Доверие

Настает момент, и сумерки февральского рассвета на малом авторынке вдруг оглашаются возбужденным чириканьем и писком — кто-то из птичьей братии, особенно глазастый, первым увидел нечто и подал сигнал. Местные воробьи и синицы, выбираясь из ночных укрытий, наперегонки устремляются в сторону главных ворот.

Показались работающие здесь Лариса Андреевна и Валентин Иванович Роговы. Именно они вызвали столь бурный восторг среди птичьего населения. Вокруг них ажиотаж и столпотворение, пичуги подсаживаются им на плечи и головы. И непрерывно галдят. Нетерпеливо, где-то даже возмущенно, требовательно: «Нам давно завтракать пора, а вы где-то запропастились!»
Это понятно. Лариса и Валентин за зиму птиц, попросту говоря, прикормили. Но откуда эти крохотные создания знают, как надо правильно «разговаривать» с человеком? Вот воробей с плеча заглядывает в глаза, что-то чвикает. Вот синица, балансируя на шапке, вытягивается туда же. А наиболее нетерпеливая, громко чирикая, держится буквально в пяти сантиметрах от глаз Ларисы, реагируя на движения ее головы: «Нет, ты подожди! Ты послушай! Я же тебе объясняю…»

Бытует мнение, что думать, в полном смысле этого слова, звери и птицы не умеют. А может, это все-таки не так? В конце концов, столь желанные семечки нашим пернатым героям сыпятся не из глаз Лары и Валентина, а из рук. Ну и договаривались бы воробьишки с рукавами первой встречной фуфайки? Так ведь нет! Мы видим то, что видим.

Сегодня никто не оспаривает, что и звери, и птицы способны на длительный срок запоминать зрительные образы. Кстати, доказательства, что зрительная память вообще и скорость запоминания в частности у некоторых из них несравнимо эффективнее, чем у человека. Также известно, что разные по определению животные способны понимать друг друга. Владеть, так сказать, «иностранными» языками и зрительными сигналами. Мы не знаем, кто первым, воробей или синица, увидел Ларису и Валентина и «крикнул»: «Идут! Несут!» Однако мы видим, что все они поняли, кто идет, что несет и куда надо спешить.

Жизнь на авторынке шла как обычно. Люди бестолково суетились — купить, продать — чепуха какая-то. Воробьи и синицы, раздербанив очередную порцию семечек, умиротворенно дремали на стеллажах и выносных прилавках.

Вдруг звонкое, тревожное — «Чвирк!». Все птицы — в воздух, в кучу! Вместе! Вправо! Влево! Вверх! Вниз! К Ларисе в палатку-вагончик! В угол! В другой! Разом под прилавок!.. Синицы, воробьи вперемешку расселись здесь на товаре и затаились.

Что же произошло? Из людей мало кто заметил, а кто заметил, не придал значения тому, что над рынком привидением скользнул пернатый хищник. Судя по оперению и размерам, это, скорее всего, был ястреб. Но вот наши воробьи и синицы… Они — стая! Они народ (многонациональный в данном случае)! У народа, как известно, тысяча глаз. Кто-то увидел что-то и «ударил в набат». Все сразу поняли и предприняли соответствующие действия.

Говорят, что в мозгу у водителя в критической ситуации прокручивается (анализируется) за секунду до трехсот вариантов выхода из нее.

Мы видим, что птицы, обнаружив опасность, пару-тройку секунд явно «прокручивали варианты». Решение приняли точное, максимально правильное. Птицы доверили свою безопасность не своему, заметим, богатому природному (инстинктивному) арсеналу способов спасения, а человеку. Да ведь и не первому же встречному! Имея равные, а где-то и более доступные возможности спрятаться в любой другой палатке, сделали это именно у Ларисы. Все просчитали. Какой инстинкт? Это уровень действий другого порядка. Это осмысленные действия!

Лариса прохаживалась по вагончику. Принимала покупателей. Иногда доставала товар и из-под прилавка. Птицы пододвигались, но не вылетали. Лариса их уговаривала: «Чего вы испугались? Нет же никого!»

Сорок (!) минут длилось великое осадное сидение. Наконец, самая бойкая синица осмелилась «высунуть нос» наружу. Пискнула — и вся стая тут же выпорхнула на свет Божий. Бодро чирикая, птицы запрыгали по прилавку: «А что, господа? Не пора ли покушать?»