там… Все Ваши места?
– Да, – просто ответил Колян.
– И там, у камыша? И за поворотом, и у того берега? – спрашиваю уже, едва пряча смех. – На всем озере?..
– Да, – снова и вполне серьезно повторил Николай, нисколько не смущаясь.
Я уже более внимательно пригляделся к странному человеку. Мне показалось, что в его глазах, наполненных истовой убежденностью своей правоты, промелькнула какая-то безуминка и невероятная бездонность, словно на долю секунды открылась ночь полнолуния с черным небом и падающим вниз лунным светом. Эта мимолетное мгновение застывшего взгляда вместило в себя еще и умную насмешку. Так, наверное, когда-то глядели на царей шуты и юродивые. Но тут же все ушло и нивелировалось, словно круги на тихой воде. Может быть, эти быстрые и невнятные ощущения передавали прозрачные, словно маленькие озера, глаза незнакомца, в которых отражалось небо? Нереально яркий зеленый свет глаз, вероятно, через контактные линзы, словно жил отдельно и разумно, как жили отдельно и быстро меняющиеся в них картинки.
Нормален ли он? Впрочем, нормальны ли мы все сейчас в этом безвременьи? Я уже встречал подобных странных людей, живущих везде и нигде – в землянках-норах на островах зоны затопления, в падающих звездах, шуме прибоя и теплых ветрах, приходящих с Волги. Сашка, Леший, Копченый, теперь – Колдун… Почему-то я сразу так назвал про себя этого новознакомого Николая. Наверное, и в нем было что-то от этих странных людей с неуловимыми, выцветшими и меняющимися, как голограма, взглядами, одновременно острыми, словно у лаек-хаски…
– А кого ловите здесь? – спрашиваю, не затрагивая больше тему правообладания озером. Было уже бессмысленно спорить.
– На моих местах берет крупный карп, очень крупный. Вот такой, – Николай раздвигает руки в полный размах.
– На приваде ловите? Прикармливаете?
– Нет, – досадливо дернув щекой, торопится сказать Колдун. – Карпы просто приходят и берут на моих местах. Они берут на моих местах каждый год, – повторяет Колян, выделяя «на моих».
– Понятно. Но я Вам не конкурент. Я не за карпами, а со спиннингом. Окуней на вертушку ловлю. С десяток надергал у Вашей коряжки.
– Вот-вот, я и говорю. На моих местах… Ловите-ловите. Это хорошо, что Вы не за карпами, – словно бы обрадовался Колдун лукаво. – Вот и ладно…
Я еще похлестал спиннингом по чистым мелководьям, куда к вечеру вышел окунь, а потом и к ночи стал готовиться. Поставил палатку, костерок запалил, небольшой по летнему времени. Рыбу было лень чистить, и в котелке забулькала картошка с тушенкой. Располовинил огурец, натерев его солью и обложив зеленым луком с пучком укропа. Нарезал самодельное сало.
Думается, на запахи тушенки и сосед подтянулся, Колян. Вытащил лодку на берег и стал вглядываться в луга, куда уже сползал вечерний туман. Чего уж он там искал? Только бледный лик луны оттуда был виден. Кажется, полнолуние грядет?
Я достал из палатки бутылку и пригласил соседа:
– Ужинать будете? Одному скучно.
– Не откажусь. Мне еще работать ночью.
Интересно, где он работать собирается ночью?
Выпили, хрустя вдогонку огурцом. Повторили молча под зелень и копченое сало. А потом Колдун заговорил без предисловия, перейдя на «ты» и словно продолжая начатый разговор. Так, наверное, и было. И говорили об этом в последнее время, и в мыслях постоянно саднило.
