Облава

В желтых глазах зверя не было ни злобы ни ненависти. Они смотрели на человека очень внимательно, даже с любопытством, чуть исподлобья, от чего взгляд казался чересчур осмысленным для животного. Серебристо-серая шерсть топорщилась на холке.

Влад, насупив брови, тоже внимательно смотрел в глаза волчицы, также исподлобья. Но в отличие от нее, в глазах человека была тревога. Нет, не парализующий волю страх - он не был трусом, именно тревога: за свою еще достаточно молодую жизнь, висевшую теперь на ниточке и целиком зависящую от матерой волчицы. Неминуемая погибель от волчьей стаи обрела реальную перспективу.

Влад без шапки и рукавиц весь в снегу устало и беспомощно сидел в небольшом сугробе, навалившись спиной на ствол огромной сосны. Ныла нога, было непонятно – это перелом или только сильный ушиб. «Polaris» лежал в стороне кверху лыжами. Нечего было и думать о том, чтобы, собрав оставшиеся силы, рвануть к нему, перевернуть одним махом, вскочить в седло и через пару мгновений под рев мощного двигателя вырваться из мрачного лога… Нет, такой вариант отпадает - не успеет он с поврежденной ногой добежать до снегохода. Волки окажутся намного проворнее: прыгнут на спину, повалят в снег, вопьются железной хваткой в хребет, и тогда все…

Где же карабин? Не под снегоходом ли? Возможно, что там. А может быть выпал, пока он, Влад, в безрассудном азарте, не справившись с управлением и вылетев из седла, кувыркался по склону глубокого оврага? Значит, и на потерянное оружие надеяться не стоит. Есть только нож, хороший охотничий нож, сделанный на заказ знакомым мастером. Хотя бы, умрет в бою, а не как загнанная лань…

Влад медленно потянулся рукой к поясу. Но на привычном месте ножа не оказалось: когда Влад катился по склону, ножны съехали, и нож оказался за спиной. Он сделал попытку достать его, но от внезапной острой боли в плече потемнело в глазах, как будто сразу наступила ночь… К горлу подступила тошнота, сердце бешено заколотилось. Опасаясь, что волки звериным своим чутьем догадаются, что человек, оказывается, намного беспомощнее и расправа случится еще быстрее, Влад, стиснув зубы, собрал волю в кулак, и не позволил себе потерять сознание…

Темнота отступила. Реальность, словно фотография в раствора проявителя, медленно восстановилась. Семь волков, окруживших его с трех сторон, не сдвинулись ни на шаг. Они по-прежнему переминались на месте не далее, чем в пяти шагах от охотника. Волчица стояла немного ближе к человеку, чем ее сородичи и, вытянув шею, продолжала, не отрывая взгляда, внимательно смотреть на Влада. На правах вожака только она решала, что стая должна делать, и никто не посмел бы её ослушаться.

Влад почти обреченно глубоко вздохнул, выпустил облако пара в морозный воздух, облизал губы и волоски усов, покрытых инеем. Зачем-то посмотрел вверх, где верхушки деревьев упирались в синее безоблачное небо. Донеслась дробь дятла…

***

- Ну, наконец-то! Ну, наконец-то! – причитал Иван Митрофанович, выбежав из избы навстречу своему молодому другу, раскинув руки для объятий. – Я ж засомневался уже: приедет Владька, али как? Чего ты, Владька, так долго-то? К обеду ждал тебя…
- Дорога тяжелая, Митрофаныч, - оправдывался Влад, отвечая взаимностью на крепкие объятия егеря, который был вдвое старше его и на две головы ниже.

Любовь к охоте в частности и к природе вообще, да еще незабываемые события прошлого (достойные отдельного рассказа) сблизили этих двух мужчин до искренней и бескорыстной дружбы, несмотря на большую разницу в возрасте. – Забрался ты, старый лешак, так далеко, что одна к тебе дорога, - да и та вся снегом засыпана. Мой «Крузак» едва не застрял несколько раз. Да еще прицеп тащу за собой!

- Давай, загоняй своего «Русака» во двор. Японский, поди, Русак-то твой?
- Японский, японский. Да не «Русак» только, Митрофаныч, а «Крузак», то есть «Ленд-Крузер».
- Пусть так, Владя, - Митрофаныч, харизматичный лет около шестидесяти, но еще довольно крепкий мужчина, добродушно смеялся, похлопывая друга по спине. – Айда в дом. Бабка моя тоже распереживалась.

В подтверждение его слов на крыльцо выбежала суетливая супруга Митрофаныча - тетя Маша. Она умиленно вскинула руки, улыбка засветилась на простом лице.

- Милости просим, гости дорогие! – воскликнула она. – А чего ты один, Владенька? Нину чего не взял? И Мишеньку?
- Они в Москву уехали к матери. У Мишки каникулы. Им там не скучно будет.
- А нам здесь не скучно будет! – весело поддержал его Митрофаныч. Редкие снежинки падали на его густую львиную с проседью шевелюру и не таяли.

Влад загнал машину во двор, отряхнул веником обувь на крылечке и зашел в дом. Невольно остановился в сенях и с наслаждением стал дышать запахами бревенчатых стен, лекарственных трав и пучков лесных ягод - засушенных и кустиками висевших под потолком, печного дымка и еще бог знает чем, что придает непередаваемую, необычную для горожанина атмосферу радости и возвышенности от близости к природе, к деревенской жизни. Эти ощущения генетически заложены в каждом из нас, поэтому и вызывают добрые, чистые эмоций при посещении деревенского дома с налаженным бытом.

- Ты где, Владя? – позвал Митрофаныч, приоткрыв дверь. – Где ты там потерялся?
- Иду, иду, - отозвался Влад.

Возле стола суетилась тетя Маша. На скатерти одно за другим появлялись блюда, которые могли приготовить только там, где жили своим хозяйством, где дары леса были обычным делом.

- Владя, давай-ка наливочку приговорим, - предложил Митрофаныч, звучно откупоривая диковинную пузатенькую бутылку. – Наливочка вкусная – на лесной малине. Сегодня, раз ты припозднился, на охоту не пойдем. Хотел я на зайчика тебя сводить для начала… - Митрофаныч налил в небольшие стаканчики собственноручно приготовленную наливку. – Ну, давай, Владя, за твой приезд!

Как водится - выпили. Захрустели на зубах соленые рыжики, таяли во рту кусочки кабаньей грудинки, закопченной на дыме лесной груши, ароматное жаркое из рябчиков вызвало у Влада особый восторг.

