Исповедь егеря

Нет, я не собрался на тот свет, но вот в связи с последними событиями, боюсь, егерем мне работать не долго. Начиная с декабря 2011 г. на мой «Кислухинский» заказник буквально набросились браконьеры.

21 декабря 2011 г. неизвестные на трех импортных снегоходах отстреляли лося.

5 января 2012 г., находясь в заказнике и обнаружив след автомобиля, явно обследующего территорию заказника с целью добычи лося, я на своем автомобиле двинулся за ним. Когда выехал на тупиковую дорогу, увидел автомобиль Toyota Land Cruiser-80, который, протаранив мою машину, а затем объехав ее, скрылся с места происшествия.

Во время столкновения я ударился головой. Мой напарник в этот момент выходил из машины, и его чуть не сбили. Благо реакция спасла! Мне же показалось, что он попал под тойоту. После этого я выстрелил три раза в воздух. Говорят, в этом автомобиле находился один из крупных чиновников края.

12 января 2012 г. неизвестные, пользуясь тем, что я после тарана находился на больничном, в заказнике на снегоходах отстреляли еще пять лосей.

7 апреля 2012 г. на территории заказника оперативной группой, в составе которой находился и я, задержаны три браконьера. Один из них был с нарезным незарегистрированным карабином «Тигр».

13 мая 2012 г. неизвестные с вертолета «Робинсон» отстреляли лося в заказнике.

С 1985 г., закончив институт по специальности биолог-охотовед, я работаю в охотничьем хозяйстве. Был охотоведом, егерем, штатным охотником и даже таксидермистом. Так что не понаслышке знаю охотничье хозяйство, каким оно было и каким стало. Знаю, какие охотники были тогда. Одного из них, бывшего фронтовика Василия Петровича Кротова, я вспоминаю часто.

Этот дед, до «мозга костей» влюбленный в охоту, собак и оружие, мог часами рассказывать о своих охотничьих подвигах, а на охоте, несмотря на свои годы, не уступал молодым. Это был «поэт охоты с гончими». В этом образе он в моей памяти так и останется. Видно было, что он любит охоту не за добытого зайца или утку как таковых, а за то, что составляет сам процесс: раннее утро, рассвет, гон выжлеца, зазывный зов кряковой и даже просто сборы на охоту.

Выжлятником я не стал (хотя проработал 4 года кинологом в краевом обществе охотников), но память о таком отношении к природе и охоте храню и сейчас.

Я вспоминаю, как мой отец, тоже влюбленный в охоту, не позволял себе добыть лишнего не потому, что кого-то боялся, а просто иначе не мог.

В девяностые годы развалилась не только страна и охотничье хозяйство – развалилось и наше отношение к зверю и птице. Я не был исключением. Работая в Восточном Казахстане штатным охотником, я заслужил там «недобрую» славу «матерого медвежатника». Но я добывал медведей не ради забавы, а потому что надо было кормить семью и выживать. Эти медведи навсегда останутся на моей совести.

Случилось так, что вернулся я из Казахстана в Алтайский край и работаю егерем КГБУ «Алтайприрода» в заказнике «Кислухинский». С годами мои взгляды поменялись, прошла страсть и появилось понимание, что без нас, людей, охраняющих животных, им придется туго.

Но измельчал охотник на Алтае! Исчезло совестливое отношение к дикой природе. Исчезли такие поэты, как дед Кротов. На смену им пришли алчные до крови люди, движимые наживой и тщеславием. Для чего они «долбят» лосей в заказнике? А так, ради забавы, ведь в большинстве своем это люди не бедные и, скорее всего, при должностях. Возможно, им надо самоутвердиться: вот, мол, какой я «крутой», лосей с вертолета бью. Что ими движет, трудно понять – нормальный человек, думаю, мыслит иначе.

Есть еще одна категория людей – «черные лесорубы». В наше лихое время, привыкнув к безнаказанности в своих «черных» лесных» делах, они покупают снегоходы и заготавливают мясо лосей, чтобы за него ремонтировать свои лесовозы, а в ином случае перерабатывают лосей на колбасу и продают. И происходит это в 20 километрах от краевой столицы!

Что сейчас может егерь заказника им противопоставить? А ничего. Служебный уазик у меня 1999 года выпуска. Десять лет он был в эксплуатации в управлении охотничьего хозяйства и три года у меня – так что от него осталось? Снегоход «Буран» не техника в сравнении с «Артикэтом» и «Полярисом». Бензина дают 120 литров – это на пять дней работы.

Кроме того, у меня нет полномочий ни на задержание браконьеров, ни на составление протоколов, ни на досмотр транспортных средств. Работают егеря в целом на энтузиазме и за небольшую зарплату. Да нам хоть не плати – мы все равно будем работать. А вот за державу обидно!

Конечно, кто-то из моих земляков-охотников обидится: мол, что ты стрижешь всех под одну гребенку? А посмотрите, кто в массе стал охотником и покупает дорогое оружие и снаряжение, – богатые! Как чаще всего создавалось их богатство, мы тоже знаем. Поэтому будем честны перед собой: охота стала забавой для тех, кто в девяностые «ловил рыбку в мутной воде». А кто-то ловит ее и сейчас.

Об охотничьей этике и морали таких охотников говорить не приходится. Не довольствуясь открытыми для охоты угодьями, уверенные в своей безнаказанности (все продается и все покупается!), они лезут в заказник на снегоходах и вертолетах. Единственным препятствием на их пути может стать только егерь, для которого последствия таких встреч небезобидны…

5 января 2012 г. После тарана моего автомобиля я оставил его на месте происшествия, пешком дошел до ближайшей деревни и сообщил полиции о случившемся. Потом на месте происшествия с меня и напарника взяли показания и составили описание места аварии. После этого все и началось.

Через два дня был составлен протокол, в котором говорилось, что я покинул место происшествия. Затем, найдя там гильзы, пытались приписать мне выстрелы по «Ленд Крузеру». Когда же это не удалось, было назначено дополнительное расследование, чтобы доказать, что я таранил внедорожник. Если бы не поддержка руководства и юридической службы КГБУ «Алтайприрода», не уверен, что для меня все закончилось бы благополучно.

Но перипетии продолжались. После случая с вертолетом (13 мая) по ходатайству прокуратуры Тальменского района в отношении меня назначено служебное расследование, и теперь я оправдываюсь, почему 12 января 2012 г. (когда «лежал в больнице»!) я немедленно не сообщил об отстреле пяти лосей. Об этом факте сообщили в полицию совершенно другие люди.

Я оправдываюсь, почему без прав и полномочий, без оружия сидел в 150 метрах от вооруженных преступников на расстоянии реальной слышимости и немедленно не сообщил об этом в полицию. Кстати, между мною и ими был водоем, поэтому я не подошел ближе.

Абсурд ситуации заключается в том, что, сообщив о незаконной охоте, сфотографировав вертолет, описав его при следственных действиях, найдя место отстрела, я оправдываюсь в том, чего не было и не могло быть. А ведь таких вертолетов в Алтайском крае единицы, и не найти его невозможно. Но его не нашли, и теперь ищут «стрелочника». А «стрелочником» в этой истории оказывается егерь.

Вам, наверное, смешно? А мне не очень. Посмотрите на вещи реально. Из четырех ранее перечисленных уголовных дел в заказнике раскрыто только одно, когда мы сами задержали браконьера с незарегистрированным карабином.

ОТ РЕДАКЦИИ
«Российская охотничья газета» считает своим долгом привлекать внимание общественности и правоохранительных органов к материалам, связанным с нарушением охотничьего законодательства и браконьерством.