Природа осунулась от неяркого света сентябрьского солнца и студеных утренников, но похорошела от яркоцветья малиновых кленов среди золота березовых рощ.
Эти яркие краски естественно сочетаются с высоким прозрачным небом, подернутым легкой дымкой. И уже летят-летят невесомые паутинки — предвестницы бабьего лета. Это — золотая осень.
Нельзя совмещать работу и рыбалку. Это, казалось бы, прописная истина, но именно все так и получилось.
А началось все с того, что мне позвонили с волжской деревеньки Арда с просьбой настроить пианино у всех знакомых и незнакомых рыбаков в округе, чьи дети учатся музыке и занимаются в местной школе искусств. И позвонил старый друг, пират и волжский рыбак-браконьер Леонид Гуляй-Нога.
Итак, еду работать, но ведь вода же рядом, волжские разливы Чебоксарского моря, зона затопления. Спиннинг и минимум приманок решил всё же захватить. Вдруг успею на воду выйти. Часов в девять утра я уже захожу во двор дома Леонида.
Хорошо у него дом расположен: на высоком берегу, под которым вольно и широко отрывается гладь воды, видны острова, коряжники, протоки, а далеко-далеко, в туманной дымке синеет правый берег коренного русла Волги.
Встречает меня лаем не старый Мухтар, а какая-то собачонка. А там и хозяин вывалился из избы.
Я зашел в дом, поздоровался с Ниной — женой Леонида, выложил городские гостинцы. А там и спустился с Леней к береговой отмели под крутояром, где стоят лодки обитателей деревеньки Сенюшкино.
Едва отошли от берега, как Леонид вынул из кармана бутылку.
— Давай, Саня, за встречу!
— Нет, Леня, мне еще работать. Я только трезвый к инструменту подхожу. И твоей ведь внучке требуется настроить, надо чтоб по уму все было. Вечером посидим, после работы.
— Лады, а я приму за твое здоровье…
Леня принял, как видно, не первый раз за день и принялся мне мешать. Только сделаю заброс и начну проводку, как Леонид вдруг, вспенив веслами, пойдет куда-то в сторону.
Вроде бы и побуждения добрые — удержать лодку на свежем ветру и волнах, но все мимо получается. Блесна только впустую проходит путь, теряя скорость и характер игры.
Наконец мне надоело это пустое барахтанье на волнах. К тому же в воде все словно вымерло — ни единой щучьей хватки, ни даже поклевки окуня.
— Леня, давай к берегу. Пойду работать. Но завтра тебя с собой не возьму в лодку. Мешаешь. А мне бы хоть поклевку увидеть.
— Саня, как мышь буду сидеть. Дома скучно. Сам будешь на веслах.
На другой день, увидев меня, Леня ожил:
— Саня, взял что-нибудь?
— Взял-взял, дружище.
Я его понимаю. Ситуация известная. Леня крепкий хозяин, каким и надо быть в деревне, все на нем держится да на Нине. Но когда даст выход волюшке-вольной, так на время и выпадает из жизни. Я решил заночевать в баньке, чтоб у печки, с дымком и треском поленцев.
До позднего вечера сидели с Леонидом в баньке, вспоминали прошлые годы. Выходили на свежий воздух, любовались полной луной, горящей в бездонном осеннем небе и проложившей серебряную дорожку на черной воде под обрывом.
— Ну, пора на боковую, встаю в четыре утра — говорю Леониду, готовя постель на полке бани.
Встаю по будильнику мобильного телефона. Постучал в окошко. Леонид открыл измятый и заспанный.
— Нет, Саня, буду спать. Рыбачь один.
— Ну, как знаешь, — втайне радуюсь и спускаюсь с крутояра к лодке.
Все утро хлестал спиннингом в ямах и мелководьях, но рыба не брала. Проверил все приманки, какие брал с собой. Осталась только черная вертушка № 4 с красными точками и золотистой внутренней стороной.
Эту блесну-вертушку мне подарил сын, как довесок к подарку на день рождения. Только начал цеплять блесну, как с берега послышалось:
— Са-а-ня!.. Причаливай!.. Я зде-е-сь!..
Ага, проснулся, не усидел, старина. Сказалась волжская закалка. Ладно, хоть чайку попьем на бережку, а там еще минут двадцать покидать, проверить Димкину вертушку и — на работу.
Подхожу к берегу. Разводим костерок, пьем чай с бутербродами, угощаю Леонида самодельным копченым салом, которое готовил на ольховых стружках. А он меня — деревенским молоком со сливками. Торопиться некуда. Утро рыбацкое уже отгорело, а на работу еще рано, спят люди в выходной день.
Но вот и пора. Отходим от берега метров на тридцать, и я направляю лодку к полосе кубышек. Здесь, вдоль этой полосы, помнится, была ложбина на дне, что-то вроде бывшего оврага или русла речки, затопленной пришлой волжской водой.
Где-то около четырех-пяти метров глубина в этой русловой яме. А бровка, разделяющая яму и проходящая по границе лопушника, где-то около двух-трех метров глубиной. Самое место.
Но надежды на успешную рыбалку почти нет. Все утро ушло на пустые проводки блесен и воблеров. Только зацепил и оборвал испытанный воблер. Вот и весь результат. Видимо, не место здесь, рядом с деревней, для ловли хищника. Так, для очистки совести покидать, проверить подарок сына и — к берегу.
Заброс, начало проводки и… остановка!
— Зацепил?.. Коряга? — интересуется лениво Леонид.
— Нет, взяло что-то…
И точно, леска пошла в сторону. Вскоре у борта заплескалась щука килограмма на полтора. Беру ее за «шиворот», без подсачека.
На следующем забросе взял окунь граммов на четыреста весом, а третий заброс принес жерешка. Все, мне уже пора на работу. А сил нет, как хочется рыбачить, хоть отменяй все свои обязательства. Но нет, когда еще приеду сюда, а людям обещал. Идем к берегу.
Хотя я был склонен считать случайностью поимку трех подряд хищников на вертушку, тем не менее, по приезду домой приобрел еще несколько таких вертушек.
Все они у меня вошли в число избранных приманок, так как универсально ловят и окуня, и щуку разных размеров, особенно когда не работают другие приманки.
В теплые и задумчивые дни начала осени хочется вернуться к тому бережку, где горят золотом березовые рощи, где на три заброса попались подряд три рыбины, но все никак не получается. То ближняя речка заманит, то ветлужские разливы позовут, а то и лесное озеро станет целью рыбалки.
Но я все равно вернусь к волжскому крутояру и тихой воде под деревней Сенюшкино. Успеть бы только до «белых мух» и ледяных ветров, нагоняющих с Волги тяжелую свинцовую волну…
Комментарии (0)