- Хотел я тебя на зайчика сводить для начала, - Митрофаныч решил закончить ранее озвученную мысль. – Но… без хорошей гончей на зайца ходить в наших местах – зря время терять.
- Почему без гончей, Митрофаныч? – спросил Влад. – А где же Фагот?
- А нету Фагота! Нету, - Митрофаныч собрал на лбу морщины. – Хороший был выжлец. Веришь, я даже слезу пустил, когда нашел в лесу его башку!
- Что случилось?
- Дело известное – что. Волки сожрали. Неделю тому назад. Да так быстро! Сняли моего Фагота с заячьей тропы серые разбойники. Только что вот слышу, как Фагот заливается в трехстах метрах от меня, а потом – как завизжит бедняга! И тишина! Я в непонятках – туда. Через десять минут от моей псины одна только башка и осталась… Нынче забрела к нам в район стая. Лютая стая.

По следам получается – не меньше одиннадцати волков. В прошлом годе они разбойничали в соседнем районе, далековато отсюда. Тамошние охотники облаву устроили, но несколько зверей смогли уйти. Далеко волки подались, мы все думали, что серые вообще ушли из наших лесов. Ан нет! Вернулись нынче стервецы, да еще сюда, ко мне теперича. Банда ихняя, похоже, приросла количеством. А вожаком у них – матерая волчица. Это я точно тебе скажу!

Попутать я не мог, определил точно: волчица!.. В Дубняках, ну, в той деревне, что в десяти километрах от моего хозяйства, ну ты знаешь… Так вот, там волки двух коров на днях зарезали, еще несколько собак задушили и сожрали, барашка утащили. Мужики взбесились прямо. Вчера у меня был хохол Генка Приходько, из Дубняков. Сказал, что мужики завтра на облаву собираются, красные флажки готовят. Генка у меня помощи просил. Я обещал помочь. Ну, а как же не помочь? Да и меня это тоже касается. Дело правильное – лесных разбойников уничтожать!

- Митрофаныч, - усмехнулся Влад, запивая терновым компотом пельмени с лосино-медвежьим фаршем, - я чувствую, куда ты клонишь. Хочешь, чтобы и я подключился к облаве?
- На облаве, понимаешь, каждый человек на счету... – задумчиво почесал затылок егерь.
- Неужели я откажу, Митрофаныч? Буду только рад. Из многих зверей разве что только волков я и не добывал. Хотелось бы попробовать.
- Я не сомневался, Владя, что ты не откажешься поучаствовать. Но охота ведь не такая простая, как может показаться. Хлопотная, нужна выдержка, сноровка особая. Нет в лесу зверя хитрее и осторожнее волка: колыхнется едва-едва веточка, заметит что-то не так – только и видали его, - поучительно, подняв кверху заскорузлый указательный палец, изрёк егерь.
- Ну что ж, это даже интересно. А стреляю я – сам знаешь как. К тому же карабин у меня. А самое главное – снегоход с собой притащил. Купил себе нынче эту игрушку, хочу испробовать в деле. Прими это во внимание, Митрофаныч. Я, если надо будет, любого волка догоню…
- Снегоход – это хорошо, конечно… - заметно оживился Митрофаныч. - В общем, коли так, то поставим тебя, значит, Владя, не на линии стрелков, а подальше, там, в молодом ельничке, откудова «чертов овраг» виден как на ладони. Если волки прорвутся и побегут, ты их на снегоходе наперерез и подрежешь. Им деваться некуда будет, они тогда через поле до лесу пойдут, вот тут твой «Тигр» с оптикой и пригодится: знай, щелкай из него по серым! – Митрофаныч деловито засуетился, словно полководец раздвинул на столе тарелки, рубанул ладонями по невидимой карте, показывая, откуда могут появиться волки, а где Влад должен будет прятаться в засаде. – Ну, это мы с мужиками еще подробнее обсудим. Завтра. С утреца. Нам в Дубняки с тобой нужно будет приехать затемно. Орлик мой быстро довезет нас - сани добрые, полозья нынче новые справил.

- А снегоход в сани, что ли, запихнем? Зачем нам Орлика твоего гонять? Пусть отдыхает коняга. На снегоходе и поедем. Это быстрее и удобнее.
- И то правда, Владя! Эх, дурья моя голова! – засмеялся Митрофаныч.

Через час после ужина Митрофаныч затопил баньку. А еще через часок, разомлев после нее, они пили душистый чай, вспоминали свои прежние охоты, обсуждали предстоящую облаву. Влад опасался, что заговорившись до поздна, они не выспятся, потому как вставать нужно будет рано, уже через несколько часов.

Митрофаныч же смеялся и уверял, что все это ерунда и не только ему, Митрофанычу, привыкшему вставать очень рано, чтобы «хлопотать по хозяйству», но и Владу достаточно будет поспать часа четыре здесь, где свежий воздух и живая, что называется, природа, чтобы чувствовать себя потом целый день бодро и свежо: «Чёй-то ты, Владька, забывать стал, как это оно хорошо спится у меня в избе»!

Егерь оказался прав. Хотя проснулись спозаранку, ощущение было - вроде бы, спали не менее восьми часов. А Митрофаныч ведь встал еще раньше – как будто бы и не ложился вообще, «хлопотал по хозяйству», и когда сделал все, что считал нужным, потряс Влада за плечо: «Вставай, Владька, пора уже». Всё что нужно приготовили еще с вечера, поэтому сборы были не долгими.

… Мощный снегоход, освещая дорогу фарой-прожектором, уверенно прокладывал путь по направлению к деревне под названием Дубняки и тащил за собой небольшие, но просторные сани с деревянными полозьями, в которых лежало снаряжение для предстоящей охоты.

К удовлетворению и удивлению Митрофаныча доехали быстро. Местных охотников в количестве пяти человек уже собрались во дворе у Приходько, который был инициатором облавы. Еще трое охотников из соседней деревеньки под названием «Зуев родник», изъявивших желание поучаствовать в охоте на волков, запаздывали.

