Весенними тропами

Мартовички

Обычно зайчата появляются на свет в конце апреля — начале мая, когда каждая травинка, каждый лист жадно тянутся к небу. Но случаются в жизни длинноухих и исключения.
…В лесу еще много снега. Березы, дубы, клены — все спят. Но сон их уже неглубок, он чуткий, настороженный. Пролетит ли болтливая сорока или ударит по сушине клювом дятел, прошелестит ли ветер в оголенных ветвях, рассыпая снежную кисею… Насторожатся великаны — не весна ли это?

И правда — не поймешь… То завихрят снежинки на рассвете, то в полдень солнце засияет из-за влажных пепельных туч. И синие тени половиками расстелятся вдоль сугробов. Словом — ни зима, ни весна.
Именно в такие дни в глухом уголке леса можно встретить снежную ямку. Чья она? Не гадайте. Ямку вырыла зайчиха. А на ее дне — прошлогодние прелые листья. Потом в ямке появятся крохотные зайчата, пушистые, зрячие. Самые первые в этом году! Их так и назвали — мартовичками. Ведь родились ушастые в первый месяц весны.

Лежат зайчата в теплой ямке-люльке. Ждут зайчиху-маму, которая убежала поглодать молодые осиновые побеги.

Зайчиха кормит малышей два-три раза в сутки, чтобы не оставлять лишний раз следов около своих детей. Умная! Знает, что вокруг много врагов.

А бывает так, что ускачет она далеко или попадет в острые зубы хищника. Тогда другая зайчиха, пробегая мимо, накормит малышей своим жирным молочком. А если и не накормит, то все равно через два-три дня зайчата начнут самостоятельную жизнь. Будут бегать резво по лесу. Искать себе корм. Трудно мартовичкам, но настоящая весна не за горами…

Жених

Тарахтя крыльями над гривой тростников, прошел селезень. Неподалеку от моего шалаша он опустился на островок. Брачный наряд его — куда там свадебному жениху! — был великолепен: иссиня-изумрудная головка, полоска белого кашне, широкий шоколадного цвета воротник и пепельно-голубой фрак. А залихватски закрученный хвост?! Точно шляпа гуцула с расцвеченными перьями. А какова осанка?! Не идет, а плывет по золотому мокрому песку, оставляя следы, похожие на кленовые листья. С достоинством, по-царски, зная себе цену. Какая утица устоит перед таким красавцем?
Думаю об этом, и ружье помимо воли моей опускается, опускается…

…С пустым ягдташем возвращаюсь домой. На устах жены усмешка: «Опять ничего?» Я показываю оброненное селезнем изумруд-перо. Жена улыбается, понимает, что для меня есть нечто выше трофея. Ну, например, зорька, не засоренная людским голошением. И одинокий селезень, ждущий подругу-весну… И конечно, новое стихотворение в блокноте:

На реке веселый треск —
Льдины тронулись с верховий.
Пар струится. Солнца блеск.
Лес и поле дышат новью.

И ничто не омрачит
Свадьбу уток у запруды:
Селезня перо горит
Не пожаром — изумрудом!