Многие его произведения считаются высочайшей поэзией в прозе, шедеврами русской литературы.
Ппрочтением каждой главы «Повести о жизни», «Повести о лесах», «Мещерской стороны» или «Заметках об ужении рыбы» ты будешь входить в особый, прекрасный мир — мир Константина Георгиевича Паустовского. И ты увидишь, как тонко подмечал автор всю неброскую красоту Средней России, суровые, задумчивые пейзажи Русского Севера и Карелии, яркие краски Крыма и Черноморья.
Тебе в один прекрасный момент покажется, что за твоим плечом стоит красивая молодая женщина в легком шелковом одеянии и нежными пальцами касается твоей руки. То Муза Странствий шепчет тебе на ухо, что мир прекрасен и надо увидеть его своими глазами. Ты вздрогнешь от неожиданности и побоишься обернуться, но это прикосновение Музы уже позвало тебя в дорогу. Но это потом, а пока перед тобой лежит книга с дубовым листом-закладкой, и ты читаешь:
«Если хотите быть подлинными сыновьями своей страны и всей земли, людьми познания и духовной свободы, людьми мужества и гуманности, труда и борьбы, людьми, создающими высокие духовные ценности, — то будьте верны музе далеких странствий и путешествуйте в меру своих сил и свободного времени, но прежде всего по своей родной стране — ее мы до сих пор еще как следует не знаем.
Каждое путешествие — это проникновение в область значительного и прекрасного».
Как мудры слова писателя, особенно в наше время. Мы спешим увидеть далекие заморские страны, но забываем историю своей Родины, не видим и сотой доли красот своей страны, а она ведь по-своему хороша и прекрасна.
В своей жизни К.Г. Паустовский очень много путешествовал, и каждое путешествие — это новая интересная книга, но он очень любил рыбную ловлю и мечтал написать об ужении рыбы, но не успел. Правда, о рыбалке написано и в «Мещерской стороне», и в других произведениях, но три небольших рассказа, объединенных под общим названием «Памяти Аксакова» («Рыболовные заметки»), считаются настоящим поэтическим шедевром рыболовной литературы.
«Мне довелось написать много разных книг, но в глубине души я никогда не расстаюсь с заветной мыслью написать руководство к ужению рыбы. Это должна быть своего рода энциклопедия ужения, повесть, наполненная чистейшей поэзией ужения и всем, что с ним связано. Каждая глава должна быть законченным рассказом о поплавках, клеве, рыболовах (от аксаковских созерцателей и поэтов до завистников и неудачников), реках, жерлицах, омутах и рассветах. Помимо практических знаний, в этой книге должна быть выражена прелесть русской природы. Книги еще нет, но она, очевидно, будет. А пока я хочу рассказать о самом обыкновенном ужении в один из самых обыкновенных сентябрьских дней».
Как жаль, что Константин Георгиевич не написал такую книгу: «Руководство по ужению». К.Г. Паустовский стоял бы на полках любителей рыбалки наравне с другими великими авторами.
Но вернемся к «Запискам» К.Г. Паустовского.
«Но прежде чем перейти к этому, надо сказать несколько слов о сохранившихся еще кое-где пошляках и обывателях — самых упорных, хотя и безопасных врагах удильщиков.
Вообще у удильщиков много друзей и много врагов. Враги — это северные ветры, комары, подъем воды в реках (когда клев наглухо прекращается), хулиганы, которые преступно глушат рыбу гранатами и толом, насмешливые бабы, что обязательно кричат в спину: «Кто удит — у того ничего не будет!» — и, наконец, любопытные, подсаживающиеся к рыболову и морочащие ему голову наивными расспросами. (Этой весной ко мне на рыбной ловле подсел некий скучный гражданин. Он упорно и уныло допытывался у меня, какие меры я принимаю «для активизации клева.) Но самым назойливым и раздражающим врагом остается обыватель, считающий своим долгом высмеять рыболовов как заведомых чудаков и людей явно неполноценных.
Но оставим обывателей. Они не заслуживают внимания».
Конечно, и сейчас хватает обывателей, подсмеивающихся над рыболовами, но в душе частенько им завидующих, как людям, живущим в гармонии с природой, общающимся с ней и любящими реки, озера и, я бы сказал, вольную жизнь.