- Здоровеньки булы! – поприветствовал прибывших Митрофаныча и Влада плотный мужик лет сорока Геннадий Приходько. – А це ваш коник? Добре, добре! – Ему понравился снегоход. Он восхищенно обошел вокруг него, потрогал руль, покрутил ручку газа. – Лишним не будет. Ну, в общем так, хлопцы… Заходьте пока в хату, за дело погутарим…

«Хлопцы», в число которых помимо Митрофаныча и Влада были зачислены сухощавый подвижный мужичок Михаил Мохов и его серьезного вида восемнадцатилетний сын Николай, сосед и ровесник Генки Приходько - Виктор Стрельцов, колхозный тракторист Володька Арсеньев и его двадцатипятилетний друг Василий Загвозкин, который приехал в отпуск к родителям из города, где он работал кинологом в охранной фирме, зашли в дом. Уселись вокруг большого стола.

«Совещание» было конкретным и по существу. Распределили обязанности. Старшим единогласно выбрали Митрофаныча. Хотя остальные участники облавы в большинстве своем были опытными охотниками, авторитет егеря Митрофаныча был незыблем. Именно он, превосходно ориентирующийся и отлично знающий местность на многие километры вокруг, и определил порядок действий.

Накануне Приходько потратил целый день, чтобы обойти на лыжах вокруг труднопроходимого участка с лесным буреломом. По входящим и выходящим следам он определил, что волчья стая после ночных разбоев отсиживается в этом месте, примерно в шести километрах от Дубняков, где берет начало небольшая речушка «Найденка», зимой скованная льдом. После сегодняшней ночи серая банда наверняка уже там прячется.

- Участок большой, - рассуждал Митрофаныч, выслушав «донесение» Приходько. – Почти непролазный. Немудрено, что волки именно там себе гостиницу устроили. Весь этот участок нам флажками не обложить – флажков не хватит, а самое главное – времени. Пока мы будем флажки разматывать, день кончится, а к ночи, если еще не раньше, волки непременно почуют неладное и уйдут оттудова новой тропой. Стая матерая. Потом ищи ветра в поле. Пропадут на время, а потом объявятся неожиданно, да за дела свои разбойные снова примутся! – егерь обвел всех взглядом.

– Я предполагал, Генка, что ты на это место укажешь. Любят отчего-то волки это место, хотя и давно их у нас не было. Так… забредают иногда один-два, редко когда больше. И всё в эти дебри их тянет. Ну, а чего? Там для них благодать: люди туда не ходят – нечего делать, зверя какого-никакого мелкого на пропитание всегда добыть можно: ну, зайчишку там или лосенка. Деревня опять же недалеко…

Помните ведь, мужики, когда по стране перестройка пошла и, как говорят сейчас, хозяйственные связи повсеместно стали рушиться, когда те из нас, двуногих, кто пошустрее да понаглее, стали тащить себе с общего стола то, что можно было захапать, волков вдруг как-то враз много расплодилось – как будто чувствовали, стервецы, что их время тоже настало. Не о волках тогда, в первую очередь, думать надо было, а о том, как дальше жить.

Так вот… тогда также большая стая сюда пришла. Коров несколько порезали, свиней, да овечек. Я тогда поехал к районному начальству. Надо отдать должное – там на нашу беду откликнулись, быстренько прислали человек тридцать добровольцев из общества охотников. Волков мы тогда враз обложили и флажками и капканами! Стрелков я лично по номерам расставлял. Солнце только-только зенит перевалило, а уже пятнадцать убитых серых разбойников стащили в одно место, чтобы сфотографировать для районной газеты…

Я это к чему, мужики, вспомнил? Нам нужно примерно также поступить, как тогда. С северной стороны, с той, где у нас заброшенная ферма, проложим флажки. Ты, Мишка, с сыном перекроете этот промежуток. Возле стожка (я его сегодня заприметил, когда с Владькой ехали) вобьете столбик и от него разматывайте флажки. Сколько там их у вас? На километр, говоришь, хватит? Колька пускай рядом с фермой останется, на тот случай, если волки на него пойдут. А ты, Мишка, метрах в трехстах от него за пригорком заляг, возьми парочку овечьих шкур – подстелешь под себя. Тебе оттудова и Кольку будет видно и то, что возле тебя будет происходить.

Если волки на кого из вас выйдут и остановятся перед флажками – тот успеет сделать дуплет. Живые побегут вдоль флажков и на другого нарвутся – тогда пусть тот не зевает. А если обратно в бурелом полезут, тады попытаются в другом месте прорваться, скорее всего, с востока, там, где из «лосиной долины» дорога выходит в поле. Но там тоже на флажки нарвутся: флажки в этом месте – это твоя, Виктор, задача. Сам тоже не оплошай. Стрелять, поди, метко не разучился?

- Обижаешь, Митрофаныч! – вытянул губы Стрельцов.
- Ладно-ладно, - миролюбиво улыбнулся егерь и продолжил: - Дальше… Гена, твоя задача такая: если стая пойдет на запад, на вырубки, там ее будет ждать твоя группа – ты, Арсеньев и Василий. Флажками перекроете дорогу для лесовозов. И на самой дороге поставьте несколько капканов, авось, какой разбойник сгоряча и наступит.

- Место то заприметь, чтобы потом капканы снять. Гена, сам определишь, кто и где из вас там расположится. Так… Я буду находиться там, где стая выходит из бурелома на разбойные набеги. Зайду отсюдова и начну тревожить, поднимать зверя. Со мной пойдут мужики из «Зуева родника». О, кстати, вон и они подъехали. Возле дома послышалось лошадиное фырканье, затем скрип снега под ногами людей, и вскоре в дверь постучали.

- Заходьте! – разрешил Приходько.
- Эх, самое интересное, как наш Кутузов операцию разрабатывал, они-то пропустили, - пошутил под всеобщие улыбки Василий Загвозкин, когда три охотника средних лет, приехавшие в санях запряженных лошадью, вошли в дом.

- Ничего, я им по дороге разъясню, - сказал Митрофаныч. – А ты, Владя, свою задачу уже знаешь, - егерь повернулся к другу. – Хорошо, что ты две рации с собой привез. Одна у тебя, а другая у меня, значит, будет. Эх, хорошо бы каждому такую иметь!..

Особенности местности ты, в основном, понял, а также, где волки прячутся и где место каждого из нас будет на этой облаве. Ты на снегоходе поедешь дальше всех, в сторону «чертова оврага», там, где мы с тобой позапрошлой весной на тетеревином току были. Сиди тихо-тихо: вроде, как и нет тебя! Это, кстати, всех касается! Не шуметь и не курить! Будь, Владя, очень внимателен, особенно, когда услышишь выстрелы.

