Таинственный мостик

Иногда случается попасть в лесной глухомани в такое место, где становиться не по себе.
События, описанные ниже как раз про такое место.

Солнце постепенно склонялось к западу. Ветер стих и стало тепло. Переходим с отцовским товарищем и сослуживцем Геннадием Кузнецовым через широкий и глубокий ручей Ольховку по старому замшелому мостку из пяти-шести почерневших бревен. Кузнецов, перейдя ручей, стал удаляться по старинной, видимо еще тележной дороге. Мне же захотелось немного постоять на бревнах и посмотреть на бурный весенний поток.

Крикнул ему, что бы не спешил, нагоню, мол, минут через пять. Вниз по течению за мостом ручей разлился. Вешняя вода широким потоком обтекала затопленные кочки, кусты и деревья. Под мостом тихонько журчала вода, и больше ничего не нарушало вечернюю тишину. Пойма этого лесного потока была заболочена метров на триста с обеих сторон.

Постояв немного и поглазев на заболоченную ширь весеннего разлива, почувствовал какую-то необъяснимую тревогу. Тихий, еле слышный шепот воды, вечер, болотистое сырое место, деревья причудливой формы, торчащие прямо из воды, замшелые черные бревна, старинная дорога. Напарник ушел вперед, чавкающие шаги его вскоре стихли. Мне пятнадцатилетнему юнцу стало как-то не по себе.

Быстро преодолев заболоченную низину, начинаю полого подниматься вверх к высокому сосняку. Здесь старая дорога выходит на нескошенные с осени поля, поворачивает направо и ведет вдоль кромки леса. На повороте дороги меня поджидает Кузнецов – опытный, заядлый охотник.

От егерского дома до мест предполагаемой тяги пройдено километра три. После ускоренного марша по раскисшей дороге садимся на валежину, передохнуть и провести рекогносцировку на местности. Где-то недалеко впереди за увалом полевого взгорка громко закурлыкали журавли, совершая вечернюю перекличку.

В той стороне, по словам спутника, была маленькая, живописно стоящая на возвышенности почти брошенная деревня, неподалеку от которой в лесу раскинулось реликтовое озерцо. Кто знал тогда, что деревенька эта называется Широково, что будет у нас там свой дом и что на долгие десять лет она станет для нашей семьи вторым, если не первым пристанищем.

Коллега отца ранее бывавший в этих местах признался, что никогда тут на вальдшнепов не охотился и предложил пройти вперед по дороге идущей по краю леса и поля еще метров двести. В этом месте дорогу перегораживал перелесок клином уходящий влево и тек небольшой ручеек. Там проходила низина между двумя косогорами в наиболее узком месте стыкующая лесные массивы по краям тянущихся от деревни полей.

Напарник решил остаться возле небольшого разлива ручья прямо на дороге, не зная, что в этом месте проходит звериный переход. Как в последствии оказалось, перекрыл проход небольшому, но наглому медведю, который шумел, ломал ветки, выглядывал из-за елок и всячески негодовал по поводу внезапно возникшего препятствия.

Иногда случается попасть в лесной глухомани в такое место, где становиться не по себе.
События, описанные ниже как раз про такое место.

Охотник его не испугался, но егерь потом объяснил, что это, скорее всего, был пестун, и что возможно неподалеку была медведица. А это уже проблема, куда посерьезней реши она шугануть, не званного гостя. Места эти особенно в те времена были очень глухими и безлюдными в связи с тем, что проезжих дорог туда не было.

Мне уже не помню, почему захотелось вернуться на мост через Ольховку. Солнце скрылось за лесом, оставив оранжевый ореол где-то на краю неба. Похолодало и еле заметно начало смеркаться. При подходе к ручью, вдруг, послышались приглушенные голоса, где-то слева впереди и показалось что какие-то тени, тихо шлепая по воде, спрятались за деревьями. Намереваясь отстоять зорьку прямо на мосту, в недоумении вышел на него.

