Успеть до полудня

После недели морозов и полного бесснежья пришло наконец долгожданное потепление со снежком. Пушистые, объемные хлопья плавно парили за окном, оседая на серый и грубый, словно зачерствевшая корка, снег. Он шел весь день, преображая унылый пейзаж за моим окном. Природа словно сняла с себя повседневную невзрачную одежду и нарядилась в ослепительно белоснежное платье, завораживая своей красотой.

 Отец, придя с работы, с порога возбужденным голосом произнес: «На завтра отпросился с работы! Такой снежок пропустить грешно! Ты готов?» Он задавал вопрос, заранее зная мой ответ.

– Всегда готов! Хорошо бы до полуночи кончился! – с надеждой промолвил я, смотря на танцующие в свете фонаря снежинки.
– Хорошо бы! – ответил отец, готовясь к завтрашней охоте.

Проснувшись утром и выглянув в окно, я увидел, что снег шел, не переставая, всю ночь. Шансы на успех были малы, но мы, не сомневаясь, вышли в темноту снежного утра и двинулись в сторону леса, а там – будь что будет! Едва забрезжил рассвет, как мы расчехлили ружья на краю леса. Зарядившись, тронулись вперед, утопая в пушистом белоснежном покрывале. Через час снег закончился, сквозь мутные серые облака стали пробиваться солнечные лучи. На душе повеселело, и ноги сами несли вперед.

Проверили лес вокруг наших дач – не обнаружили ни следа. Перешли Щелковское шоссе и углубились в лесной массив. На часах было 11:30, когда мы неожиданно наткнулись на свежую коротенькую жировку. Заяц позавтракал молодой порослью осинника и рябины на пятачке метров двадцать. Его следы рассказали нам, что он, встав на задние лапы, обгрызал сочную кору молодых побегов.

Вот он потерял несколько бурых «горошин», снова встал на задние лапы и слушал. Ага, вот одиночный след, тянущий к островку плотно сгрудившихся молодых елочек диаметром метров пятнадцать – двадцать. Стоят, словно греют друг друга, накрывшись одним на всех одеялом.
Ай да косой! Нашел ведь себе квартирку! Хороша, нечего сказать!

Остаюсь на жировке, а батя делает круг – выхода нет! Ну, заинька, встречай непрошеных гостей! Отец вваливается в густой ельник и старается толкнуть зайца на меня, ходя челноком. Вижу его мелькающую шапку. Островок протоптан до конца, а хитрый заяц не показывает носа из спасительного убежища. Сердце вырывается из груди. Главное – не прозевать выскочившего зверька. А он, как назло, умело прячется от отца на этом крохотном пятачке, проявляя удивительную смелость.

– Видел его уже пару раз! – кричит запыхавшийся отец. – Да только руки не поднять, не то что ружье! А ты стой и смотри в оба, все равно вытопчу!
Уже полчаса бедный отец бороздит этот несчастный островок. Безрезультатно! Вдруг я слышу удаляющийся в противоположную сторону свист и понимаю, что нервы у зайца все же не выдержали. Быстро перебегаю на другую сторону елового островка и замираю в ожидании.

Отец, свистя, загибает круг в мою сторону, и тут я вижу медленно бегущего крупного беляка. Кажется, что заяц ни капли не напуган. Будто он просто выбежал размяться после сна – так расслабленно он приближался к своему островку. Я вкидываю ружье и нажимаю на спуск. Сухо трещит выстрел, и беляк, перевернувшись через голову, зарывается в снег. Сердце бешено колотится от нахлынувших эмоций.
– Гото-о-о-в! – победно кричу я на весь лес.

Подходит отец, поздравляет, хвалит:
– Вот так и надо стрелять! Молодец!
Поднимает беляка за уши и, приглаживая еще теплый мех, любуясь, произносит:
– Хорош!
Затем, опомнившись, спрашивает:
– А сколько сейчас времени?
– Начало первого, – отвечаю. – Я еще на работу успею!

И мы мчимся домой, словно нет никакой усталости. Душа поет и ликует, а яркое солнце и искрящийся снег дополняют и без того хорошее настроение.