Если волки прорвутся где-нибудь, то вероятность того, что они пойдут вдоль оврага, рядом с тобой, процентов девяносто будет. Им этой дорогой сподручнее всего уйти из этих мест. В овраг они вряд ли спустятся - там снег глубокий, пойдут, значит, по верху. Ты их увидишь, если что… Ну, а побегут волки в панике, тогда гони их на снегоходе. Приблизишься, остановись, прицелься, выстрели, потом опять гони.

По возможности гони на стрелков. И мне передавай по рации, если что, а также меня слушай… Вроде бы, все сказал, мужики. Давайте-ка, через два часа начинаем, сверим часы. Сигнал окончания облавы – две мои ракеты в небо.
Мужики, кряхтя и покашливая, закуривая на ходу, потянулись во двор. Митрофаныч еще раз вкратце напомнил каждому задачу, после чего охотники растворились в утреннем полумраке.

***

Влад сделал все так, как велел Митрофаныч. «Polaris» почти бесшумно довез его до места. Оглядевшись, нашел для себя наиболее пригодный участок: в неровном ряду малочисленных небольших елочек, росших в отдалении от плотной стены лесного массива. За одну елочку поставил снегоход, сел в седло, положил карабин на колени.

Отсюда был хороший обзор. Край глубокого лога, получившего название от людей «чертов овраг», проходил в ста шагах. Из него поднимались стволы елей, растущие на склонах. Овраг начинался далеко в поле, которое он рассекал кривой полосой почти надвое, заходил в лес и где-то терялся в его дебрях.

Влад через оптический прицел внимательно посмотрел в поле. Именно оттуда, как предполагал опытный Митрофаныч, могут прийти волки, если прорвутся через флажки и не попадут под картечь охотников. Хотя, конечно, Влад был немного разочарован тем, что его отправили так далеко от места облавы, и здесь он, скорее всего, так и останется без дела.

Мужики, похоже, опытные – от таких волкам так просто не уйти, несмотря на то, что охотники вооружены старенькими, с потертыми ложами и прикладами двуствольными «ижевками» и «тулками». Ну, да ладно… Митрофанычу виднее, он все должен был предусмотреть, от его интуиции будет зависеть будущее сельчан, для которых незваные лесные гости, как кость в горле.

Чтобы скоротать время, Влад ушел в воспоминания. Он посмотрел по сторонам. Несмотря на совершенно другой вид местности в зимнее время, без труда определил место, откуда они с Митрофанычем позапрошлой весной, словно завороженные, из шалашика наблюдали тетеревиный ток. Вспомнил свои меткие выстрелы и возбужденную радость охотничьей страсти…

День окончательно пришел на смену ночи. Погода была морозной, хотя и не настолько, чтобы холод причинял особый дискомфорт. Из-за горизонта оранжевым ослепительным диском на голубое безоблачное небо медленно выкатывалось солнце. Слабый ветерок раскачивал ветки, с них небольшими порциями сыпался и искрился снег. Прилетела ватага мелких пташек, перекликаясь нежным посвистыванием…

Влад, поежившись, передернул плечами и непонятно для себя самого, а может быть под действием пресловутого шестого чувства, оторвал взгляд от суетившихся на деревцах птичек и посмотрел в поле. И сразу же, как будто это было так уж необходимо, сжался от увиденного – вдоль оврага цепочкой друг за другом трусцой бежали волки! А может это не волки?

Влад осторожно, хотя до зверей было достаточно далеко и ветерок дул в его сторону, осторожно повел в ту сторону карабином и сквозь оптический прибор определил – волки, нет сомненья, что волки! Но почему тогда не было слышно выстрелов охотников? Судя по времени, облава только-только началась, а волки уже здесь! И почему они, все-таки здесь, а не там, где обычно отсиживаются днем? А может быть, это какая-нибудь другая стая?

Влад нащупал переносную радиостанцию, нажал кнопку, чтобы вызвать на связь Митрофаныча. «Митрофаныч! Митрофаныч!» – шепотом проговорил Влад, но обратной связи почему-то не было. После еще двух безуспешных попыток он положил радиостанцию рядом с собой. Связи нет: или Митрофаныч по какой-либо причине выключил свою радиостанцию, или расстояние между ними стало слишком большим: егерь мог, загоняя волков, отойти слишком далеко, за пределы радиоприема.

Нужно было быстро принимать решение. Волкам оставалось пробежать с километр, чтобы скрыться в лесной чаще. И тогда их злодеяния останутся безнаказанными. Влад осторожно встал на снег, дослал патрон в патронник, приложил к плечу приклад, нашел через оптический прицел первую мишень – бежавшего впереди стаи зверя …

Выстрел. Влад вскрикнул. Он в азарте, испытывая необъяснимый восторг, всегда кричал, когда нажимал на спусковой крючок. За эту его странную привычку Митрофаныч частенько подтрунивал над другом, пока не привык. Ему было не совсем понятно, почему Влад издавал странный победоносный возглас, посылая пулю или заряд дроби в направлении дичи.

Промазал! Пролетевшая рядом с вожаком пуля, а также грохот от выстрела, заставили волков резко остановиться и посмотреть в ту сторону, откуда исходила угроза. Замешательство у них было очень коротким, не более трех секунд. Волки не стали мешкать и, с каждым мгновением набирая скорость, понеслись к спасительному для них лесу.

Влад, по своему обыкновению, вновь вскрикнул в унисон выстрелу и удовлетворенно заметил, что вторая пуля остановила бегство одного из разбойников и заставила его волчком закрутиться на месте. Третий выстрел тоже оказался результативным – еще один волк, почувствовав невыносимую боль, наткнулся на невидимую преграду, оскалил клыки и потянулся мордой к смертельной ране на боку, из которой брызнула кровь.

Дальше стрелять было уже неудобно – волки ушли с удобного сектора обстрела. Их фигуры замелькали сквозь редкий и невысокий молодняк ельника. Влад вскочил в седло снегохода, ненароком при этом уронив радиостанцию в снег. Он не стал тратить время на поиски – потом вернется и найдет, закинул карабин за плечо, завел двигатель и крутанул ручку газа. Снегоход послушно вывез его на открытый участок местности и, поднимая за собой снежную пелену, понесся к черной стене леса, чтобы оказаться там первым и отрезать волков, не дать им уйти под защиту деревьев. Волки, казалось, поняли задумку человека и резко повернули в сторону, чтобы забежать в лес с другой стороны, как можно левее...

