Увеселительная прогулка

Каждый приходит в охотничье братство по-разному. В прошлом году я познакомилась с охотниками, и в результате прошедший сезон был для меня насыщенным. Я несколько часов стояла под пронизывающим ветром, дожидаясь лосей из загона; полночи сидела на вышке, стуча зубами от холода, карауля кабанов; отморозила руки и ноги на зимней рыбалке.

Когда же меня пригласили на весеннюю охоту, согласилась сразу: охота в теплое время года казалась мне увеселительной прогулкой. Ох, как же я ошибалась!
 

Вот наступил день отъезда. Наш караван из двух машин уверенно взял курс на север. Охота предстояла на самом севере Вологодской области. Последние километров пятьдесят ехали по лесовозным дорогам. Наступали сумерки и над нами постоянно пролетали вальдшнепы. Казалось, что любопытные птицы летят специально над машиной, чтоб поглядеть на невиданных чудовищ. Подъехав к стоянке наткнулись на двух лосей. Лосиха убежала сразу завидев машины, а здоровый бык подпустил нас метров на тридцать и только после этого легкой рысью ушел в лес.

Стоянка находилась неподалеку от заброшенной деревни на берегу красивой лесной речки. Широкая равнина поросшая еловым молодняком простиралась в обе стороны. В отличии от Москвы сюда весна только-только дошла, кое где в низинах еще не стаял снег.
Через пару дней народ созрел до более серьезной охоты - на токующего глухаря. Место тока находилось не близко, километрах в десяти от нашей стоянки и поход туда требовал тщательной подготовки.

И вот начались активные сборы. Все суетились набивали рюкзаки теплыми вещами, едой, щелкали ружьями и шуршали пакетами. Меланхолично наблюдая за этим процессом я взвешивала все свои за и против относительно участия в этом мероприятии. Что то подсказывало мне, что резоннее остаться в палатке, и со спокойной душой, и чистой совестью дожидаться возвращения охотников.

Закинув на плечи рюкзаки и ружья, пересчитав патроны и распихав по карманам батарейки, мужчины были полностью экипированы и готовы идти за глухарем хоть на северный полюс. Но я по прежнему сомневалась в целесообразности этой затеи. Как говорится - "баба с возу, кобыле легче." Но спорить вообще не дали. Команда "газы" дана для всех. Подхватив фотоаппарат - самое ценное и необходимое для похода, я вприпрыжку рванула за уже уходящим в небо эшелоном.
Погода была удивительно ясная. Мы бодро шагали вдоль разлившейся из краев реки хлюпая сапогами в такт друг другу. Над водой парами рассекали белые гоголя, щебетали мелкие птички суетясь и перелетая друг за другом с куста на куст, пахло весной. Дорога становилась все более увлекательной. Вниз по реке через несколько километров виднелся разрушенный мост, где и предстояло переправиться на противоположный берег, а дальше дорога уходила далеко в лес.

Почти заливая болотники мы преодолели это препятствие и оставив далеко за спиной наш лагерь, уходили по проторенной дороге все дальше и дальше. Скоро пришлось так же вброд переходить еще одну разлившуюся реку. Лес шумел, кромки сосен покачивались на ветру словно маятники, слышался стук котелка привязанного к рюкзаку. Я шла позади всех разглядывая лес в деталях, что то снимала, где то останавливалась, чтобы прислушаться к звукам или просто пожевать кислые еловые иголки, но когда с головы эшелона доносился командный голос призывающий не отделятся от колонны так далеко, я бегом наверстывала упущенное расстояние. Дело в том, что эти места изобиловали медведем. Были случаи, когда звери приходили, даже в лагерь не смущаясь палаток, поэтому мужчины зарядили ружья по одному пулевому патрону, а за мной постоянно приглядывали.

После полутора часов решено было сделать привал. Устроившись на поваленной сосне и вытянув ноги, трое моих сопроводителей стали обсуждать предстоящую охоту, вспоминая прошлые годы проведенные на этом же месте, и делиться впечатлениями о замеченных за год изменениях. А я, тем временем, не вникая в разговоры, ковырялась в пушистом мху и разглядывала причудливые растеньица произрастающие в нем.

