Старый друг

Среди моих друзей охотников есть один отчаянный спорщик. Зовут его Сережа. Каждый раз, когда мы с ним едем на охоту, он с жаром доказывает мне, что успех охотника определяется исключительно качеством оружия, которым он владеет. Ружья у него действительно хорошие. Чего стоят МЦ - 108 и полуавтомат Beretta с полным комплектом сменных чоков.

Я же, в свою очередь, отстаивал другую точку зрения, утверждая, что успех на охоте зависит прежде всего от умения охотника взять дичь, а само оружие не имеет решающего значения. Разумеется, ружье не должно быть заведомо «кривым», хотя мне известны случаи, когда и с откровенно плохим ружьем опытные охотники добивались замечательных результатов.

 Как-то раз Сергей, желая наглядно доказать свой тезис, вызвал меня на соревнование, поставив свое МЦ - 108 против моего ТОЗ-34. Мы отправились на вечерний перелет уток. Утка пошла в сумерках, на большой высоте - в самый раз бы Сереже отличиться. Но... результат оказался ничейным: мы оба сбили по крякве, и на этом все и закончилось.

Но Сережа и после этого не успокоился, считая этот эпизод случайностью. Впрочем, спорил он со мной неспроста. Сережа знал, что у меня тоже есть классное ружье, которое я регулярно оставлял дома, и очень хотел заставить меня взять наконец-таки это ружье на охоту, чтобы посмотреть, как его ружья будут с ним «соревноваться».

 МЕРКЕЛЬ В НАСЛЕДСТВО

Такое ружье у меня действительно есть - «Меркель - 200» 1956 г. выпуска. Мой отец купил это ружье ровно 40 лет назад в комиссионном магазине, буквально вырвав его из рук многочисленных претендентов. Осенью того же года он впервые взял его на утиную охоту. Увы, дебют оказался неудачным: ружье оказалось неприкладистым, а наличие у него сильных чоков (1,1 - нижний ствол и 1,15 - верхний) приводило к досадным промахам по самым верным уткам.

Позже отец подправил ложу и, благодаря тренировкам на стенде, приспособился стрелять из него весьма успешно, особенно хорошо это ружье проявило себя при охоте на зайцев. В середине 70-х годов, когда отец перестал активно заниматься охотой, ружье по наследству перешло ко мне. Не могу сказать, что я из него стрелял хорошо, но одно удивительное свойство у него обнаружилось.

В свое время я, как и многие охотники, мечтал добыть глухаря на току. Помню, как я тщательно готовился к этой охоте. Мы с моим товарищем накануне в марте ездили специально искать глухариный ток по снегу, нашли его и, когда в апреле открылся сезон охоты, приехали именно на глухариную охоту. Тогда я взял с собой ТОЗ-34. Скрал я глухаря как надо - подошел к нему на расстояние метров 20-25.

Мошник сидел на ветвистом суку невысокой сосны под самой кроной на ко мне грудью. Я знал, что стрелять токующего глухаря в грудь не рекомендуется, но прицелился и выстрелил. Птица, распустив крылья, повисла на ветвях. Решив, что глухарь убит, я подошел вплотную к стволу сосны и стал гадать, как достать его, и даже попытался потрясти дерево. И в этот момент глухарь зашевелился и уселся на суку. Меня буквально парализовало от неожиданности. Затем мошник взмахнул крыльями и был таков, а мой растерянный выстрел влет лишь прибавил ему прыти. Мой товарищ подобной ошибки не совершил и глухаря тогда взял.

 ПЕРВЫЙ ГЛУХАРЬ

Год спустя мы отправились на весеннюю охоту в новое, не изведанное нами место. Было это в Тверской области в верховьях реки с романтическим названием Велеса. Тогда я взял с собой «Меркель», хотя ни о какой глухариной охоте не могло быть и речи - место было совершенно не знакомое, и единственное, на что мы могли рассчитывать, так это на тягу и на возможность поискать тетеревиный ток, благо его далеко слышно.

Дальше события развивались именно по такому сценарию: мы вечером стреляли вальдшнепов, а на рассвете самые упорные из нас старались найти что-нибудь новое. Тетерева в округе были, но, как выяснилось, это были петухи, поющие в одиночку.