Выстрел, одновременный с ним крик… и третий волк зарылся мордой в снег. Снегоход взревел двигателем и рванул наперерез стае. Волки, повинуясь волчице, которая будто бы поняла, что им до спасительного леса по открытому пространству так и не добраться, повернули обратно в поле, махом пересекли расстояние, отделяющее их от оврага, и резко нырнули вниз. Влад, опьяненный азартом, меткими выстрелами и чувством ответственности, что теперь только от него зависит исход всей охоты на волков, направил «Polaris» туда же.

На краю оврага он резко осадил железного коня и увидел, как внизу между деревьями замелькали спины волков, пробивающих себе дорогу в глубоком снегу. Их скорость поубавилась, что дало Владу произвести следующий меткий выстрел и сократить количество волков еще на одного.

Влад как можно быстрее заменил в карабине опустошенный магазин. Волки продолжали неустанно продвигаться по глубокому снегу, чтобы по дну оврага под прикрытием деревьев и кустарников добраться до леса. Они почти скрылись из виду, поэтому Влад решил опередить их, заехав вперед на сотню метров, а там вновь встретить очередной порцией пуль.

Он летел по верху оврага, по самому его краю, вглядываясь вниз и шаря глазами там, где изо всех сил пыталась спастись стая.
Вот они! Двигаясь друг за другом, хищники не останавливались ни на мгновенье. Влад прибавил скорость, чтобы вырваться вперед и подождать, когда волки окажутся на более открытом и удобном для стрельбы месте. Ручку газа до упора на себя! Вот так! Снегоход, казалось, оторвал лыжи от снега и рванул вперед!..

Влад успел опередить стаю на полсотни шагов, когда почувствовал, что «Polaris» заваливается набок и машину удержать никак не удастся – он слишком увлекся погоней, самоуверенно надеясь, что не имея достаточного опыта езды на снегоходе, все же управлять им не составит особого труда, и поплатился за это. Перед глазами вдруг в диком вращении замелькали небо, крутой склон, кусты и деревья. Снегоход катился следом и ударил его несколько раз.

Влад сделал последний рискованный кульбит, достиг дна и остановился. Краем глаза увидел, что «Polaris», перескочив через него, замер в стороне лыжами вверх. Первым делом захотелось встать, но боль в ноге не позволила это сделать. Он смог лишь оттолкнуться здоровой ногой и прислониться к стволу сосны. Не успел сообразить, что делать дальше: сердце в груди сжалось и, казалось, остановилось от увиденного – к нему приближались волки!

Звери, увидев так близко извечного своего врага человека и став свидетелями его падения, замедлили бег, перешли на шаг. Остановившись от него в нескольких шагах, неторопливо разбежались в стороны, окружив полукольцом…

… Донеслась дробь дятла. Волки, кроме волчицы, заметно стали проявлять нетерпение: они переминались на месте, почти по-собачьи поскуливали, поглядывая на предводительницу, не решаясь без ее разрешения накинуться на человека. Словно часы потекли долгие минуты. Волчица, наконец, вытянула шею, еще раз, принюхиваясь, повела носом в сторону охотника. Затем (а быть может, это показалось Владу) вильнула хвостом, и двинулась из оврага наверх по широкому следу, который оставил Влад, кувыркаясь по склону.

Серые разбойники, сразу потеряв к нему всякий интерес и не тронув, побежали, обогнув его, за волчицей. Охотник в недоумении, не веря в то, что остался жив, посмотрел вслед последнему пробегающему совсем рядом зверю, из-под ног которого на Влада вылетело несколько комочков снега.

***

- Ай-ай-ай, - вопил и верещал Митрофаныч, как будто бы это он, а не Влад испытывал боль. Егерь суетился возле друга, стараясь облегчить ему страдания. - Сейчас, сейчас, потерпи чуток. Мужики-и-и! Сюда-а-а! – закричал он во все горло.

На его зов уже спешили Приходько, Арсеньев и Загвозкин.

- Уф! Уф! – пыхтел от усталости Приходько. Он тяжело подошел и выпучил глаза. – О! А шо це такэ!? Я там бачил трех волков вже битых! Хто их?
- Владька их убил! Давай, Генка, помогай. Потом будем разговаривать! Видишь, Владьке помощь нужна!
- А шо такэ?
- Шо! Шо! – передразнил Митрофаныч. – Расшокался! Обхитрили нас волки. Учуяли, что мы облаву готовим и вышли из окружения. Вожак у них, то есть волчица, видно, не глупее нас будет – под флажками стаю провела. Вот они и убежали: тихо и незаметно. А Владя их не зря на своем месте поджидал… Мужики, аккуратно поднимаем Владю и несем вон туда, - Митрофаныч показал рукой место, где было поменьше снега.

- Не надо меня нести, - сказал Влад. – Я сам пойду. Вылез же я из оврага. Не меньше часа вылезал. Сначала думал, что ногу сломал, а это просто сильный ушиб. Только вот рукой пошевелить не могу.

- Ну-ка, ну-ка, - деловито отозвался Василий Загвозкин. Он подошел и склонился над Владом. – Сними-ка куртку. Так. Дай-ка посмотрю, – он внимательно обследовал руку. - Здесь болит? Понятно… О!- закричал он вдруг неожиданно громко. - Смотри, Влад, слоны бегут!!!

- Где? – не поверил Влад, но на всякий случай посмотрел туда, куда кивнул Василий. Когда Влад отвернулся, а с ним заодно и остальные простодушно заинтригованные охотники, Василий сильно дернул Влада за руку, так что тот закричал от нестерпимой боли.
- Ну всё, – успокоил его Загвозкин. – Это у тебя вывих был, руку я тебе на место вправил.
- И вправду не болит! – обрадовался Влад. – Спасибо, брат.
- Не за что.
- Нужно снегоход из оврага достать, - сказал Влад, растирая плечо.

Всеобщими усилиями, посмеиваясь над шуткой Загвозкина, из оврага достали «Polaris». Оттуда же притащили убитого волка. Митрофаныч заложил в стволы ракетницы со звуковым эффектом и выстрелил в небо, извещая охотников об окончании облавы.

***

- Эх, жалко, что стая убёгла! И то ладно, что хоть на четырех разбойников меньше их стало, - сокрушался Митрофаныч, когда охотники после облавы вновь собрались у Приходько.

