Машкина «виолончель»

На рассвете мы с лесником Павлом Дмитриевичем отправились по малину в лес на Бобриный угор. «Там этой ягоды, как варенья у меня в банках, хоть зажуйся!» — пообещал он.

На место пришли, когда роса уже сошла, а птицы продолжали свистеть в непролазной куще. Но что это?! Малинник на широкой солнечной поляне, окруженный суровой крапивой и колючим кустарником, чтобы легко не даваться сборщикам, словно после урагана, был помят, поломан. Некоторые кусты даже остались без листьев. Только в воздухе продолжал витать аромат сахаристых ягод.

Павел Дмитриевич грустно огляделся по сторонам, почесал в затылке и произнес:

— М-да, какой-то любитель малины, похоже, опередил нас…

Какой, я догадался сам. При этом у меня под лопатками предательски пробежал холодок. Кроме ножа, фляжки с водой и пустых корзинок, у нас ничего не было, а ведь этот «любитель ягод» мог находиться еще где-то рядом: вон и листья малинника пока не успели завянуть…
Мы с Павлом Дмитриевичем присели на траву и стали думать, куда бы нам податься за ягодами?
И тут впереди нас, за деревьями, где петлял неглубокий овраг, послышался сухой звук:

— Дзынь-нь!

Потом еще и еще с каждым разом звонче и мелодичнее:

— Дзынь-нь-нь!

Птицы на деревьях почему-то сразу умолкли… Или прислушались тоже, как и мы: кто там, интересно, «подыгрывает» им?
Правда, кто?
Мы с Павлом Дмитриевичем встали, подняли корзинки и осторожно, прячась между зарослей папоротников и орешника, направились в сторону необычных звуков. Вскоре пробитая нами тропа вытолкнула нас к оврагу. Маскируясь за пушистой елкой, мы увидели возле сухостойной сосны медведицу и двух медвежат. Она раскачивала дерево, оттягивала когтями длинный отщеп, как струну, и отпускала… Щепа звенела. Медведица с любопытством разглядывала ствол, словно пытаясь отыскать, откуда исходит звук?
Поворачивала свою лобастую голову то вниз, то вверх, то вбок, но, ничего не заметив, снова бралась за сухую «струну». Недалеко от нее прыгали и кувыркались два медвежонка-пестуна. Им не было никакого дела до музыки.

А медведица, опять услышав «дзынь-нь-нь», обходила вокруг сосну и вертела головою по сторонам.

— Музыкальная душа, — улыбнулся я.

Павлу Дмитриевичу, видимо, надоела однообразная мелодия, и он громко крикнул:

— Машка, переверни свою пластинку!

Медведица замерла на месте, а потом, заметив людей, бросилась в чащу, увлекая за собой малышей. Правильно говорится: «Врасплох и медведь труслив».
Так и пришлось нам вернуться, под дружный возобновившийся птичий оркестр, в деревню без ягод, поскольку других малинников поблизости не было.
Однако я не грустил: когда еще мне посчастливится послушать игру медведицы на «лесной виолончели»?

А чаю с малиной я и так попью в избе у Павла Дмитриевича. Недаром же он хвалился, что банок с таким вареньем у него «хоть зажуйся»!