Однажды, выйдя из лагеря в полной темноте, чтобы дождавшись, когда запоет одинокий глухарь, попытаться его скрасть Косач пел очень далеко за моховым болотом, поросшим низкорослыми кривыми сосенками, которые мне предстояло преодолеть. Когда подошел к краю мшарины, до меня вдруг отчетливо донеслись звуки глухариной песни. Вложив в стволы нулевку, начал подход к мошнику. Сделав десятка два прыжков, я очутился перед старой елью, где пел глухарь, но разглядеть я его смог, только подойдя вплотную к стволу. До него было всего метров 10, и он был отлично защищен снизу еловыми лапами. Но об этом я тогда не думал.

Вскинув «Меркель» почти вертикально, я спустил курок. Заряд дроби снес все, что было на его пути - сучья, хвою, а заодно и глухаря, который рухнул к моим ногам. На первый взгляд, заслуга «Меркеля» состояла только в том, что благодаря высокой кучности боя и высокому качеству изготовления стволов удалось преодолеть «защиту» мошника.

После этой охоты «Меркель» «отдыхал» почти 15 лет, а в многочисленных охотничьих экспедициях успешно работал ТОЗ - 34, поскольку «Меркель» - ружье в общем-то нежное, стволы достаточно тонкие, из-за чего из него не рекомендуется стрелять пулями.

Кроме того, стволы не хромированные, и их нужно чистить буквально после каждого выхода на охоту. Естественно, что если охота идет в сложных полевых условиях, когда жить приходится в палатке, а то и без нее в глухой тайге, это обстоятельство доставляет значительные хлопоты. Здесь более подходит ружье простое, в эксплуатации неприхотливое, поэтому «ТОЗ - 34» меня вполне устраивал, тем более что никаких претензий к нему у меня за эти годы не возникало.

 ПОД МОСКВОЙ ДРУГИЕ ГУСИ

Однако в начале 90-х годов ситуация изменилась. И связано это было прежде всего с гусиной охотой, когда ее начали регулярно открывать в средней полосе России. До этого времени у меня уже был опыт такой охоты, который я приобрел во время экспедиций в Западную Сибирь, и мой ТОЗ - 34 там достаточно уверенно проявил себя.

Когда же я начал охотиться на гусей в Подмосковье и в Тверской губернии, то стали происходить странные вещи. В течение трех лет, с 1989 по 1991 год, я не смог добыть здесь ни одного гуся, в то время как в Западной Сибири я взял их не один десяток, а во время последней экспедиции в 1991 году мы отстреляли 70 гусей!

Тут можно придумать разные причины. И то, что охотиться как следует классически с профилями здесь не дают горе-охотники, стреляющие по гусям на любой высоте и в итоге загоняющие их в поднебесье. И то, что гусь тут какой-то не такой, как в Сибири, в основном белолобый, небольшого размера, обладающий очень густым оперением, а потому менее уязвимый, чем серый гусь и гуменник, и т.д. и т.п.

Но помимо всего этого, я частенько явно мазал из самых выгодных позиций. Наконец в 1992 году, собрав все свое умение и опыт, я добыл-таки двух белолобых гусей, но буквально через неделю вновь потерпел неудачу на гусиной охоте, причем стрелял я, казалось, по верным гусям.

После этого случая я вспомнил про свой «Меркель» и весной 1993 года взял его на гусиную охоту. И он меня за порадовал - 7 гусей не такой уж плохой результат для наших угодий. Теперь я начал регулярно брать его на охоту по перу, и на радость Сереже вскоре представился долгожданный случай сравнить наши ружья в деле. Во время охоты на уток поздней осенью в пойме Москвы-реки мы с другом подъехали к небольшому пойменному озерку, берега которого густо заросли камышом. Выйдя из машины, мы осторожно, крадучись, двинулись к воде. И тут из камышей одна за другой с шумом начали взлетать здоровенные жирные кряквы.

Сергей вскинул «Berettу» и за считанные секунды выпустил по ним всю обойму. Мимо! Я же выстрелил только один раз, и большой кряковой селезень в зимнем пере, расцвеченный всеми цветами радуги, камнем плюхнулся в воду. Из этого случая, конечно же, нельзя сделать вывод о том, чье «Меркель» лучше, но именно тогда я вдруг почувствовал, что у этого ружья есть какая-то особая аура, создающая некое психологическое единство между ним и охотником, и оно готово выручить тебя в самый ответственный момент. И таких моментов впоследствии было предостаточно. Вот некоторые из них.

