Погоныш моего детства

Многие опытные охотники наверняка согласятся с тем, что воспоминания о первых выстрелах и первых трофеях, добытых в самом начале «охотничьей карьеры», особым теплом согревают их души, вынуждая при этом погружаться в ностальгию по безвозвратно ушедшим золотым дням беспечной юности.

Чем же так дороги нам эти воспоминания? Да, наверное, тем, что они сказочной Жар-птицей уносят нас в мир такого далекого беззаботного детства и романтической юности, в мир грез и надежд, где все было загадочным, гармоничным и радужным!

Вероятнее всего, первые охотничьи трофеи тем и дороги нам, что они — первые! В пору охотничьей зрелости каждый добытый трофей становится очередным, а вот тот, добытый на «заре туманной юности», на все времена закрепил за собой понятие — «первый»! А все то хорошее, что впервые вошло в нашу жизнь, золотыми буквами вносится в особо почитаемый реестр жизненных ценностей!

Мои воспоминания о первом охотничьем трофее уносят меня в ту далекую пору, когда я, будучи подростком двенадцати лет от роду, из ружья отца влет добыл горлицу. Первый самостоятельный выстрел по дичи, первый добытый трофей, первое охотничье поздравление отца «с полем!» — это ли не слагаемые настоящего охотничьего счастья?! Моему ликованию тогда не было предела!

Однако следует вспомнить еще один случай из моей охотничьей биографии, более ранний, когда я, девятилетний мальчуган, из рогатки добыл болотную курочку — погоныша, яркого представителя болотно-луговой дичи.

Довольно большой заболоченный луг, переливающийся на ветру зелеными волнами осоки, живописным ковром раскинулся в низине за деревенскими огородами. Небольшая речушка-канава, с заросшими камышом и рогозом берегами, протекала через него. Кроме этого, небольшие мелководные плесы и подернутые ржавчиной лужицы чередовались с затянутыми ряской бочагами. Камышницы, болотные курочки, бекасы находили приют в этих местах. Нередко кроме них, здесь можно было встретить и серых цапель, и кряковых уток с чирками.

В детстве я очень любил проводить свободное время на этом лугу. Как же приятно было сидеть под тенистой вербой и, предавшись наблюдениям за пернатыми обитателями болотно-луговых угодий, с упоением мечтать о ружьях, собаках, о будущих охотах и богатых трофеях. С полной уверенностью можно сказать, что в этих лугах навсегда осталась частица моего детства и моей охотничьей юности!

Как-то раз погожим августовским вечером я, находясь на своем «боевом посту» под разлапистой вербой, насчитал в общей сложности около десятка погонышей, выходивших жировать на мелководный участок луговины. Такое обилие дичи привело меня в восторг! Жировавшие птицы находились недалеко от меня, на расстоянии верного выстрела из рогатки, вот почему это обстоятельство навело меня на мысль попытать счастья заполучить хотя бы одну из них в качестве охотничьего трофея. Одержимый этой идеей я энергично принялся воплощать задуманное в реальность.

Пять зорь, пять потрясающих по красоте летних рассветов и закатов встретил я на лугу, однако моя настырность, к большому сожалению, не увенчалась успехом. Дичь была, однако не все гладко было у меня со стрельбой. Скорее всего, причиной этому было мое волнение. Ведь одно дело стрелять по различным мишеням и совсем другое — по настоящей дичи! Выпущенные из рогатки шарики от подшипников ложились рядом с курочками, вынуждая их быстро скрываться среди луговой растительности, но поскольку стрельба из рогатки велась бесшумно, то в состоянии испуга птицы пребывали минимальное время и вскоре снова появлялись на плесе.

Пришла очередная (шестая) тихая вечерняя августовская заря. Когда солнце зависло над горизонтом, на плесе появился первый погоныш. Выстрел из рогатки по нему, резкий шлепок шарика о воду рядом с погонышем, и невредимая птица в мгновение ока исчезла в густой осоке. Так повторялось еще несколько раз, и во всех случаях птицы невредимыми скрывались в зелени луга. Но вот солнце ушло на заслуженный отдых, на землю начали опускаться вечерние сумерки.

С огромной скоростью пронесшаяся в стороне пара чирков отвлекла меня от охоты. Проводив жадным взглядом растворившихся в густеющих сумерках быстрокрылых птиц, я перевел взор на начавший уже темнеть плес и увидел на нем силуэт очередной болотной курочки. Натянув резину рогатки, я произвел выстрел. То, что произошло дальше, я не сразу понял! Раздалось какое-то хлопанье, по плесу пошли круги, осветляя сумеречную воду, а в средине этих кругов трепыхалось темное пятно… Понадобилось некоторое время, чтобы в голову пришла догадка — попал! И в тот же момент какая-то неведомая сила подбросила меня с земли, и я напрямик, кратчайшим путем ринулся к своей первой добыче. Взяв драгоценный дар Дианы в руки, я, с трудом веря в свершившееся чудо, истуканом застыл посреди плеса.

Вдоволь налюбовавшись погонышем, я, за неимением ягдташа, бережно подвесил его при помощи шнурка, вынутого из кеда, к брючному ремню, убрал рогатку в карман и, взяв с собой мокрую обувь, по знакомой тропинке босиком направился домой. Однако, сделав несколько шагов, я не выдержал и во весь дух припустил в направлении желтых огней родного крова, придерживая свободной рукой дорогой трофей.