«Каждый вправе спросить меня: что же, собственно, случилось в этот сентябрьский день? Почему я пишу о нем? Тем, кто спросит меня об этом, я желаю одного: провести такой день у реки. После этого, я думаю, они не будут задавать праздный вопрос о том, что случилось. Потому что поймут, что случилось приобщение к природе и к зрелищу великолепной и пышной нашей осени. Много ли таких дней выпадает на нашу долю? Мы насчитываем их единицами. Но каждый, кто принадлежит к «великому племени рыболовов», меня, конечно, поймет».
А какую точную оценку дает Константин Георгиевич характерам и разновидностям рыболовов в рассказе «Осенние воды».
«Есть много разновидностей рыболовов, и в каждую такую разновидность входят люди со своим особым характером.
Есть спиннингисты, есть любители жерлиц, переметов и подпусков. Есть чистые удильщики-аксаковцы, есть, наконец, рыболовы, к которым я отношусь подозрительно, — мастера таскать рыбу бреднями и сетями. По-моему, это уже хищники, хотя они и прикидываются мирными и простодушными людьми.
Спиннингисты — народ деятельный, неспокойный, бродячий, они сродни охотникам. А удильщики — это большие созерцатели, поэты, почти сказочники.
Между спиннингистами и удильщиками возникают отношения натянутые, я бы сказал, колкие. Спиннингисты не прочь посмеяться над удильщиком, отнестись к нему свысока. Удильщик же обычно отмалчивается. О чем спорить, если человек не понимает прелести ужения?
Легкие распри среди рыболовов — это, конечно, «древний спор славян между собой». Человеку со стороны они мало понятны. Мне не к лицу превозносить удильщиков: я принадлежу к их числу. Чтобы быть справедливым, можно, конечно, найти и у удильщиков общие для них недостатки.
Разумеется, у них есть свое тщеславие. Они гордятся знанием и пониманием природы и называют себя «аксаковцами», последователями этого великого знатока и поэта русской природы .
И хотя «Заметки» К.Г. Паустовского написаны в далекие сороковые и пятидесятые годы, как они перекликаются с нашим временем! Не только не перевелись «мастера-хищники» таскать рыбу сетями и бреднями, но и появились более изощренные губительные и варварские снасти, такие как электроудочки, ядовитые и взрывчатые вещества.
Да, сердцем и душой Константин Георгиевич был предан Средней России. Еще в тридцатых годах ему полюбилась мещерская сторона, в пятидесятых годах он поселился в тихой провинциальной Тарусе, стоящей на реке Оке, но ловил он рыбу и на Черном море. С каким одесским колоритом он описывает морскую рыбалку в рассказе «Черноморское солнце».
«Больше всего я привязан душой к нашей Средней полосе России. Рыбная ловля в ее реках и озерах кажется мне замечательной. Но в дождливые дни я тоже вспоминал о рыбной ловле на Черном море. В морской ловле было много своеобразия и прелести. Я вспоминал старый мол-волнолом в Одессе, изъеденный, как губка, крепкой морской солью».
«Багрицкий научил меня ловить на самолов — длинный шнур с несколькими крючками и тяжелым грузилом на конце. Одесские рыболовы ловили только на белые серебреные крючки. На эти крючки морская рыба брала, по их словам, охотнее, чем на черные.
Ловля на самолов оказалось увлекательным делом. Мы со свистом раскручивали над головой грузило и далеко закидывали шнур. Он разрезал малахитовую воду и уходил на дно. От шнура бежали торопливыми струйками пузыри воздуха. Море дышало — вода то поднималась, натягивая самолов, то опускалась, и тогда самолов провисал.
После речной ловли я не сразу привык к тому, что не надо было смотреть на поплавок. Поплавка на самолове вообще не было. Клев передавался по шнуру как нервный, дрожащий удар. Тогда надо было подсекать и быстро выбирать шнур.
Попадались большие черные бычки-«кнуты», мелкая камбала-«глосса», барабулька, морские окуни и ерши, будто сделанные из одной колючей кости.