– Сейчас, вон, закон о рыболовстве мусолят… Ведь все на виду. Цель одна – последнее с нищего. К выборам дело замяли втихую, но оставили лазейку, мол, еще вернемся к вопросу… Понятно, как выборы пройдут, можно рыбака опять за глотку. Главный ведь доход – с голоштанных. Ты погляди: берега Волги проданы. Пусть – арендованы, но и подойти, пройти нельзя по берегу мимо дома-виллы. Все равно собственность. До лесов, озер и речушек лесных добрались. Лукавая аренда… Отбирают последнюю радость у нищего российского человека – посидеть с удочкой на речке. Создавайте платные водоемы: сами копайте, запруживайте, зарыбляйте, владейте, но не трогайте то, что создано до вас.
– А чем живете-то, если не секрет? Где-то работаете?
– Колдун я теперь. Тем и живу.
Банальность, но первые мои впечатления и придуманное имя для нового знакомого оказались верными.
– Это как – колдун? Профессия?
– Я на инвалидности, а приворотами и заговорами вроде как подрабатываю. Наверное, смешно Вам?
– Нет, просто странно, необычно.
– Я вначале в деревне жил. Потом, с затоплением, водохранилище пришло прямо под наш берег. Волжскими жителями определились сами собой... А тут как раз дефолты. Работы у мужиков не стало. Сократили и меня. Пришлось с реки брать на житье и обучение детей. Вначале ловил и сам в городе продавал, а потом дорого стало ездить. Перекупщикам начал сдавать по дешевке. Думал, на реке живу, лишнего не беру, не убудет. Все равно каждый год отраву с заводов льют, с подсланей теплоходов сбрасывают, когда не видно. Лещи-солитеры лигулезные поверху шныряют немеряно, а потом тоннами на дно оседают… И ничего. А возьмешь от реки – браконьер… У нас все мужики так живут, кто безработный. Нет, это правильно, не тронул бы без необходимости, была бы работа. До этого ведь только на еду брал… Если б не время поганое… для кого-то – самое лучшее… Ладно, заговорился я с тобой. Мне дело надо делать. Сиди спокойно и не мешай, иначе сам пострадаешь. Я отдельный костерок разожгу, для работы.
Он сидел у костра, освещенный пламенем и полной луной, разворачивал какие-то списки, что-то приговаривал монотонно и негромко, бросал в костер щепотки какого-то порошка, от которого пламя шипело, рассыпалось искрами и вскидывалось вверх огненными протуберанцами. Черные, на изломе света и тьмы, стояли дубы с раскинутыми сучьями-руками. Серебристый туман медленно полз по лугам, принимая причудливые формы, похожие на странные белесые фигуры. Эти неопределенные фигуры из параллелья я уже видел, когда первый и последний раз в жизни присутствовал на спиритическом сеансе.
Мне стало не по себе и я ушел в палатку.
Раннее утро проспал, а когда вышел на воду, Николай уже ловил рыбу, но почему-то спиннингом, даже не фидером.
– Доброе утро, Николай. Карпа-то поймали, своего?..
Колдун подплыл ко мне, долго вглядывался и наконец заметил:
– Вроде умный человек, добрый, но наивный. Нет здесь карпа. И все об этом знают. Прикид у меня такой, мол, не в себе. Здесь ведь и электроудочники появлялись. Так я им с того же начинал: глаза страшные под лоб, чушь нес несусветную про свое озеро и ведовство. А когда бить начинали током, говорил, что нагадаю им на смерть или сожгу вместе с палаткой и ничего мне не будет, поскольку справку имею. Как еще с ними бороться, если этой твари тут не по паре, а рыл восемь здоровых?..
Я засмеялся.
– Колдовство по совместительству – тоже прикид?
– Нет. Здесь серьезно, насколько это возможно. На любовь заказы беру, возвращение мужа и прочее. На смерть – никогда. Иначе вернется. Да и люблю живое и доброе.
– А на любовь и удачу на рыбалке сбывается?
– Сто пудов. Удачи!
После нескольких проводок желтой «вертушки», вершинку спиннинга повело в сторону. Всплеснуло под лодкой и в подсаке заворочался окунь за полкило, первый такой за два дня.