Они сидели за тем же столом. После «раздавленной литры» и легкой закуски пили горячий чай и живо обсуждали события дня. - Странно, однако, что тебя, Владя, волки не тронули! Что им стоило разодрать тебя на куски? Говоришь, волчица пожалела? А чего ей тебя было жалеть? Чай, не друг ты ей и не хозяин. И собратьев ее ты, вот, жалеть не стал. Она это должна была понять.

Может, не захотела людей злить? А чего бы и не позлить, а? Человек и волк – извечные враги. Хотя, кто его знает, что там у зверя в башке творится? Бывают среди них очень даже смышленые… Ладно, мужики. По домам, что ли? Пойдем, Владя. Болит, поди, нога-то? Ничего, бабка моя тебе враз ногу вылечит.

Охотники вскоре разъехались. Дома тетя Маша взяла на себя заботу о госте. Обработала рану целебным настоем и перевязала. Затем приготовила ужин. Еще не закончили ужинать, когда в доме напомнил о себе допотопным звонком телефон.

- Алло, - сосредоточенно сказал в трубку Митрофаныч, затем стал слушать. – Так. Так. Во-он оно чего!.. Хорошо. Ага. Буду обязательно. Сам приеду. Да, утром пораньше. Туда поспеем в самый раз… Нет, его не будет, он пусть полечится пару деньков. Договорились. До встречи. – Егерь положил трубку и дернул себя за ус. – Ну и дела-а!

- Что-то случилось? – спросил Влад.
- А то! Звонил Приходько. Волки-то не совсем далеко ушли, однако. Генка сказал, что ему недавно звонил Серега Павлов, это один из двух мужиков, которые сегодня на облаве были – они из деревни «Зуев родник». Так вот. Когда они вернулись в свою деревню: это километров двадцать от Дубняков, ему пришлось сына срочно везти в больницу. У того подозрение на воспаление легких. А больница-то в районе. Это, считай, километров пятнадцать напрямки через поле, а если по дороге, то почти в два раза длиннее.

Укутали они с женой сына получше, запрягли кобылку в сани и своим ходом в район. Когда ехали, то заметили цепочку свежих волчьих следов. Именно волчьих, не собачьих! Серега не мог ошибиться – тот еще охотник! Когда он ехал обратно, то специально задержался в том месте, где заметил следы, чтобы определить – может, волки где-нибудь недалеко находятся. И представь себе, нашел он это место.

Волки, по всей видимости, решили там провести какое-то время, передохнуть что ли, спрятались на окраине леса – есть там такой небольшой лесной участочек, в поле выступом выходит. Следы туда ведут, как сказал Серега. Оттудова хорошо просматриваются окрестности, так что с открытого места не подойти. Серега там не стал кружить, чтобы волков особо не настораживать. Проехал на санях, как бы невзначай мимо, посмотрел, что следы туда уходят и скорей домой звонить Приходько, совета искать.

Похоже, что это наши волки будут – недобитки. Нельзя их упускать. Хотя я, все-таки, до конца не уверен, что они сейчас там. Вполне возможно, что они отдохнули малость и дальше ушли. Так они и будут там нас дожидаться! Ага! Держи карман шире! Хотя… рискнуть все же стоит – авось и не убёгли? Вот и Приходько также мыслит… Я после полуночи в Дубняки подамся. Остальных Генка соберёт. И в «Зуев родник» поедем. Есть у меня одна задумка… Нужно волков обложить со стороны леса и зайти к ним, что называется с тыла. А потом выгнать в поле и покончить с ними на открытом пространстве…

- Я тоже поеду, - сказал Влад.
- Куда ты поедешь!? – замахал на него руками Митрофаныч. - Нога вон у тебя как распухла. Посиди дома чуток, подлечись. А денька через два-три на охоту пойдем.
- Сам ведь говоришь, что волков нужно в поле выгнать. А на чем вы их преследовать будете? На «орликах» да «саврасках»? Без снегохода не обойтись.
- Да уж, железный конь пошустрее будет, - помолчав немного, согласился Митрофаныч, вспомнив, как пригодился сегодня снегоход Влада. – Ну, ничего! Справимся!
- Давай-давай, решай, Митрофаныч. Чего я буду дома сидеть? Ходить могу, ездить тем более.
- Ладно, уговорил. Только обещай, что больше гарцевать не будешь! Будешь ездить аккуратно и спокойно.
- Насчет аккуратности обещаю, а вот насчет того, что спокойно – обстановка покажет.
- Тогда дома сиди!
- Шучу-шучу. Гарцевать не буду.
- Вот так-то!

***

Во время повторной облавы на измотанных и уставших, и поэтому не успевших на свою погибель далеко уйти волков, Митрофаныч снова среди охотников укрепил о себе мнение, как о знатоке и мастере своего дела - егере, что называется, с большой буквы.

Он назначил две группы – группу загона и группу, которая будет находиться в засаде. Первая группа, с примкнувшими к ней дополнительно еще десятью зуевскими мужиками, которых поднял на «священное дело» Серега Павлов, зайдет с тыла и будет плотным строем гнать волков из леса на открытое место. Вторая мобильная группа, также умноженная количеством, разбившись на группки по два охотника, скрытно расположится на большом расстоянии от места нахождения волков, в поле.

Окружит полукольцом выступ леса, и будет ждать. Как только потревоженные волки выйдут из леса и отойдут от него на порядочное расстояние и определится, таким образом, направление их бегства, охотники должны будут на санях, запряженных лошадьми, покинуть свои засады и преследовать беглецов до полного их уничтожения.

«Примерно вот так, мужики, - закончил излагать свой план Митрофаныч. - Ну, или как там получится на этот раз…».
Владу также отводилась роль преследователя, но действовать он должен будет по своему усмотрению. Скорость его железного коня намного превышает скорость живых собратьев, поэтому он сам определит, куда ему нужно будет выдвинуться во время погони.

Кое-кто, да и сам Митрофаныч, положа руку на сердце, сомневался в результативности такого мероприятия: волки, скорее всего, уже покинули эти места, и мужики только зря потратят время. К тому же, и чутье и слух у волков развиты очень хорошо, и они могут загодя заподозрить неладное в скоплении тут и там людей, явно задумавших против них опять что-то неладное, и могут, не дожидаясь развития событий, спешно покинуть участок еще до того, как люди начнут его обкладывать.