Передо мной был залитый водой кочкарник с небольшими бочажинами, а чуть далее начинались кусты и деревья так же стоящие в воде. Ничего не выдавало присутствия людей в этом разливе и мне стало казаться, что все это просто почудилось. Посмотрев на ручей с другой стороны моста, увидел в воде притопленную вершу, которой еще час назад вроде бы не было. Вновь начали одолевать сомнения. Принялся внимательно всматриваться в кустарник и осматривать затопленный лес.

И черт возьми, явственно увидел как в прозрачном вечернем воздухе от одного из стволов отделяется шлейф сигаретного дыма. Холодок пробежал по спине. Что это за люди? Почему они спрятались и затаились, увидев меня? Что у них на уме? Эти мысли вихрем пронеслись в моей пятнадцатилетней голове, вызвав желание поспешно ретироваться.

Но все же какая-то сила, может быть гордость, удержала на месте. Как бы то ни было я вооружен, они не рядом к тому же в болоте. Решил постоять посмотреть, что будет дальше. Начало смеркаться. Минут через десять в разливе послышались тихие переговоры и почти сразу из-за деревьев, шлепая по воде болотными сапогами, вылезли двое мужиков в телогрейках и с какими-то палками в руках. Рука моя крепче сжала ложу дореволюционной двуствольной тулки.

В конце концов, даже заряженная мелкой дробью, она представляет из себя грозное оружие на небольшой дистанции. Не подавая вида о нахлынувшей тревоге, небрежно покашлял и потоптался на мосту, давая понять, что мне нет до них никакого дела. Они уже спокойнее друг за другом вылезли на дорогу левее меня. В руках у них были остроги.

Тут только я понял причины столь странного поведения. Мужики пришли острожить щуку. Я же своим появлением спутал их планы - ведь такой промысел считается браконьерством.

Они закурили. Один прячась, впопыхах залил сапог, а водичка в середине апреля совсем не теплая. Мы разговорились. Оказалось дядьки из егерской деревни Кузнечиха. Простые нормальные мужики. Каждую весну в разлив острожат щуку не для продажи и даже не столько что бы разнообразить стол, а так насушить к пиву и больше для удовольствия – это ведь то же своего рода охота.

Результатом такого вечернего похода часто бывает пара, тройка щучек на брата, зато азарта от неудачных попыток забагрить зубастую, хватает на весь год. А где с позволения сказать, им еще отвести душу и реализовать свою страсть, если не охотники они, а все же мужчины - добытчики! Уходя, мужики просили передать привет егерю Васильичу.

Вернулись на базу мы уже часов в двенадцать. Протопали за этот день около сорока километров, и безусловно, подустав тут же отключились невзирая ни на какие неудобства. Результаты этого первого настоящего охотничьего дня моей жизни были невелики - селезень чирок да кулик уже в потемках неосторожно севший на лужу метрах в тридцати, но сколько новых мест, сколько впечатлений…Так и заболеваешь охотой раз и навсегда.

Про мужиков этих егерю ничего говорить не стал да и думаю, знал он все это. Знал и понимал. Ведь не всегда нужно кого-то ловить, карать за все подряд. Тут у егеря с местными, видимо, должно быть, негласное соглашение, что можно делать, а что нет. И соблюдаться оно должно свято. Думаю, у Васильича все так и было. Спросил он меня только не стоят ли возле моста верши. Видел одну, говорю, да место там какое-то проклятущее, неприятно там как-то.

Тут Николай Васильич как всегда, перед тем как что ни будь рассказать, хитро улыбнулся. Закурил беломорину, немного помолчал и потом на полном серьезе поведал еще две истории про это самое место, одна из которых напрямую связана с потусторонним миром, а другая с миром жутким и вполне реальным.
Случай этот произошел в конце лета.

Тогда под вечер от того самого бревенчатого мостика ( это где-то километра два ) к егерю прибежал совершенно белый от ужаса, деревенский охотник и дурным голосом начал мямлить что-то невнятное показывая руками в сторону леса. Ничего не понимающий егерь дал ему стакан самогонки, после чего услышал сбивчивый рассказ пьющего как почти все деревенские, но в этот момент совершенно трезвого человека.

