В улому за весенними трофеями

Улома, исторически связанная с городом Весьегонском, сегодня отрезанная от него Моложским плесом, заслуживает внимания не только охотника и рыболова, но и любого любителя истории и природы. И хотя эта земля сегодня вологодская, для старожилов и исследователей просторов русских она по-прежнему Весьегонский край, место, где творилась история Российская.

В далекие годы, благодаря своему географическому положению, нынешний тихий Весьегонск и ближние к нему поселения часто оказывались в гуще исторических событий. Первоначально земли вокруг современного Весьегонска были заселены финно-угорскими племенем под названием весь. Позднее древние славяне начали проникать в финские земли. Здесь стали селиться и новгородцы. Со временем для приведения веси в христианство была построена деревянная церковь. Так небольшой поселок превратился в скромное село Весь Ёгонская, входившее в новгородскую волость Ёгна.

В этих краях бытует легенда о пребывании здесь грозного царя. Она связана с деревней Глинское, по соседству с которой сейчас расположена центральная база Уломского охотхозяйства ВОО. Якобы путешествуя по Мологе, Иван IV останавливался здесь на отдых. Красивое, возвышенное место приглянулось ему, и он назвал его в память своей матери Елены Глинской, которая скончалась, когда будущему царю было всего семь лет.

На Мологе, на так называем Железном поле — от Устюжны до Весьегонска — люди издревле научились добывать болотные руды, выплавлять железо и изготовлять орудия охоты и труда. До сих пор в окрестных весьегонских лесах встречаются остатки угольных ям, где жгли древесный уголь для домниц и кузниц. Можно встретить и места с остатками шлака и металла. Местные жители называют их «угольниками». Они, как правило, бывают изрыты лисьими и барсучьими норами.
История края, конечно, заслуживает внимания. Достаточно упомянуть, о сосланной в Улому княгине Дашковой, о Весьегонском батальоне, который в знаменитой битве под Лейпцигом выдержал сильнейший пушечный и картечный огонь французов и сохранил позицию, брошенную австрияками, а под Люценом (1813) в штыковой атаке взял деревню Гросгёршен, несмотря на двойное превосходство неприятельских сил.

Но пора переходить к делам охотничьим. Открытие весенней охоты 26 апреля, в местах севернее на 400 км от столицы многие посчитали запоздалым. Возможно, если бы оно произошло на недельку раньше, охота была бы несколько добычливей, но и в эти сроки трехдневную вылазку в Уломское хозяйство неудачной не назовешь.
Из весны сразу в лето — иначе и не скажешь, когда после унылого, грязноватого пейзажа за окном авто видишь в уломские земли. Нет здесь сухой прошлогодней травы, голых веток деревьев, раскисшей от дождя или талого снега обочины. Зелень хвои светлых сосновых боров с редким подлеском можжевельника на ковре голубого или светло-зеленого мха — красота, настоящий летний пейзаж (если бы не прохладный апрельский ветерок).

Охоту на лицензионных тетеревов и глухарей в Уломский угодьях можно сравнить с посещением продуктовой лавки, настолько удачны походы за скиркающим мошником и богаты токовища косачами. Конечно, без егерей, не только обученных, но и болеющих за свое дело, здесь не обойтись, а в хозяйстве таких специалистов сохранить сумели.
Но в этот раз наши запросы скромнее: селезень, гусь и, конечно, вальдшнеп. Кстати, лесной кулик в этом году — своеобразный бесплатный бонус к другим весенним охотам. Но обо всем по порядку.

Воды в этом году очень мало, разлива нет, а обычные лужи в низинах, где в прежние годы стояли шалаши для охоты с подсадной, просто высохли. Но Улома недаром славится не только своей охотой на водоплавающих, но и знающими егерями. При таких богатых угодьях, даже при летней низкой воде укромных, защищенных от ветра заливчиков, достаточно, чтобы все три дня нашего пребывания мы без труда брали норму. Конечно, не все подсадные работали яро, но результат от этого особо не пострадал: взять разрешенное количество селезней было лишь вопросом времени. Некоторые удачливые н охотники закрывали норму меньше чем за час.

Гусь этой весной в Уломе не был редкостью. Конечно, теперь не осталось полей, где так любят копать укрытия продвинутые гусятники. Сельхозугодья заросли сосной и березняком. Но по малой воде образовалось много незатопленных ложин с начинающей зеленеть травой, столь привлекательных для гусиных табунков. Здесь как-то не прижились охоты с десятками профилей и чучел, да и манком мало кто пользуется. Больше рассчитывают на знание мест гусиных присад и перелетов. В этом году много гуся садилось на образовавшиеся песчаные косы, обычно весной уходящие под воду. Добычливы были засидки на верховых моховых болотах, на берегу внутренних озер. Раньше там охоту редко практиковали, но эта весна показала, что напрасно. Там есть где и чучела поставить, и удобную шалашку справить.

Но при всей привлекательности охоты на селезня и гуся весенняя охота без вальдшнепиной тяги не может считаться состоявшейся. Этой весной, помимо пары пачек «семерки», я вооружился манком на вальдшнепа и следовал рекомендациям специалистов в этом деле: «Во все духовые манки надо вдувать воздух очень коротко, резко и изо всей силы. Рекомендуется при прохождении стороной вальдшнепа делать двойные цыканья, имитируя голос игрунков. Услышав эти сигналы, вальдшнеп стремится присоединиться к дерущимся самцам и налетает на охотника». Не учел я одного — манки «очень эффективны, особенно для тех, кто имеет хотя бы минимальный музыкальный слух». Вот последнего мне, наверное, недоставало, так как не каждый вальдшнеп реагировал на мое дутье.

Впрочем, манок не особенно был нужен. Лесного кулика оказалось, в отличие от прошлых лет, в достатке. Возможно, просто повезло, но все три вечера порадовали нас отличными для этих мест тягами. Однако следует заметить, что, говоря о местах, я имел в виду лишь одну поляну у заброшенной деревеньки с остатками развалившихся домов. Тяга начиналась практически по-светлому, и в течение почти часа можно было упражняться с манком, подманивать вальдшнепа брошенной шапкой, нисколько не опасаясь, что эксперименты оставят охотника без добычи. А налетевшие в темноте гуси (пусть меня простят блюстители строгих правил охоты, тем более что разрешение на них было) два раза порадовали нежданным в этот вечер трофеем.

Улома — это место не только хорошей охоты. В этих краях сохранилось то, о чем более двухсот лет назад говорили очевидцы: «У большинства жителей Весьегонского уезда гостеприимство и радушие к человеку, даже совершенно чужому, развито издревле и при этом без всякой корыстной цели». С тех пор мало что изменилось здесь, разве что территориальная принадлежность стала другой.