Дерсу Узала давно уже стал легендой. О нем сняты фильмы, он фигурирует в стихах и прозе самых разных авторов. Его имя берут себе в качестве «ников» участники охотничьих форумов, да и в наш лексикон он вошел основательно: «Тоже мне, Дерсу Узала», «Ты что, Дерсу Узала?»
Между тем существует расхожая версия, согласно которой знаменитый таежный охотник является образом собирательным, «слепленным» из нескольких проводников-туземцев, участвовавших в экспедициях Владимира Арсеньева. Версия эта базируется, прежде всего, на незнании предмета. Действительно, если ориентироваться исключительно на книги Арсеньева, то легко предположить, что Дерсу Узала — плод писательского воображения Владимира Клавдиевича. Однако нижегородский филолог Алексей Коровашко приводит в своей книге (Алексей Коровашко. По следам Дерсу Узала. Тропами Уссурийского края. — М.: издательство «Вече», 2016 г.) многочисленные свидетельства реального существования этого охотника-аборигена.
Вот, к примеру, довольно любопытная зарисовка: «Моя не люби тигра, — сказал он как-то. — Он худой люди (это слово Дерсу часто употребляет по отношению к животным). Он труса, поганый зверь. Однако медведь, кабан лучше. Моя не хочу убивать тигра, он сам хочу: зачем он прыгай на меня и рычи?»
Если не знать, кто автор текста, то можно подумать, что это фрагмент, не вошедший в сочинения Арсеньева. Но нет — это путевые заметки Петра Бордакова, опубликованные в 1914 году в журнале «Юная Россия». Мало того, Бордаков, участвовавший в экспедиции Арсеньева в 1907 году, уже через два года, т.е. в 1909 году, выпустил в Хабаровске отдельной брошюрой рассказ «Дерсу Узала». А книга Арсеньева «По Уссурийскому краю», в которой у него впервые появляется Дерсу, вышла только в 1921 году. Так что первым «литературным отцом» Дерсу следует считать Бордакова.
Знал ли об этих публикациях Арсеньев? Большинство исследователей склоняется к мысли, что не знал. В любом случае, трудно представить, что Бордаков и Арсеньев сговорились ради подобной мистификации и в разные годы публиковали произведения о несуществующем человеке.
Что характерно — Дерсу у них разный. У Бордакова он хитроват, себе на уме, не очень-то горит желанием работать наравне со всеми, склонен к пьянству и употреблению опиума, при этом не всегда чтит заветы предков. У Арсеньева, напротив, Дерсу трудолюбив, простодушен, совестлив. Однако интонация Дерсу, его манера говорить, рассуждать, даже характерные словечки из лексикона передаются Бордаковым и Арсеньевым примерно одинаково. Совершенно очевидно, что речь идет об одном и том же человеке, которого они просто видели по-разному. Бордаков общался с Дерсу короткий период, у Арсеньева же было время узнать гольда гораздо лучше и с разных сторон.
Коровашко отмечает, что экспедиционные дневники Арсеньева часто вступают в противоречие с его книгами, в которых образ Дерсу несколько видоизменяется. Так, при первом знакомстве с Дерсу Арсеньев отметил в дневнике, что тот был одет в брезентовую куртку и «манзовские» (китайские) штаны. Через много лет, описывая эпизод знакомства в своей книге, он оденет Дерсу в куртку из выделанной оленьей кожи и такие же штаны, чтобы подчеркнуть его дикость и удаленность от цивилизации. Вполне логично, что таким же метаморфозам подвергались и моральные качества Дерсу. Подобно тому, как Фенимор Купер наделял своих героев-индейцев манерами европейцев и белых переселенцев, Арсеньев превращал Дерсу в классического «благородного дикаря».
В книге приводятся высказывания первой жены Арсеньева — Анны Константиновны, которая особой любовью к Дерсу не отличалась и не приветствовала его нахождение в доме. Он раздражал ее тем, что не пользовался столовыми приборами, не соблюдал элементарных правил гигиены, был грязен и вонюч, но при этом «не хотел идти в баню», а также «дымил вонючей трубкой», «любил спиртное», «пел заунывные песни, хоть святых выноси». А вот Владимиру Владимировичу, сыну Арсеньева, было крайне интересно и познавательно общаться с Дерсу. Вот что он вспоминал: «Иногда, в теплые дни, я с Дерсу уходил на целый день на «охоту за тиграми»… Дерсу с винтовкой, а я с детским ружьем… Доходили мы и до реки Уссури, где Дерсу разводил костер, за которым и обедали». Это очень ценное свидетельство, поскольку говорит о том, что Дерсу, как бы его ни приукрашивал Арсеньев, действительно обладал качествами отменного следопыта и имел понятие об ответственности. Иначе Арсеньев ни за что не отпустил бы с ним в лес своего малолетнего сына.
Вообще Алексей Коровашко проделал огромную работу. В его книге можно познакомиться с различными версиями гибели Дерсу, выдвигавшимися в разные годы, узнать о роде, из которого происходил самый знаменитый в мире гольд, получить представление об обычаях малых народах Уссурийского края. Словом, если вы хотите знать о Дерсу больше, чем знаете, то эта книга точно для вас.
Комментарии (0)