Мечта сбывается

Взять глухаря на току было моей давней мечтой. В тот год весна не спешила. Заблаговременно подав заявку на глухарей и тетеревов в одно из известных охотничьих хозяйств Военно-охотничьего общества, я и мои друзья-охотники принялись ожидать наступления весны.

И вот весна… Охота в Тульской и Московской областях не принесла успеха. Звонок старшего охотоведа с сообщением о том, что охота в Новгородской области переносится на неделю, слегка шокировал, так как я планировал посетить охотхозяйство на закрытии охоты во вторые выходные.

Звонок начальнику охотхозяйства не вдохновил вообще — в лесу снег, на озерах лед! И это в двадцатых числах апреля! До открытия еще есть время — неделя. Последнее совещание с друзьями-охотниками, и принято правильное решение — едем!

До охотхозяйства более 400 километров от Москвы в направлении Санкт-Петербурга. Прибыв и разместившись на базе, вечером вышли послушать вальдшнепа. По дороге с разлившейся речушки подняли утку и селезня кряквы. Тяги вечером в пятницу не было. Был сильный ветер, стал накрапывать дождь.
Подъем был запланирован на два часа ночи и выезд на ток в 2.30. Я — на глухаря, а товарищи — на тетерева.

Часть пути до тока проследовали на автомобиле охотхозяйства. Полноприводный ГАЗ уверенно преодолевал раскисший снег и форсировал образовавшиеся ручьи. К моховому болоту добирались пешком около километра. Присели с егерем на поваленную ель и стали ждать рассвета, а вместе с ним глухариную песню, песню весны и пробуждающейся после зимы природы.

В 3.10 щелкнул и замолчал первый глухарь, и егерь, чтобы переместиться ближе к птице, еще по темному, повел меня в том направлении.

Шли очень тихо, снег под ногами не скрипел, но все же глухарь, невидимый в темноте, сорвался с дерева и, ударяясь о ветки и стволы, умчался прочь. Еще один сорвался с елки прямо над нами. Переместились немного вперед, на само моховое болото, и, прислонившись к стволам деревьев, стали ждать. Тишина… Только с каждой минутой начинали просыпаться и щебетать птицы, поднялся ветер. Гомон птиц, кряканье уток, хорканье вальдшнепа и ветер мешали слушать лес, но я услышал. Глухарь пел! Егерь почему-то решил, что нам вдвоем необходимо подскакивать к этой птице. Кто ошибся, я или он, не знаю, но глухарь не стал испытывать судьбу и улетел не видный глазу, а только слышимый.
Все. Первый выход на ток, первые глухари не сдались мне. Вернулись на базу не солоно хлебавши.

А вот друзья с тетеревиного тока вернулись с красавцем тетеревом.

На тяге вечером в субботу подманил на верный выстрел пролетающего мимо вальдшнепа подкинутой вверх шапкой. Он стал моей добычей, первой в этом сезоне.
В 2 часа ночи вновь подъем, в 2.30 выезд на ток. В этот раз весь путь от дороги до тока пришлось проделать пешком. На месте были в 3.30. Темно, на небе тучи. Кругом все серое, неприветливое, холодное. Высокие и мрачные в ночи сосны, уханье филина. Звон в ушах от недосыпания... Время идет: 4.00, 4.15... Стою, прислонившись к стволу сосны спиной, и вспоминаю устав гарнизонной и караульной службы: часовому на посту запрещается есть, пить, курить, прислоняться к чему бы то ни было... А я ведь не часовой, и мне все это можно.
Кажется, что заснул; из этого состояния вывел треск, шум и грохот сорвавшегося с сосны глухаря. Его шумная посадка и уханье филина в месте посадки птицы. Время 4.30 утра. Светает. Высокие сосны на фоне неба. Ждем!

Щелчки глухаря я услышал первым. Глухарь пел не на болоте, а где-то правее, в елках. Егерь в этот раз остался на месте, а я пошел. Сначала медленно и плавно переступая с пятки на носок, я обходил нерастаявший снег, кочки и упавшие деревья. Было легко. А потом... Потом дорогу мне преградил снег, сплошным ковром лежавший среди деревьев. И вот тут-то я по-настоящему понял, что начальник охотхозяйства был прав, когда в телефонном разговоре и при личной встрече неоднократно повторял: «Снега много. К глухарю очень трудно подойти».

Глухарь к этому времени уже распелся. Сколько до него было метров, я определить не смог. Оставил рюкзак, подстилку под елкой и поскакал под песню. Глухарь щелкает — я стою, начинает точить — делаю два скачка, замираю. Жду. Скачу. И уже довольно долго, а выйти к нему не могу. Он все время где-то впереди. Снега все больше. Путь мне преградила упавшая елка, и я под песню птицы медленно перелез через нее. Нашумел, конечно же. Глухарь замолчал, но вновь защелкал, заточил с прежней уверенностью. Скачу. Он точит где-то рядом, а я не вижу. Смотрю во все глаза — прямо, влево-вправо, может, на снегу внизу токует? Кругом одни елки, внизу темно. Смотрю вверх. А он прямо надо мной, на высоте метров двадцати на сучке елки поет! Я прямо под него подскочил! Глухарь не расхаживал по сучку, хвост был собран, щелкал и точил раз за разом освещаемый лучами восходящего солнца. Под песню я заменил в нижнем стволе патрон с дробью 1 на 00. Под песню поднял ружье, прицелился и под песню выстрелил. Глухарь упал прямо к ногам!
Я добыл его! Я — настоящий охотник!

Время 5.49. Поднял его, разгладил перья, рассмотрел со всех сторон — глухарь, мошник, ровесник мамонта. Вот он какой завидный охотничий трофей!
По своим следам стал выходить обратно к болоту, к егерю. А тот уже идет сам. И первый вопрос, который он мне задал: «Добыл что ли?! Ну ты молодец! А что так долго шел?»
Вышли к рюкзаку. Сделал фото на память.

Я срезал тоненькую елку, связал лапы глухаря, поднял, и мы пошли к дороге, до которой далеко, долго и тяжело идти. А по дороге мы встретили моих товарищей, возвращавшихся с токов. Принял поздравления c полем от них, от егерей и начальника охотхозяйства.

В таксидермической студии из трофея сделали великолепные чучела глухаря, тетерева и вальдшнепа, которые дарят воспоминания мне и моим друзьям-охотникам.