Считаю нужным предложить!

На оружейных форумах размещена «Программа действий охотдепартамента Минприроды РФ по реализации стратегии развития охотничьего хозяйства РФ до 2030 года», утвержденная правительством РФ.

Прочитав этот, по всей видимости, «проект», я, честно говоря, не понял, а собирается ли автор проекта что-либо менять? Если собирается, то, на мой взгляд, надо определиться, что же было сделано неправильно с введением в действие Закона «Об охоте…» и последующих подзаконных актов. Программа же должна определить пути того, что можно поправить и как можно поправить.

Из полученной на форуме информации следует, что стратегию все же планируют реализовывать, несмотря на то что это вызвало шквал критики у именитых ученых-охотоведов.

Я считаю, что сначала надо было разработать и утвердить стратегию, то есть определиться, куда пойдем и как пойдем, а потом принимать закон, который бы обеспечил этот путь. Следовательно, нужно, учитывая критические замечания, доработать стратегию, а затем определиться, какие необходимы изменения в закон и в другие нормативные акты. Ни в коем случае при этом не спешить, иначе снова «насмешим». Необходимо собрать, обобщить и переработать множество предложений. Отобранные и одобренные предложения разделить по категориям. Первая категория, которая не потребует больших усилий и не вызовет противостояний при их внедрении. Вторая, которая может вызвать какие-либо, но все же преодолимые противоречия. Третья — внедрение предложений, которые могут вызвать много споров и противостояний. После этого и составить программу действий.

Что же, на мой взгляд, в последние пять лет было сделано не так, и как это поправить?

Ужасно забюрократили процедуру получения разрешений на добычу охотничьих ресурсов. Если закон признал право существования путевки охотпользователя, то зачем была нужна еще одна бумага (разрешение)? Признай законодательно, что в закрепленных угодьях разрешением является путевка при наличии в ней обязательных граф, утвержденных соответствующим госорганом. В результате сократятся бюджетные расходы на изготовление, учет, выдачу бланков разрешений, расходы охотпользователя на то же самое, а самое главное, упростится процедура выдачи разрешений, вынуждающая охотников перед открытием очередного сезона выстаивать, унижаясь, в очередях. Также надо обязательно разрешить, наравне с письменным заявлением, устное заявление охотника на получение разрешения, на что Минприроды никак не отважится, а нужна всего лишь маленькая поправочка в положении.

Контроль добычи лимитируемых видов среди охотпользователей мог бы быть наиболее эффективным, если бы моментом погашения выделенной квотируемой единицы было не проставление даты добычи на бумаге, а sms-сообщение, отправленное на специально выделенные номера. Даже если отправляющий абонент находится вне зоны обслуживания, сообщение все равно фиксируется, и одно из отправленных точно дойдет с указанием даты и времени добычи. При этой схеме не надо будет выдавать охотпользователю «бумажные» разрешения, достаточно будет довести цифры квот добычи.

На сегодня госорганы и охотпользователи вынуждены держать дополнительные штаты для сбора и передачи массы ненужной информации и «дутых» цифр, принимать регулярно проверяющих из разных ведомств. И в государстве, несмотря на дефицит бюджета последних лет, никто не хочет с этим разобраться. Над каждым надзорным органом еще несколько надзирателей. Было время, когда в областном аппарате Гос­охотинспекции при Яроблисполкоме было всего четыре штатных единицы, что в 4 раза меньше штата сегодняшнего областного департамента. А ведь дела с охраной и воспроизводством животного мира тогда обстояли значительно лучше, чем сейчас. Обидно, когда молодые специалисты департамента вместо реальных дел зарыты бумажной работой.

Средства, которые могли бы быть высвобождены, не будь всей описанной бюрократии, могли быть использованы на приоритетные для охотничьего хозяйства цели как госорганами, так и охотпользователями. Желание же «вытряхивать» охотпользователя на деньги, похоже, не пропадает — то навигаторы надо приобретать, то охотустройство каждые 10 лет делать. Внутрихозяйственное охотустройство — абсолютно не нужное самому хозяйству мероприятие. Не может быть на свете таких специалистов, хоть трижды лицензированных или аккредитованных, которые бы приехали бы на несколько месяцев и научили местного специалиста, как ему хозяйствовать. Еще в глубокие советские времена охотустроители в обустроенном хозяйстве год охотились, потом брали готовый проект хозяйства из соседней области, меняли цифры, и — на тебе, руководствуйся. Все, что оказывалось тогда полезного из охотустройства, это карты, с которыми ныне проблем нет.

Каждому региону нужно всего лишь качественное межхозяйственное охотустройство с определением площадей всех типов угодий для каждого охотничьего угодья, которые нужны для проведения учетных работ и обработки учетных данных.

Трудно не согласиться с мнениями, изложенными в статьях уважаемых мною ученых А. Линькова, Ю. Рожкова, В. Кузякина («РОГ» № 27), но с тем, что поголовью лимитируемых видов и правильному планированию добычи поможет возврат экспертизы на федеральный уровень, согласиться не могу, поскольку эксперты будут основывать свои выводы на заранее искаженных учетных данных (об этом чуть ниже). Реальной же картины численности того или иного вида, в отдельных уголках громадной России, из Москвы видеть невозможно.

На мой взгляд, никакая экспертиза, ни региональная, ни федеральная, по лимитам не нужна, а также не нужны какие-либо согласования. Необходимо сформировать ответственность субъектных специально уполномоченных органов за состоянием численности стратегических видов, каким, например, является лось для большинства регионов РФ.