Наконец переведя дух и запасшись новыми силами, мы двинулись покорять оставшуюся часть пути. Дорога менялась выходя из густого леса на опушку заросшую молодыми деревцами, в которых копошилось множество птиц. Напуганные звуками приближающихся шагов из кустов поднялись две небольшие птицы. Рябчики. Они проворно прошмыгнули мимо нас и скрылись в ветвях высоких деревьев. Охотники машинально вскочили, вскинув ружья, но тут же с улыбками обмякли – рябчик весной запретная дичь. Тем не менее всем было интересно посмотреть на птиц и друзья принялись высматривать улизнувших рябчиков, но поиски оказались безрезультатными, птицы хорошо спрятались от наших глаз.

Несколько часов дороги дали о себе знать усталостью в ногах, и желанием побыстрее достичь назначенного места, представленного мною уютным, теплым зимовьем, с растопленной печкой и чашкой горячего чая.

Заключительная часть дороги лежала сквозь огромную серую поляну с торчащими повсюду черными пнями и корягами в сумерках кажущимися чьими то силуэтами. Очевидно это место когда то пострадало от вырубки и выглядело довольно мрачно и неприветливо. Минуя мертвую поляну мы вновь вошли в лес. Когда я окончательно выбилась из сил, не представляя, как долго еще мы будем идти, между деревьями в гуще леса забелел деревянный фасад с маленьким темным окном и криво набитыми досками чердака. Позади, дом огибала река, вода в ней была странного темного цвета, словно кока-кола, разве только не булькала.
-«Ну вот мы и дома! Располагайтесь.» сказал со странной улыбкой Сергей и сбросил с плеч большой рюкзак. Другие двое, Юрий Петрович и Виктор Кузьмич, тоже скинули рюкзаки и оживленно беседуя, сразу принялись искать сухие дрова, чтобы разжечь костер.

Прийдя в недоумение я молча остановилась метрах в десяти от избушки, и чувство страха и неприязни, не позволявшее приблизится, поглотило меня всецело. На берегу реки стояло давным давно брошенное зимовье. Двери были распахнуты, черные окна казалось уходят в бездну, толь на крыше давно облез, обнажив старые доски. Простояв в ступоре некоторое время глазея на покосившееся сооружение, я сделала пару шагов в сторону избы, но так и не решившись на это свидание, обошла ее сзади и в отчаянии плюхнулась на берегу реки.

Глядя на небо и обводя сорванной соломинкой кромки деревьев, я усердно размышляла о сущей абсурдности своего положения. После такой долгой и утомительной дороги разбирала жуткая меланхолия, и все вокруг вызывало отторжение. Не хотелось сидеть всю ночь у костра, не хотелось оставаться в этом жутком доме на ночь, не хотелось лежать на берегу, не хотелось идти куда то, думалось только об одном, что все это –сон, и когда он закончится я снова окажусь в лагере.

Пролежав на берегу какое то время я почувствовала что стала подмерзать, руки, уши и нос стали ледяными, а в кончиках пальцев ног ощущалось неприятное покалывание. Не в силах поднятся я попыталась избавиться от холода на месте, стала ёрзать, дуть в ладони и поджимать пальцы на ногах, но все это помогало лишь на несколько миинут. Пришлось встать. Идти в дом мне по прежнему не хотелось. Ребята сидели у костра, закипал чайник. Меня несколько раз звали присоединиться, но вид стоявшей рядом избушки бабы-яги отпугивал. Я бродила вокруг, набредая на корни поваленных деревьев, похожих на большой щит, обходила их вокруг и искала следы чего-нибудь необычного - примятую траву, насекомых, причудливо изогнутые корешки, в общем все что могло бы меня отвлечь от мысли о предстоящей ночи.

После долгих скитаний я окончательно замерзла и мне ничего не оставалось, как пойти греться.
Просидев у костра около часа я поняла, что улучшений не намечается, и мое дело труба. Подсчитав примерно сколько времени мне понадобится, и успею ли я до темноты добраться домой, посмотрев еще раз на эту тревожную картину, я решила бежать.