Куда и зачем он шел под вечер уже не помню. Подходя к переправе, дядька увидел на бревнах мужика в закатанных по колено штанах и шляпе, стоящего спиной к нему. Рыбак - подумал селянин и спокойно стал подходить к неширокой переправе. Когда до рыбака оставалось метров пять, он обернулся. Тут только герой егерского рассказа и обомлел, узнав в нем умершего и похороненного лет пять назад односельчанина.

Сделал по инерции еще несколько шагов, оцепенел от ужаса и прирос к земле, прямо возле мостка. Тот же улыбнувшись, приветственно снял шляпу, сделал несколько странноватых шагов, неестественно высоко поднимая колени и как-то громко ударяя по бревнам, подошел вплотную.

Остановившись, ”покойник” завязал какой-то обыденный разговор. Подошедший что-то рассеянно невпопад отвечал ему и стал успокаивать себя, тем, что это, наверное, просто кто-то похожий на того человека. Но, присматриваясь, вспоминая голос и манеры, опять к своему ужасу понял, что не ошибся. Всматриваясь в лицо, вдруг, увидел торчащие из густой курчавой шевелюры маленькие пеньки рожек. Отводя взгляд и, окончательно потеряв дар речи, бедолага тупо уставился на его ноги. Их-то как раз и не было.

Вместо них, из под закатанных ниже колена штанов, торчали покрытые шерстью мослы, оканчивающиеся небольшими коровьими копытами. Заорав что-то дурным голосом, мужик бросился бежать и совершенно случайно к своему счастью в направлении своей деревни, иначе, где и когда бы он остановился не известно, обратно бы точно не пошел и как, когда и в каком состоянии попал бы к себе в деревню неизвестно. Что это было непонятно, но точно не белая горячка.

Сам егерь, конечно, ни в какую чертовщину не верил, но что-то или кого-то этот дядька там точно встретил. Правда егерь отметил, что мужик этот, ( большой любитель Гоголя ), будучи несколько мнительным и трусоватым, возможно увидел на вечернем мосту то, что и ”хотел” увидеть. Наверное, так оно и было, правда, больше этой дорогой он никогда не ходил. Я же впоследствии ходил по ней постоянно, всегда останавливался на замшелом мостке передохнуть, глядя на быстрое течение воды.

Последняя же история оказалась непосредственно связана с самим егерем. Однажды весной, он возвращался домой из лесного обхода. Подходя к ручью, увидел знакомого деревенского мужика отрешенно сидящего на крайнем бревне, свесившего ноги и тупо уставившегося на глубокий поток. Проходя мимо, Васильич поздоровался.

Тот в ответ мельком глянул на него, угрюмо кивнул и вернулся к своему нехитрому занятию. Руки его согнутые в локтях и лежащие на коленях заметно дрожали. Не останавливаясь, усталый егерь пошел дальше, однако мысль о том, что здесь что-то не так не покидала его всю дорогу. Все разъяснилось, когда он пришел в деревню стоящую на ушах.

Оказывается этот мужик, в порыве ли ревности или по какой иной причине несколько часов назад, зарубил топором в собственном доме, свою жену и соседа, искромсав их до полной неузнаваемости. Идти на мост с участковым без всякой радости по этому поводу Васильичу и пришлось. Но больше того мужика никто никогда не видел. Прыгнул ли он с моста или ушел куда-то, кто же об этом знает. Так же никто не знает о том, кто встретится тебе за новым жизненным поворотом, на узком месте или на перекрестке дорог.

Однажды остановившись там перекурить, вспомнил описанное. Тревожная, мистическая и драматическая - все встречи произошли в одном и том же месте! Почему? Ответ нашелся очень быстро. Просто в тех глухих местах через заболоченные ручьи никак иначе не пройти. Тропинок – то к переправе может вести и несколько, да вот мостик то один! Так же видимо и в жизни разные дорожки приводят к одному перекрестку, только одни короче, а другие длиннее.

Что-то загадочное в этом безлюдном, болотистом месте действительно было!