Начало положено в Подмосковье

В этом году открытие охоты на водоплавающую дичь я решил провести в Подмосковье, неподалеку от моей дачи. По-другому, к сожалению, не складывалось. Нет, я ничего не имею против охоты в Московской области, хотя охочусь там крайне редко, да и то больше с подружейной собакой.

За неделю оповещаю друзей-охотников и вижу, что наша компания не собирается. Кто на юге, кто в командировке, у одного с машиной нелады, кто работает… Ну что же, случается и такое. 

Так что открываем мы охоту вдвоем со старинным товарищем Жорой, у которого тоже дача неподалеку.

В пятницу берем путевки, егерь любезно подсказывает место охоты. И вот тут Жора вносит свои коррективы, дескать, давай охотиться около его дачи, типа там тоже утка есть, места там он знает, в общем, будет моим личным аутфиттером, проводником и егерем с высочайшим качеством. Я согласился, но что-то в глубине души екнуло.

На том и порешили и разъехались собираться. Надо сказать, что с вечера шел ливень, который около часа ночи прекратился.

В два часа ночи я подъехал к Жоре, мы выпили чайку и пошли. Вышли за участок, Жора сказал, что идем в сторону небольшого озера, где народу не бывает, а рядом карты, где утки много выводится. Идем, трава по грудь, сыро, местами топко, Жора ищет в темноте, какую-то гриву, по которой идти легче. Кажется, она…

Ну насчет — полегче, я бы не сказал, бурелом страшенный, собаки еле пролезают. Жора говорит, что должна быть тропа — вот она! Тропа на поверку оказалась кабаньей и увела на другую гриву. И вот тут Жора и говорит, что не знает, куда идти, по светлому он дорогу с закрытыми глазами нашел бы, а сейчас темно и все по-другому. Ладно, хоть по-честному признался…

Идем вдоль гривы, справа и слева соблазнительные на вид карты, только вот что интересно, идем мы шумно, собаки шнырят рядом, а ни одного подъема не слышно. В душу начинают закрадываться сомнения по поводу успеха нашего безнадежного дела.Но на то и охота, где ситуация часто меняется и бывает непредсказуемой; в общем, выходим на новые карты, расположенные вокруг клюквенного болота, неспелую клюкву прекрасно видно в темноте.

Начинает светать, пора и становиться, тем более что мы по разу провалились по пояс в бобровые ходы. Выливаем воду из сапог, занимаем места, расчехляем и заряжаем ружья. Ждем. Ветерок небольшой подул. В округе начали постреливать, сначала вяловато, потом все чаще. Основная стрельба была со стороны Электрогорской ГРЭС и… со стороны болота, которое порекомендовал нам егерь. А у нас, что называется, полная тишина. Не то что выстрелить, увидеть бы птицу, но, кроме пары дроздов и одной цапли, ничего в пределах видимости не было.

Жора наконец сориентировался, сказал, что озеро, к которому он вел, примерно в километре за вот этой чистиной, перейдя на которую, я полюбовался открывшимся видом и даже обнаружил присутствие на ней не тетеревов, но только присутствие, потому что в сырую погоду тетерева обычно забиваются в крепь, а так вот и помет, пара перьев, поклеванная брусника, да и, к сожалению, охота в Московской области на тетерева практически везде закрыта.

Отзываю собаку, подхожу к Жоре, и вот оно, чудо, свершилось: чирок пролетает прямо у него над головой, но со спины, так что он даже дернуться не успел. Ну все, утку увидели, охота состоялась, со смехом говорю я ему. Посмеялись, стали собираться по домам. Я объяснил своему «аутфиттеру», что понятно, почему в шестнадцатом веке поляки до Смоленска не дошли, заодно поставил под сомнение наличие выводков на этих картах по причине отсутствия кормовой базы. «А как же поднять уток», — спрашивает Жора. «Нет, попозже, к сентябрю, тут идеальное место дневки, но не более того», — отвечаю я ему.