Перед тем как уйти, я все таки осведомила Сергея о своем уходе, как руководителя культ похода. Узнав о моем решении, он выразил категоричный протест. По его словам идти несколько часов ночью по тайге, одной, без оружия было безумием. Однако удержать меня в тот момент было невозможно. Взвинченная до предела, злобная и расстроенная я пустилась оттуда прочь, бубня под нос ругательства и посыпая проклятьями это злосчастное место. Добежав до границы поля с густым лесом, я решила обернуться, чтобы последний раз убедиться в том, что сделала правильный выбор. Самого дома уже не было видно, только сизый дымок от костра, тянулся над лесом. Солнце закатилось и сумерки стали окутывать пространство создавая все более неуютную атмосферу.

Повернувшись к густому лесу, я стала представлять, как могут обернуться многие километры моего пути назад и меня обуяли жуткие сомнения. Я решила остановиться, чтобы взвесить и обдумать все еще раз. Когда мысли стали приобретать хаотичный характер, и вовсе привели меня в отчаяние, я снова рухнула на землю и стала разглядывать уже привычную картину серого неба и макушек деревьев. Злость и ярость сменились на обиду, страх и зеленую тоску. В мгновение, все что я видела размыло и поплыло. Большие тёплые струйки стекали по щекам и по пути становясь ледяными затекали в уши. Вскоре и небо решило разделить со мной горе и залилось мелким холодным дождем. С час мы лежали и плакали, уже не думая о том, что будет дальше, стало понятно только одно, что вернуться в лагерь за светло я уже не успею.

Дул холодный ветер, было темно и промозгло, руки стали ледяными, а лицо распухло от слез и вдруг над головой раздался пронзительный вопль, заставивший меня вскочить на ноги. Напуганная до чертиков я нервно крутилась по сторонам, пытаясь отыскать того, кто бы мог издать такой звук. Тут вопль повторился еще раз. Я вскинула голову в небо и увидела двух лебедей, с каким-то неестесственным шумом пересекавших поляну. Чертыхнувшись я наконец пришла в себя, вытерла рукавом заплывшее лицо и медленно побрела, туда откуда пару часов назад бежала без оглядки, по дороге размышляя об утраченной гордости и о том, как стыдно теперь будет вернуться.

Народ у костра сворачивался, но завидев меня все снова оживились, обрадовавшись моему возвращению. Это было приятно, но место по прежнему оставалось для меня мрачным и ужасающим, и мне ничего не оставалось кроме, как залить свой страх несколькими глотками, благосклонно выделенного, резервного спиртного. После этого я значительно осмелела и даже смогла войти в открытую дверь зимовья, которая казалась мне черной дырой, но увидев в свете фонаря антураж внутри дома, я быстро протрезвела.

Мрачное маленькое помещенье с отставшими от стен кусками старых пожелтевших обоев, грудой кирпичей в углу, бывшей когда-то, печкой, нависающим над головой покрывшимся белой плесенью потолком подпертым огромным осиновым колом, защищавшим его от обрушения. По центру около окна стоял стол, заваленный сухими горбушками, а на подоконнике хранились железные кружки, соль и бутылка подсолнечного масла. Справа и слева плотно прилегающие к столу были расположенны деревянные лежанки. Которая досталась мне была вполовину моего роста. Доски из которых она состояла расходились на несколько сантиметров, как между собой, так и по высоте.

Набившись в четвером в тесный домик, все немедля разлеглись. Не успела я прилечь, как и предполагалось в моих страшных фантазиях, раздался сокрушительный разрывающий тайгу храп, напоминающий звук дизельного двигателя, ему тут же стал аккомпанировать другой, более высокочастотный. Первые полчаса я вертелась на неудобном месте то и дело ворочаясь и путаясь в спальном мешке, жесткие доски впивались мне то в спину то в бок. Я думала, что никогда не смогу заснуть. Однако через пару часов дрема стала одолевать. Но только меня окутал тревожный сон, как зазвонили будильники поднимая народ. Находясь в томной полудреме мне понадобилось несколько минут, чтобы оторвать затекшие кости от деревянных досок. Наконец я поднялась. К тому времени все остальные уже выходили наружу. Влетев в сапоги я схватила первый попавшийся фонарь и выбежала на улицу расталкивая остальных, страшно было оставаться одной даже на секунду.