Сначала, конечно, следовало бы, убедиться – действительно ли волки пока еще отсиживаются там, где предполагают люди? Но как это проверишь? – спрашивал сам себя Митрофаныч, - близко не подойдешь, стая теперь пуганая, враз уйдет. Поэтому действовать нужно на удачу, а вдруг, и на самом деле звери эту ночь там проведут?..

***

- Пошла! Пошла! – со всех сторон раздавались крики мужиков, подгонявших своих лошадей. Охотники, выждав, когда потревоженные загонщиками волки, отойдут от леса на порядочное расстояние, по сигналу попадали в сани, хлестнули по лошадиным спинам вожжами и теперь желали лишь одного – приблизиться к вытравленной и спасающейся бегством волчьей стае на верный выстрел. Всего саней было пять, охотников на них по двое, соответственно, общим количеством десять.

Снег в поле был неглубоким, поэтому лошади бежали бодро. Волков подгонял страх и жажда к жизни. Обезумев от близости людей, заметавшись в испуге, они попадали под меткие выстрелы, осклабив клыкастые пасти, бились в агонии. С волчицей осталось двое молодых волков. С ней они связывали свое спасение, поэтому не отставали от нее ни на шаг. Волчица, по видимому, угадала тактику людей и поняла, что дальнейшее продвижение в поле неминуемо грозит гибелью как ей самой, так и остаткам стаи.

Она остановилась, закрутилась на месте, приподнималась на задние лапы, чтобы осмотреться и оценить обстановку, стремительно складывающуюся не в ее пользу. Молодняк, поджав хвосты, тревожно скулил и терся рядом. Оставался один путь – обратно в лес, откуда их неожиданно и нагадано погнал ненавистный запах людского присутствия. Там, по крайней мере, можно оказаться хоть и не под совсем теперь надежной, но все-таки привычной родной стихией. Деревья, заросли кустарников – это все же лучше, чем голая снежная равнина…

Вот и спасительный лес, близкие крики удивленных загонщиков, не ожидавших возвращения зверей…

Загвозкин вскинул ружье к плечу. Выстрел. Один из волков зарылся мордой в снег. Двое остальных уже мелькнули между деревьями. Загвозкин выстрелил еще раз, на удачу. Картечь попала в березу, с ветвей которой тонкой пеленой посыпался снег.
Волки уходили от людей все дальше. Но что это за звук? Что-то до боли знакомое!

Эхо гуляло между деревьями, поэтому сразу понять, откуда он исходит, волчице было трудно. Она, оставив людей далеко позади, замедлила бег, перешла на шаг, напрягла зрение и слух. То же самое сделал и оставшийся в живых молодой волк. Они устали, с трудом волочили ноги, но спасение уже рядом – оставалось пересечь молоденькие лесопосадки, а там и свобода…

Снегоход вырос неожиданно, как из-под земли. Звери и человек заметили друг друга почти одновременно. Влад остановился всего в десятке метрах от беглецов. Схватил карабин. Волки попятились. Волчонок, обнажив кроваво-красные десны, оскалился, поднял на загривке шерсть. Ища поддержки у волчицы, бросал на нее взгляды.

Бежать назад – для них означало смерть: если не сейчас, в ту же минуту, от пущенных им вдогонку пуль, так неминуемо чуть позже от картечи загонщиков. Спасение, которое было уже так близко, оказалось под угрозой от неожиданно возникшего на пути странного симбиоза человека и того предмета, естества которого зверям понять не суждено, однако, пугающего своей непонятностью, источающего удушливый запах, но дающего человеку возможность неожиданно появляться там, где ему вздумается, и, главное, предоставляющего ему явное превосходство в скорости…

Волчица узнала человека. Она, к удивлению Влада, готового в тот же миг нажать на спусковой крючок, явно успокоилась, а, может быть, подавила в себе волнение. Влад тоже узнал эти желто-карие глаза.

И опять этот молчаливый обоюдный взгляд-дуэль: чуть исподлобья, изучающе-выжидательно, казалось, кто кого пересмотрит…

Молодой волк продолжал скалиться, топтаться рядом с волчицей, не отходя от нее и не понимая, что происходит. Волчица, не обращая на него внимания, спокойно села, словно простая собака, слегка склонила голову набок, не сводя, однако, взгляда с человека. Влад даже растерялся, затем медленно опустил карабин, удивляясь своему решению, что стрелять он не будет.

Волчица, казалось, угадала, что худшего, что может причинить сейчас человек, не случится. Она поднялась и, обойдя человека стороной, медленно пошла в спасительном направлении. Молодой волк поплелся рядом, ежесекундно тревожно оборачиваясь на человека, затем не выдержал и забежал вперед волчицы. Перед тем, как в след своему спутнику исчезнуть в густом ельнике, волчица остановилась и оглянулась, затем скрылась из вида…

***

- Не смог я в неё выстрелить, Митрофаныч, - сокрушенно сказал Влад, когда они приехали с облавы домой. Попарившись в бане, они сидели за столом, пили душистый травяной чай. За окном быстро сгущались сумерки. – Ругай меня, Митрофаныч, не ругай: но как заглянул я снова в эти умные глаза, а потом еще и вспомнил, как она вчера не стала меня трогать, так и опустились руки, чуть карабин не выронил. А могла ведь вчера со своими волками растерзать меня на мелкие кусочки! Могла ведь, Митрофаныч?

- Могла, - неожиданно согласился, глубоко вздохнув, егерь. – Я так думаю, околдовала она тебя, - он в задумчивости погладил бороду. - Вернее, как это лучше-то сказать, загипнотизировала, вот…

- Да ну, скажешь тоже! – усмехнулся Влад. – Зверюга лесная и загипнотизировала?..

- Ну и что с того, что зверюга? Думаешь, лесные звери – это так… механизмы живые с примитивными инстинктами? Они, брат ты мой, миллионы лет живут и тоже кое-чему научились, чтобы выжить. Даже, может быть, в будущее заглядывать.

- И гипнозу научились! И даже в будущее заглядывать! Ну, перегнул ты, Митрофаныч.

- А ты не смейся, Владька, не смейся. Да. Может быть, и гипнозу, и в будущее смотреть... А что! Вот на кой ляд ты ей вчера сдался, а? Ну, порвали бы тебя её разбойники и всего-то? Что им за удовольствие с того? А так… Она могла скумекать или предугадать, что ты ей вскоре опять встретишься на пути и тоже окажешь услугу. Поэтому она тебе и внушила, что, мол, ты, человечек, живи себе, добро не забывай, а завтра и мне подсобишь, если что.