На сегодняшний день способ формирования лимитов, установленный законом, стимулирует охотпользователей и региональные госорганы к завышению учетных показателей с целью получения большего количества разрешений, и при этом никто не может нести какую-либо ответственность, ведь квоты проходят экологическую экспертизу.

Считаю, что арбитром и ответственным по определению лимита (соответственно и квот) по лосю и прочим стратегическим видам должен быть профильный субъектный орган. Да! На откуп чиновнику! Но с одновременным спросом с него. Ничего иного независимого и в то же время рационального мы не придумаем. А ограничить чиновника «от соблазнов» предлагаю утверждением методики распределения лимита по охотугодьям по примерной схеме.

Предварительно в каждом административном районе способом, дающим наиболее достоверные данные, проводится учет численности зверя (например, авиаучет). По полученным данным определяется квота на каждый район, из нее вычитается количество разрешений на формирование поощрительного фонда за борьбу с волками и браконьерством из расчета, например, за вскрытие незаконной добычи лося — одно разрешение на лося, за добычу волка — одно разрешение на одного лося в возрасте до года, за добычу двух волков — одно разрешение на одного лося взрослого. Остаток делится по охотугодьям района пропорционально площадям. Охотпользователям, добывшим волков и вскрывшим браконьерство, делается добавка из поощрительного фонда по предложенной выше схеме. Для большинства регионов и их районов такая схема подойдет за исключением нескольких районов в отдельных регионах РФ, где идет резкое отличие типов охотугодий (полрайона — лес, другая часть — степь или тундра). Для таких мест надо придумать другую, но всем понятную схему распределения.

Для экономии средств учеты можно проводить раз в 3–5 лет, на такие же периоды и утверждать квоту (лимит). Поскольку никто никогда не придумает методики ЗМУ, дающие достоверные данные для охотничьего угодья в 10 тыс. га, а есть охотугодья и с меньшими площадями. Законодательно надо было бы установить не максимальную, а минимальную площадь закрепляемого угодья.
Все другие ссылки для дележа «лосиного пирога», такие как одно хозяйство лучше сохранило зверя, чем другое, и т.п. — «от лукавого». Да и учет, если провести в одном и том же угодье сначала в ноябре, а потом в феврале, данные по численности одного и того же угодья будут разниться. Если миграции лосей в сотни километров являются единичными, то сезонные в 10–30 км постоянными и массовыми. Это подтверждено как исследованиями, так и наблюдениями специалистов.

Федеральный же центр должен осуществлять периодический контроль за состоянием численности в отдельных регионах. В тех регионах, где «дохозяйствовались» по причине неверного планирования добычи или слабой охраны, ставить вопрос о замене руководителя профильного субъектного органа. Вот здесь, возможно, и нужна экологическая экспертиза с привлечением компетентных ученых, чтобы зря «не рубили головы», а проводилась квалифицированная оценка причин падения численности.

Список лимитируемых (квотируемых) видов нужно минимизировать. У меня большие сомнения в том, надо ли оставлять в этом списке медведя. Насколько мне помнится, в лицензионные виды он попал в 80-е годы, до этого времени медведя мог добыть каждый охотник. Добычу видов, которые помещаются в рюкзак охотника, ограничивать не количеством выданных бумаг, а продолжительностью сезона охоты и количеством допущенных к промыслу охотников.

На тему утвержденной стратегии было много публикаций…Что бы я хотел видеть в стратегии?.. Это пути восстановления России как Великой пушной державы, какой она была как при царях, так и при советах. Для этого необходимо разработать и прописать экономические механизмы, позволяющие переориентировать рынок по закупке пушнины в пользу охотника. Сделать так, чтобы добывать пушнину стало выгодно, как это было на протяжении столетий. И только тогда мы избавимся от проблем, связанных с бешенством, и снимем пресс четвероногих хищников на численность пернатой дичи и зайцев. Минприроды же ограничилось поправкой в приказ, снижающей норматив максимальной численности лисицы и енотовидной собаки, а также расширив сроки добычи пушных зверей до неразумных. Это называется не решить проблему, а свалить ее с больной головы на здоровую. Без стимулирования охотника на добычу пушнины проблема решена не будет.

Необходимость восстановления и регулирования рынка мягкого золота нужна также для вовлечения в действенный оборот охотугодий Сибири и Европейского севера, которые с введением Закона «Об охоте…» и «Стратегии…» оказались, по сути, брошенными. Ведь аукционы и «увеличение численности охотничьих ресурсов» и т.п. оказались пригодны лишь для части угодий ЦФО и ЮФО и малой части близ крупных городов других округов. Большая же часть угодий РФ оказалась не востребованной для закрепления. Это потеря рабочих мест и отлучение населения от традиционных занятий.
Предлагать можно было бы много чего. Было бы желание анализировать эти предложения. Например, за пять лет так и не сумели гармонизировать лесное и охотничье законодательство, несмотря на то что нормотворчеством занимается одно ведомство, а мы продолжаем жить в среде абсурдов, когда от охотпользователя требуют заключения договора на пользование лесом, как будто нельзя обойтись одним охотхозяйственным соглашением. Животный мир и лес — государственная собственность. Договор заключается от имени субъекта РФ, и нужны ли два договора на одно и то же?
Остается только пожелать новому руководителю профильного департамента Минприроды РФ терпения, оптимизма и постараться что-то изменить к лучшему в охотничьем хозяйстве страны.