Морские рыбы казались мне тогда загадочными. Они вырывались из глубины, трепеща, разбрызгивая брызги, и падали на горячие камни волнолома, как существа из далекого прохладного мира. Все в них было удивительным — не только радужный блеск и странная окраска, но и острый свежий запах».
«Барабулька, блестящая, как новенькие серебряные монеты, тотчас лиловела на воздухе и покрывалась красными пятнами. Морские окуни переливались, как перламутр, тончайшими и туманными красками, заключенными в морской воде, — от лазоревой до золотой и пурпурной. В окраске окуней было что-то схожее с тускнеющим цветом отраженных в море вечерних облаков.
Однажды худой рыболов в вылинявшей турецкой феске вытащил морского петуха — очень редкую и самую причудливую рыбу на Черном море.
Петух лежал на молу и шевелил плавниками, разгораясь переливами синего цвета. Вокруг стояли толпой рыболовы и молча смотрели на чудесную рыбу.
Потом самый старый рыболов Христо подошел к морскому петуху, осторожно взял его под жабры, спустился по выщербленному каменному трапу к воде и бросил рыбу обратно в море. Это был старый рыбацкий обычай — всегда выпускать в море морских петухов. Они были слишком необыкновенны. Зажарить их и съесть казалось таким же кощунством, как если бы человек растопил печку картиной великого мастера».
Как красиво и поэтично описывает К.Г. Паустовский морских рыб. Сколько красок в палитре писателя-художника, и невольно подумаешь, как так же поэтично он описал бы пресноводных обитателей рек Средней России, напиши он свое «Руководство по ужению рыбы».
В «Рыболовных заметках» К.Г. Паустовского всего три рассказа — они о разных рыбалках.
В рассказе «Великое племя рыболовов» К.Г. Паустовский отдает должное и любимому С.Т. Аксакову и как бы продолжает его «Записки».
«Старый русский писатель дедушка Аксаков был, как известно, опытным и страстным рыболовом. Он написал превосходную книгу о рыбной ловле. Называется она «Записки об ужении рыбы». Книга эта хороша не только тем, что прекрасно передает поэзию рыбной ловли, но еще и тем, что написана она чистым, как ключевая вода, языком.
Я назвал Аксакова дедушкой. До сих пор у нас было принято называть так баснописца Крылова. Но Аксаков наравне с Крыловым имеет полное право на это ласковое имя за его добросердечие, спокойствие и проницательность.
Аксаков первый в русской литературе начал писать о рыбной ловле, об этом удивительном занятии, заставляющем человека узнать природу, полюбить ее и жить с ней одной жизнью.
Рыболову легче всего открывается красота природы, ее затаенная прелесть. Можно смело сказать, что любой человек, если он проведет хотя бы один только день с удочкой на реке или озере, если он надышится запахом трав и воды, услышит пересвист птиц и курлыканье журавлей, увидит в темной воде блеск крупной рыбы, если он, наконец, почувствует ее упругий бег на тончайшей леске, будет потом долго вспоминать этот день, как один из самых спокойных и счастливых дней в своей жизни. Все вокруг покажется ему необыкновенным: и шныряющие по воде оливковые жуки-плывунцы, и заросшие тиной коряги, и розовые острова водяной гречихи, и закатные облака, сверкающие в прозрачной воде своими золотыми краями, и первая звезда, что задрожит посреди озера, как осколок синего драгоценного камня, и тишина ночи, всегда немного загадочная, дышащая сыростью лесных чащ.
Природа учит нас понимать прекрасное. Любовь к родной стране невозможна без любви к ее природе. Поэтому все, в том числе и рыбная ловля, что приближает нас к самой природе и роднит с ней, — патриотично в самом широком смысле этого слова».
Как прав Константин Георгиевич! Как мало надо человеку для счастья. Если хочешь быть счастливым, будь… рыболовом.
В наш суматошный век, когда печатается много сомнительных книг (книжные развалы и магазины переполнены), К.Г. Паустовский — не полузабытый писатель. Он читаем современной умной молодежью и перечитывается старшим поколением. Встречаются его рассказы и в школьных программах по литературе. В Москве есть Дом-музей Паустовского, выходит альманах «Мир Паустовского», хотя редко, но переиздаются его книги.
Комментарии (0)