 НА МОЛОГЕ

 Два года назад весной мы организовали охотничью экспедицию в среднее течение реки Мологи в Тверской области. Вначале мы несколько отклонились от намеченного плана и вместе с нашими местными друзьями постреляли гусей на одном из прудов в старом, заброшенном рыбхозе.

Но затем мы все-таки добрались до Мологи и, собрав байдарку, наша тройка - Саша Посудин, мой брат Саша и я - загрузила в нее снаряжение и двинулась вниз по течению осваивать новые доселе не известные для нас угодья. И тут вспомнили, что с продуктами у нас не все благополучно, - в первые дни во время «бурной» охоты с друзьями мы их здорово перерасходовали. Правда, у нас были два добытых накануне гуся, но что такое два белолобика на трех здоровых мужиков - хватит на сутки, не более. Нужно было добывать дичь. И здесь нам повезло.

Через несколько километров мы подошли к глухому, обширному разливу, отделенному от суши с одной стороны широкой полосой затопленного леса, а с противоположной - совершенно непроходимыми заболоченным кочкарником и густыми кустами. Именно это место и выбрали для дневки гуси - с разлива поднялась стая голов в 300. Теперь нужно было найти место для лагеря. Его мы нашли километров через 5 ниже по течению, пройдя разлив, в сухом островке соснового леса на берегу реки. На разливе мы приметили освободившийся от воды луг рядом с руслом реки, делающим в этом месте крутой поворот. Густые кусты на противоположной стороне русла были идеальным укрытием, а заводь за ними удобным местом, где можно было спрятать байдарку.

План охоты был следующим. На рассвете гуси уходят на кормежку на поля, а на дневку начинают возвращаться после 9 часов утра. Наша задача - прибыть на место до этого времени, расставить профили на лугу, замаскироваться в кустах на противоположной стороне реки и ждать возвращения гусей. Далее в дело должны вступить наши ружья.

Ружья Саша Посудин, как и подобает оружейному мастеру, любит. И особенно свое, которое он нам с гордостью демонстрировал, МЦ - 8, обладающее прекрасным боем. В знак особой любви к нему Саша покрыл его приклад причудливыми красивыми узорами с помощью мастики специального состава. На утиной охоте он из МЦ всех обстреливал (правда, тогда я «Меркель» с собой не брал). Но сейчас он был со мной, и хотя тогда ни у меня, ни у Саши не было ни малейшего помысла о каком-то соперничестве, ведь дело-то у нас было общее, теперь, по прошествии двух лет, мне кажется, что тогда соревнование наших ружей было предопределено.

Наступило утро следующего дня. Мы на месте. Профили расставлены. Байдарка тщательно замаскирована. Ждем. Первая стая гусей появилась над разливом в половине десятого. Они прошли далеко, вне выстрела, профили не видели, покружились и сели на воду примерно в километре от нас. Прошло еще полчаса. Внезапно я увидел двух гусей. Они шли на небольшой высоте, от солнца, поэтому заметил я их уже на подлете и тут же дал знак товарищам, чтобы приготовились.

Гуси снизились над профилями и развернулись к нам боком, представляя собой достаточно удобную мишень, хотя до них было метров 40. Грянули 5 выстрелов - птицы продолжали лететь. Последний выстрел остался за мной, и он оказался точным - один гусь камнем упал в лужу за профилями, подняв фонтан брызг. Начало было положено.

Следующая стая налетела классически. Гуси шли к своим собратьям, сидящим на разливе, но в последний момент увидели профили, резко развернулись, снизились над ними, однако, увидев блеск вскинутых ружей, стремительно взмыли вверх над нашими скрадками. Первым я промазал, но второй выстрел был на редкость удачным - два гуся замертво рухнули с высоты прямо в реку, и их понесло течением. Саша Посудин тоже отличился: после его выстрелов один гусь упал на нашей стороне возле скрадков.