На улице стоял холод и кромешная тьма, чувство похмелья и недосыпа отдавало беспокойством в животе и содраганием грудных мышц. В моей голове отдаленно слышался гул от разговоров, но о чем шла речь я не разбирала. Полностью погрузившись в атмосферу ужаса, я то и дело вертелась, направляя луч фонаря в разные стороны.

Сделав угрожающий вид, таинственным голосом Сергей стал рассказывать охотничью байку, про священника убитого в соседнем разрушенном зимовье, который по ночам в полнолуние колет дрова, о человеческих голосах доносящихся из ниоткуда, о гуле тайги словно от полчища комаров, о топоте копыт в лесу и дробленых костях светящихся под пологом в зимовье и наконец, что это место является аномальным, что все приборы тут сбоят и вскоре мы останемся на грани жизни и смерти.

Краски сгустились, я продолжала нервно водить фонарем вокруг, чтобы осветить как можно больше пространства, вглядываясь в темные силуэты и пытаясь уловить малейший шорох. Внезапно все затихли и стали вслушиваться в звуки доносившиеся из леса. Сначала звук был однократный, показалось, что со стороны лагеря залаяла собака, но мы находились так далеко, что услышать собак было не возможно. Затем звук исчез и разговоры снова продолжились. Странный звук возобновился, но в этот раз он звучал непрерывно и напоминал автомобильную сирену. Уоо-ху-ху! Уоо-ху-ху! Доносилось все громче и громче. Я стала чувствовать себя героем фильма ужасов и вскоре по сценарию должны были начать внезапно исчезать члены группы. Но члены группы продолжая болтать были невозмутимо спокойными. Через полчаса я окончательно распрощалась с рассудком, да и с жизнью на случай внезапной встречи с медведем.
Наконец под крики лесной сирены мы отправились вглубь леса. Совершенно не ориентируясь в пространстве я чувствовала себя свободной частицей в космосе, плывущей из ниоткуда в никуда. Под ногами с треском ломались ветки, я старалась не сводить глаз с сапог шагающего передо мной Сергея. Замечая малейшее движение в стороне, я бросала туда свет фонаря и вглядывалась в темноту.

Пока я освещала окрестности, земля из под ног внезапно ушла, оказавшись по колено в воде я поняла, что черничник, по которому мы шли закончился и началась топь. Передвигаться по ней можно было только прыжками с кочки на кочку, периодически соскальзывая и с плеском рухаясь в воду. В один из таких моментов, когда споткнувшись мои руки и лицо уткнулись в кочку покрытую мягким мхом, я увидела прям перед носом на веточке висевшую маленькую заледеневшую красную ягодку. Не долго думая и не отрывая рук от мха, я втянула ее, и кислый холодный сок из лопнувшей ягоды разлился во рту. Это была прошлогодняя клюква и первая радость за все это мученье, что со мной происходило. Забыв с такой радости о ночной сирене, о кромешной темноте и о страхе преследовавшем меня я занялась поисками клюквы. Дело проходило более чем удачно, я горстями закладывала в рот все, что успевала надергать с земли. Но тут мое пиршество вынужденно прекратилось.

Мы остановились на небольшой просеке или дороге, в темноте было не разобрать, под большой елью стояла ржавая бочка с какими то надписями, она-то и была отмечена на навигаторе красным флажком. Осмотревшись я поинтересовалась, как же будет проходить собственно охота. Мне тут же объяснили и любезно попросили выключить фонарь. Конечно, с этим я не была согласна, но охота есть охота.
Я погасила фонарь и глаза, на удивление, довольно быстро привыкли к темноте. Время было около трех часов ночи, мы потолклись на месте еще минут пять и Сергей скомандовал разделиться на группы. Юрий Петрович и Виктор Кузмич пошли влево и углубились в лес, а я с Сергеем осталась сидеть на бочке.
-«К токующему глухарю, подходим по два шага» прошептал вдруг Сергей.
-«Слышишь? По два ша-га».
Сидя на бочке в полной темноте, я утвердительно кивала головой и пыталась представить как буду это делать.
-«Тихо!» шепнул Сергей, прижал указательный палец к губам и стал вслушиваться. Я старалась не дышать, чтобы не помешать и самой услышать токование, но как не пыталась, так и не могла точно вспомнить этот звук.

