Опять не то...

Черная тропа в том году продержалась без малого до Нового года. Нет, сказать, что было тепло, нельзя. Промерзшая земля, то тут, то там уплотненные ветром до бетонной твердости клочки снега разных размеров… В охотоведении такие участки снега называют ветровой доской, а у археолога, историка и писателя Льва Гумилева я вычитал еще очень выразительное: образование «эолового происхождения». Вот как!

Но как бы там ни было, рассчитывать в такой ситуации увидеть след зайца или чей-то еще не стоит. Тут приходится руководствоваться ориентирами типа: вот я бы на месте зайца предпочел бы лечь на дневку вот тут вот, а еще лучше вот здесь вот, ну уж тем более во-о-о-он там вот.

Я шагал от одного «предпочтительного» места к еще более, и еще более, и еще более «предпочтительному». Стучал «копытами» по черной мерзлой земле, шуршал «ластами» по рыжеватой пожухлой траве, поскрипывал «клешнями» по твердым белым «эоловым образованиям». Впереди завиднелся забор коллективного сада. Может, в садах зайцы? Нет. Там просматривались копошащиеся фигурки людей, раздавались голоса. Значит, зайцев оттуда уже выгнали, и все они теперь вот здесь вот, вот в этих колках-перелесках.

Метров за пятьдесят от себя, на открытом месте, на черной земле, на рыжей траве я увидел сжавшегося в бело-рыжеватый шар зайца-русака, лежащего впритык к белой ветровой доске. Поднял ружье. Далековато… Крадучись, прошагал десяток метров. Да это не заяц! Это мешочек полиэтиленовый, пожелтевшим на солнце полиэтиленом же и набитый…

А не трудно и ошибиться. Чего только не накидано вокруг! Да и вообще, давно замечено: там, где на долю мгновения появляется полагающий себе современным и цивилизованным человек, в ту же долю мгновения возникает зловонная куча «следов современной цивилизации».

…Еще подкрался. Заяц или мешок?.. Тридцать метров… Двадцать… Все-таки заяц! Вон, уши прижатые прорисовываются… А если мешок расстреляю? Засмеют люди… Десять метров… Меньше… Еще меньше…
Это был не мешок. Зажмуренный до дрожи глаз, зайца я увидел, скорее мое сознание-подсознание «увидело», одновременно с подошвами еще задних лап и комочком хвоста между ними. Русак лежал мордой прямо ко мне, а прыгнул прямо от меня и сразу скрылся. Я разом и вздрогнул, и нажал на курок, выстрелом выбрызнув пригоршню земли на снежную «доску». Чтобы от зайца осталось, попади я с такого-то расстояния?..
Но заяц-то каков, а? Профессор! Зажмурился для маскировки. Ведь правда, чаще всего первое, что улавливается зрением, следящий за тобой глаз зайца.

…Однако значит, все зайцы точно здесь. Вперед! На черной земле, на рыжей траве, опять же промеж «эоловых досок», метров за пятьдесят от себя я увидел лежащего боком ко мне рыжевато-белого зайца-русака. Уши прижатые прорисовываются. Поднял ружье. Далековато. Настороженно прошагал десяток метров. Ага! Ушами шевельнул! Или ветер полиэтилен всколыхнул? Мешок? Расстреляю — засмеют… Дак ведь не видит никто! А-а, пропади оно пропадом! Бабах-х-х!!! Там взвихрился снег, посеченная дробью трава, и в грохот выстрела вплелся подозрительно знакомый, но совершенно неуместный здесь звук…
Это был не мешок… Это было слегка рыжеватое от ржавчины оцинкованное ведро.