Пока я вытаскивал из кустов байдарку, на нас нашла еще одна стая. Я успел перезарядиться, но в спешке дважды промазал. Друзья же не стреляли, посчитав, что гуси слишком высоко. Всех сбитых птиц мы успешно подобрали и возвратились в лагерь в отличном настроении. Проблема с провизией была решена.

ПРАЗДНИЧНЫЙ СТОЛ

Наступила весна 2000-го года. Вновь волею судьбы мы поехали на гусиную охоту фактически на закрытие. Гусь еще не ушел, но сидеть ему осталось дня три-четыре. В первую зарю мы устроили засидку в той же самой канаве и профили расположили примерно так же, как и год назад. Но гусь хитер, - все табунки обошли наши кусты вне выстрела, не обращая никакого внимания на профили. Мы стали ждать, когда гуси пойдут с полей на воду. И «дождались» - все стаи вновь прошли так, что стрелять по ним не было никакой возможности.

Погода, правда, благоприятствовала. Дул холодный, пронизывающий северный ветер, и это обстоятельство оставляло нам надежду на то, что птица будет еще держаться. Но тут Саша неожиданно потерял веру в успех. Он начал доказывать мне, что в такой ситуации взять гуся невозможно классически, перед отлетом на север он стал слишком осторожным и вообще надо уезжать. Я мог ответить ему? Только какой-то новой убедительной идеей, а пока что посоветовал ему лечь в палатку и хорошенько поспать.

Я же взяв бинокль, отправился изучать обстановку на разливе. И это принесло плоды. Среди разлива заметил остров, на котором рос одинокий куст и стоял старый разрушенный шалаш. На острове у самой воды сидела стая гусей. Теперь план охоты четко обозначился - классический план охоты на подлете гусей к месту дневки. Нужно замаскироваться на острове, пока гуси будут на кормежке, выставить профили и ждать возвращения стаи на дневку. Идея не новая и уже опробованная. Когда Саша проснулся, я ее изложил.

Сев в байдарку, мы поплыли на остров на разведку. Подплывая к намеченному месту, мы подняли с него стаю гусей и большую стаю уток. На острове, помимо старого шалаша, мы нашли штук 6 гусиных профилей, сделанных весьма примитивно, но снимать их не стали, так как птицы к ним давно уже привыкли. В шалаш садиться смысла не было, но на острове рос куст смородины, в котором можно было спрятаться. Здесь же лежала старая сенокосилка, значит, байдарку можно будет спрятать под ней.

Следующий день был праздничный, и я понимал, что если мы гуся не добудем, то этого Саша никак не выдержит, и тогда уж точно придется уезжать. В 8 часов утра мы отплыли из лагеря. На острове мы выставили все, что у нас было - более двух десятков профилей и, кроме того, с десяток утиных чучел для усиления эффекта. И он ждать себя не заставил, - едва мы спрятались в куст, как на нас буквально свалилась гусиная стая!

Я выстрелил навскидку, и здоровенный белолобый гусь (кстати, такого большого мне еще не приходилось видеть) с размаху ударился грудью о гребень острова. Саша тоже стрелял, но он, не веря в успех, зарядил ружье пятеркой, чтобы к празднику подстрелить хотя бы селезня. Увидев сбитого гуся, да еще такого крупного, он, конечно же, заменил пятерку двумя нулями и пошел в шалаш, так как ему из куста трудно было обозревать окрестности. А зря.

Видя его, гуси стали отворачивать, не долетая до острова метров 100, что сводило на нет все наши усилия. Правда, два гуменника подлетели поближе, что для «Меркеля» оказалось вполне достаточно. Дважды выстрелив, я сломал одному из них крыло, и он кувырком полетел в воду. К счастью, упал он на мелкое место, и, добив его, я достал птицу без помощи байдарки. Саша опять перешел в куст, но большего нам добиться не удалось, хотя возможности и были.

Праздничный стол состоялся, и после всех треволнений мы управились с гуменником в один присест, что вдохнуло в нас уверенность в своих силах. По-видимому, и в этот раз «Меркель» выручил нас, доказав, что успех охотника может зависеть от ружья только в том случае, если между охотником и оружием существует некая гармония, объединяющая их в единый отлаженный механизм, не способный дать сбой в сложной ситуации.