-«Всё. Пошли» сказал Сергей и вскочил с бочки. Он шел вперед, так уверенно, будто точно знал, где сидит птица. Я пробиралась за ним держа в руке здоровый потушенный фонарь, стараясь двигаться как можно тише. По началу все получалось плохо. Я отставала, цепляясь за ветки, которые с хрустом ломались, падала, спотыкаясь о кочки и только успевала кивать головой на поднятый вверх Сергеем указательный палец призывавший к тишине. Мне было ужасно стыдно слыть перед ним слоном в посудной лавке и не дай Бог было своей неуклюжестью провалить всю охоту.

Вдруг Сергей остановился обхватив руками длинную сухую сосну, закрыл глаза и снова стал прислушиваться.
-«Слышишь?» спросил Сергей. С этим вопросом он застал меня стоящей одной ногой в воде, которая уже начала заливаться в сапог. Снова сделав усилие я стала вслушиваться, не обращая внимание на неудобную позу, но так ничего и не услышала.

-«Неа» ответила я, цепляясь фонарем за берёзу, пытаясь бесшумно вытащить ногу из воды и вскарабкаться на кочку.
-«Ну вот же, вот, слушай!» он снова поднял указательный палец, затем направил его в сторону, откуда по его мнению доносился звук. Зажмурившись я повернулась правым ухом в указанную сторону и услышала наконец еле-еле уловимое цоконье.
-«Нндаа! Слышу!» шепотом крикнула я.
-«Тихо!» фыркнул Сергей «Идем по два шага.»

Когда токование было слышно уже совсем хорошо, я старалась выполнять свою миссию безукоризненно. Получалось довольно ловко, так, что этот процесс мне определенно стал нравится и увлекать. Я так старалась, что почти не издавала ни одного лишнего звука, даже когда второй шаг заканчивался ужасно неудобной позой. Чпок Чпок Чпок Титьтиривить Титьтиривить слышалось все ближе и ближе, я уже представляла себе, как огромный глухарь крутится на полянке распушив свой красивый хвост, трясет бородкой и зовет курочек.

Чпок Чпок Чпок Титьтиривить Титьтиривить, раз шаг, два шаг. Мы подошли совсем близко, глухарь был где то метрах в десяти, было даже слышно как он шуршит. Меня переполнял восторг и ликование, что мы вдвоем выискали такую большую и красивую птицу. Мне так нравилось вслушиваться в этот странный звук, похожий на звук трущихся друг об друга двух тонких хрящей. В какой-то момент щелканье прекратилось, оно прекращалось и раньше, но мы оба продолжали стоять неподвижно. В лесу уже стало достаточно светло, часов шесть утра, я стояла в нескольких метрах позади Сергея, как вдруг раздался непонятный звук, как будто огромным опахалом зачерпнули воздух.

Сергей не поворачиваясь скинул ружье с плеча и раздосадованно буркнул – «Улетел..»
Я не зная что делать, некоторое время молча стояла и наблюдала что будет дальше, вдруг глухарь вернется или сел где-то рядом. Но дальше ничего не было. Некоторое время мы побродили, слушая гульканье и урлыканье множества птиц, потом молча присев на поваленную сосну, стали есть клюкву, которой там было море и переглядываясь посмеивались друг над другом.

Я не знаю над чем смеялся Сергей, но мне в тот момент было так радостно, что это испытание для меня закончилось, пускай и не так удачно как хотелось бы, но закончилось. Я даже поймала себя на мысли, что сейчас ни чуточки не жалею о том, что не осталась в лагере и ночью не ушла из зимовья. А подтверждением тому, стал вечер следующего дня.

-«Я бы еще сходил на ток» посмеиваясь надо мной сказал Сергей, видимо расчитывая, что я стану гундеть и молить о пощаде.
-«А пошли» ответила я подстегиваемая жаждой очередного приключения.
И мы пошли. Но это уже совсем другая история.....