Акула по-турецки

Во время путешествия на автомобиле вдоль побережья Эгейского моря мы остановились на два дня в Бодруме. Трехэтажная вилла, где мы сняли апартаменты, и небольшой уютный ресторан стояли на самом берегу и утопали в зелени. Мой приятель Александр, тренер сборной России по картингу, настоящий фанат рыбалки, как только увидел воду, сразу схватил удочки и пошел ловить рыбу на длинный, почти безлюдный пирс, уходящий далеко-далеко в море.

Дома Александр появился поздно вечером, и мне показалось, что они с сыном сразу легли спать. А мне не спалось. Я долго ворочался в постели, потом решил прогуляться. Вереница светильников, равномерно освещавшая пирс, бросала на воду блики и размытые круги отражений. Я попытался разглядеть через них дно, но оно смутно виднелось лишь там, где свет уже рассеивался. Неожиданно я увидел, как в толще воды промелькнула какая-то яркая серебристая вспышка. «Показалось», — подумал я, но блестки возникли снова и тут же погасли. А вскоре я заметил прозрачные очертания плывущего кальмара. Он двигался толчками, импульсивно сжимаясь и фосфорически вспыхивая. Вдруг кальмар остановился и резко ушел на глубину. Когда я его увидел снова, он был весь сочного красного цвета. Отчетливо выделялись темные точки глаз. Внезапно кальмар окрасился в зеленый цвет и казался сделанным из резины. Еще два ритмичных движения — и он стал ярко-фиолетовым. А потом неожиданно, как по волшебству, исчез. Я пригляделся и снова увидел контуры прозрачного тельца кальмара, когда он попал на свет. Внизу плавал косяк ставридок. При появлении моллюска рыбки торопливо отошли в сторону, но одна замешкалась. Кальмар тут же реактивным снарядом рванулся вниз, и я увидел, как он схватил щупальцами рыбку.

— Ты что не спишь, полуночник? — раздался за моей спиной голос, и я от неожиданности вздрогнул.

Ко мне подходил Александр с удочками в руках.

— Да и тебе не спится, — ответил я.
— Решил еще порыбачить. Ведь крупная рыба только ночью к берегу подходит.

Александр передвигался по пирсу, подсвечивая воду карманным фонариком. Обнаружив под настилом плотный косячок небольшой ставридки, остановился. Выловив на хлебный мякиш короткой легкой удочкой несколько рыбок, он разрезал их поперек на кусочки, приготовив наживку, затем целой ставридкой наживил самую толстую удочку, оснащенную стальным поводком, и, отправившись на самый конец пирса, закрепил ее там в петле арматуры. Вернувшись, он взял среднюю удочку и, наживив ее кусочком рыбной резки, стал ловить вполводы.
Поклевок долго не было. Неожиданно в круг света вышло длинное, узкое существо, очень напоминающее змею.

— Кто это, морская змея? – взволнованно спросил Александр.

Я судорожно стал вспоминать что-либо о похожем существе — обитателе Средиземного моря — и ничего не вспомнил: морские змеи здесь не водились.

— Смотри, у нее клюв тонкий, как у птицы, — сказал Александр.
— Да это же сарган! — дошло до меня, и я вспомнил, что читал когда-то об этой редкой рыбе.

Сарган обитает в основном в открытом море, но нерестится возле берега. Мальки имеют
короткий клюв, который отрастает по мере роста рыбки. Годовалый сарган откочевывает на глубину в места своего постоянного обитания. Взрослая особь обычно вырастает до 90 см.
В этой рыбе было примерно столько же.

— Видимо, этот сарган подошел к берегу по-охотиться за мальком, — шепотом пояснил я.

Рыба на время исчезла из светового круга, но вскоре вернулась. Я продолжал рассказывать про саргана. Александр, не дослушав меня, уже подбросил рыбе наживку. Она сразу клюнула, но кусочек ставридки взяла аккуратно, самым кончиком «клюва».

— Тащи, папа! — послышалось за нашими спинами.

Увлеченные, мы не заметили, как подошел Максим. С подсечкой Александр не торопился. Сарган сделал проталкивающее движение головой, и насадка прошла к середине «клюва».

— Подсекай, папа!
—Еще рано.