- Да уж… - усмехнулся в кружку Влад и отпил добрый глоток.

- Так оно, Владя, не иначе так! Тут нечего сомневаться, - сидевший напротив Митрофаныч стал вдруг серьезным, поставил свою кружку на стол, оглянулся по сторонам, внимательно посмотрел на супругу, возившуюся возле печи и по своей привычке, не вмешивающейся в разговоры мужчин, наклонился над столом, чтобы быть ближе к Владу и стал говорить тише. – Я, как ты сам знаешь, давно здесь живу в лесу, и повидал всякого, что вам, городским, покажется смешным и неправдоподобным. - Он, сощурив глаза, замолчал, как будто бы размышляя, стоит ли рассказывать то, над чем Влад, наверняка, будет смеяться и все равно не поверит.

- Ну и чего ты замолчал? – спросил, глупо улыбаясь, Влад.

- Ладно, расскажу…

Влад приготовился слушать то ли правдивую историю, то ли байку, которых Митрофаныч знал превеликое множество, но в этот миг из конюшни, стоявшей в глубине двора, послышалось тревожное лошадиное ржанье и фырканье. Почти сразу же как-то особенно жалостливо заблеяли в хлеву овцы.

- Что такое? – удивился Митрофаныч. Он подошел к окну, приставил широкие ладони козырьком к бровям и приложился к стеклу, всматриваясь в темноту. – Не голодные, чай, ведь ребятки-то мои…

- Говорила тебе - нельзя нам без собаки, - обеспокоенно заметила тётя Маша.

- Ясно дело – нельзя! Подожди чуток. Через месяц за щенками поеду.
- Хоть бы дворнягу какую маленькую завёл, - продолжала причитать тетя Маша.
- Да на что нам твоя дворняга?! Говорю же, поеду за щенками, привезу гончую и лайку. Уже договорился.
- Пойди-ка посмотри, чего там… - не унималась тётя Маша.

За околицей вдруг послышался другой голос – одинокий, сильный и протяжный, тоскливый и надрывный.

- Опа-на! – Митрофаныч невольно вздрогнул. – Волки!
- Ой, - уже не на шутку встревожилась тётя Маша.
- Волки? – удивился Влад. – Какие волки?
- Я хотел сказать – волчица. Твоя, поди, чего-то сюда пожаловала. Не иначе, как она!
- Чего это ей надо?
- А кто ее знает?! Может, к тебе в гости пришла. Прознала, что ты здесь, вот и пришла.
- Скажешь тоже! Может это и не она.

- Она, Владя. Точно тебе говорю. Дала крюк и сюда пришла. Наверно, «спасибо» сказать забыла. Да еще, наверно, своего дружка притащила, того, что в живых остался. Вот! Слышишь? – Митрофаныч напрягся, когда до их ушей донесся вой другого волка, не очень уверенно пытавшегося поддержать подругу дуэтом. – Принес их черт на мою голову! Как бы скотину не задрали! - Митрофаныч беспокойно забегал по дому. – Сейчас, сейчас! – он схватил ружье.

Трясущимися руками вытащил из патронташа патроны, два вогнал в стволы, несколько штук запихал в карман. – Щас, щас! Я те покажу, зараза!

Он одел валенки и выскочил на крыльцо. Следом за ним Влад. Они выбежали за калитку. В темноте на фоне белого снега совсем недалеко от них бесшумно метнулись в сторону, словно тени, две фигуры, напоминающие собак. Митрофаныч оглушительно выстрелил по ним дуплетом, осветив на мгновение огненной вспышкой деревья и дорогу, ведущую к его дому. Быстро перезарядил ружье и снова выстрелил, затем еще раз…

Влад по просьбе Митрофаныча принес из дома фонарь. Они ходили вокруг да около, направляли свет в сторону леса и на то место, где недавно были непрошенные гости. От волков остались только следы, ведущие в лес и крупные пятна крови на снегу.

- Поди-ка! Ранил я все-таки кого из них, глянь-ка, Владя! Похоже, что подружку твою. Видишь? Это её следы, и кровь тут. А это следы молодого.

- Может быть, сдохла уже где-нибудь рядом? – предположил Влад.

- Навряд ли сдохла. - Митрофаныч в сомнении погладил бороду. - Скорее всего, рана легкая. Не ожидал я, что она такая дура и так рисковать будет. О! А это что такое? – егерь вдруг внимательно посмотрел на комочек, как будто бы, снега в стороне от них, подошел к нему, присел на корточки. – Ну и дела, брат ты мой, Владька! – искренне удивился он.

- Что, что такое? – Влад приблизился и нагнулся. – Заяц? – теперь уже удивился и он.

- Заяц, заяц! Я так разумею: волчица сюда не просто так пришла, а для того, чтобы тебе гостинчик передать. Отблагодарить, значит, за дела твои добрые, за то, что ты пожалел её на облаве.

- Да ну тебя, Митрофаныч! – засмеялся Влад. – Какой там гостинчик? Скажешь, тоже мне! Откуда у лесного зверя в голове такие мысли? Откуда? Этого зайца ты сам, наверно, ненароком убил, когда по волкам стрелял. Он, бедный, прятался тут от страха, думал, что его не заметят, да и поймал картечину.

- Прятался, говоришь? А где тогда следы его? Где? Ни одного следа, одни волчьи! И на нём дырок от картечи не видно, однако.

Это волчица его изловила и придушила! Но жрать не стала и тебе принесла. Точно я тебе говорю.

- Ну скажи мне, егерь старый, разве такое может быть!?

- Стало быть, может. А чего ты удивляешься? Я же говорил тебе давеча: у зверей не только одни инстинкты. - Митрофаныч, кряхтя, поднялся и вздохнул. – Она гостинчик, понимаешь, принесла, а мы ей в ответ - конфетку свинцовую. - И добавил, усмехнувшись: - Если приведется рассказать кому эту историю, засмеют. Не поверят ведь!..

Уже дома, лёжа в постели, Митрофаныч перевернулся в темноте на скрипучей кровати с боку на бок и сказал:

- Слышь, Владя? Я думаю, что эта зверюга – не чистых кровей волчица. Есть в ней что-то от собаки. Возможно, кто-то из её предков снюхался когда-то с волками и пошло от него потомство метисовское, - Митрофаныч мыслил по-простому, по-своему, и был уверен, что прав. - Как ты думаешь, а?

Влад ответил невнятным бормотанием и засопел, погрузившись в сон.