Движение головой — кусочек ставриды оказался в уголке рта саргана. И тут подсечка. Рыба, извиваясь, заходила на крючке.
— А вдруг это все-таки змея? — продолжая удерживать рыбу, спросил меня Александр.

— Сарган, сарган! Я́ тебе говорю.

Снасти были прочные, крючок зацепился надежно, и вскоре Александр выволок чудо-рыбу на берег. Он мужественно взял ее в руки и, освободив от крючка, бросил в садок. А потом Александр поймал второго саргана…

Мы совсем забыли про оставленную на конце пирса удочку, и когда, вспомнив, шли с Максимом проверить ее, увидели в воде какое-то темное тело, напоминающее бревно. Оно медленно двигалось. Мы остановились.

— Ах какая огромная рыбина! — крикнул Максим отцу.

Александр подошел. Рыба тем временем заплыла под пирс, куда снесло течением леску забытой удочки. И вдруг на наших глазах удочка стала выгибаться, а подсоединенная к ней большая катушка равномерно и очень звонко трещать в ночной тишине. Александр мягкими прыжками метнулся к снасти и произвел резкую подсечку.

Вначале рыба стояла как вкопанная, и Александру никак не удавалось сдвинуть ее с места. Потом началось какое-то движение, и мы неожиданно увидели полутораметровую акулу. Она появилась с другой стороны сваи. Александр тянул со всей силы, чтобы рыба зашла обратно, но акула не поддавалась, хотя вела себя довольно спокойно. Рыболов лег на пирс, решив просунуть спиннинг за сваю, но в это время коварная хищница проявила неожиданную резвость и снова метнулась в тень пирса. Леска окончательно запуталась вокруг сваи.

— Максим, беги за багром, справа от двери, в зеленом чемоданчике, — сказал, тяжело отдуваясь, Александр, пытаясь протянуть мне за сваей вершинку спиннинга.

Мне никак не удавалось до нее дотянуться: свая была немного в глубине. Но потом я догадался просунуть ногу в выступающую петлю арматуры и, получив опору, согнулся пополам, глубоко проникнув под пирс. Хорошо еще, что я профессионально занимался спортом…

 

Нам удалось размотать леску, но напуганная моим появлением акула стала метаться и вновь закрутила ее вокруг сваи. Или она была очень хитра, эта акула, или же мы были недостаточно ловки, но всякий раз, когда казалось, что она вот-вот должна поддаться, пленница снова затаскивала леску за сваю. Натяжение было сильное, мы боялись, что тонкая леска перетрется о наросты мелкого ракушечника, облепившего сваю.

Наконец нам показалось, что акула выдохлась. Она несколько минут стояла неподвижно, подтянутая к самой свае. Отдохнув, я сгруппировался и полез под пирс распутывать леску. И тут рыба сделала последний роковой рывок. Леска лопнула. Однако, освободившись, акула продолжала стоять на месте, а два взрослых мужика, раскрыв рты, почти в упор смотрели на нее и ничего не могли сделать.

— Папа, багор! — послышалось в полной тишине.

Взяв у сына инструмент, Александр медленно подвел его под рыбу… Все произошло в один миг: оглушительный удар рыбьего хвоста, фонтан брызг — и колючая акула на пирсе. Грузно упав на дощатый настил, она соскочила с багра и принялась высоко подпрыгивать, намереваясь снова оказаться в море. Александр отталкивал ее багром на середину пирса. Тут я заметил, что к нам бежит какой-то человек в униформе. Приблизившись, он направился прямиком к акуле и, встав на одно колено, двумя ударами мощного кулака прикончил ее, затем поднялся, улыбнулся и поздравил нас. Как оказалось, это был охранник ресторана, большой любитель рыбалки. Он сказал, что такие великолепные трофеи колючих акул ему здесь никогда не попадались. А когда он увидел плавающих в садке сарганов, радости его не было предела. Он улыбался, повторял: «Клыч, клыч!» и подносил кончики пальцев ко рту, показывая, насколько эта рыба вкусна.
На следующий день охранник и повар ресторана организовали для нас экзотический ужин в беседке с видом на море. Уха из акульих плавников по-восточному и клыч, поданный на подносе в пламени зажженного кальвадоса, были фантастически вкусны.