Погода стала улучшаться, и по дороге домой мы решили, что вечером поедем в место, показанное егерем.

Приехав на дачу, я повесил одежду для просушки, накормил собаку, протер ружье и трупом рухнул в кровать и чуть не проспал. Утром быстро собрался, и вот мы, в оговоренное заранее время, садимся в Жорин внедорожник и мчимся на место. Погода шепчет, тепло, ясно, настроение прекрасное, правда, я чувствую, что начинаю заболевать, но охота пуще неволи.

Оставляем машину, подходим к биваку местных охотников, знакомимся, нам показывают место для вечерки. Встаем, на плес плюхается чирок, и я по нему бездарно мажу. Жора сбивает второго, тот падает на соседнюю карту. Жора идет искать, не находит. Зовет на помощь, говорит, что его пес крутится около бобровой норы, а на воде утки не видно. Спрашиваю, проходимые ли бровки карты, отвечает, что — трясина. Соседи советуют туда не соваться, мол, место гиблое. Ну, значит, не судьба.

Меня начинает знобить все сильнее, в этот момент соседи сбивают крякву. Место падения вижу, надо бы помочь найти, но ноги просто не идут. Прозевал налет, нет, это не охота...

Начинаю выходить, с трудом выбираюсь на дамбу, подхожу к Жоре, еще раз посмотрели, куда падал его чирок, — нет, не найдем. И потихоньку пошли обратно. Идем по дамбе, два раза налетали утки, но стрелять через кроны деревьев было бессмысленно. Подошли к биваку, я присел немного передохнуть, Жора пошел к машине, и через пару минут я побрел вслед за ним. Иду себе потихоньку и вдруг слышу от стоянки машины крики, вопли, лай собак, показалось, что трех. Так, какое-то ЧП…

Свисток собаке, вижу, бежит ко мне, делаю еще шаг и вижу утку, сидящую прямо у моего сапога, — цап ее рукой, приличная кряква, подранок чей-то. Сворачиваю ей шею, подбежавшая собака пытается вырвать утку из рук, но звучит волшебное слово-команда «тубо!», и утка перемещается в ягдташ. Подхожу к машине спрашиваю, что за шум, а драки нет…

Жора с местным охотником, машина которого стояла рядом с нашей, наперебой начинают рассказывать, что, мол, стоят, беседуют, никого не трогают, как над головой утка, да еще Жоре по голове крылом досталось; говорит, что больно. А куда полетела, спрашиваю. Отвечают, что на дорогу. Достаю утку — эта? «Что, собака словила?» — спрашивают. «Подымай выше, сам!»

Принимаю поздравления с неожиданным трофеем, собираемся, выезжаем.

На проселочной дороге в свете фар Жора замечает птицу, говорит, что — вальдшнеп. «Нет, отвечаю, не вальдшнеп это, силуэт не его, да и нечего ему на песке делать». «Смотри, вот второй, третий, высыпки начались!» «Остынь, говорю, до высыпок месяц примерно». А вот четвертая и пятая птицы позволили себя рассмотреть с близкого расстояния. «Ну и кто это, спрашиваю? «Не знаю», — отвечает. «Козодои это», — говорю я. «Что, редкая птица?» — спрашивает он. «Не знаю, врать не буду, а вот то, что ночная, это да».

Добираюсь до дачи, ну совсем разболелся, кормлю собаку, себе чай, мед, малину, растираюсь медвежьим салом с водкой и падаю в кровать, накрывшись двумя одеялами. Фу, как на печке!
Проснулся абсолютно здоровым, даже ноги не гудят, хотя походили вчера прилично.

Позвонил Жора, обсудили наши приключения. «Слабенькое открытие получилось», — подвел он итог. «Это даже хорошо, отвечаю я ему». «Почему?» «Да все очень просто, чем слабее открытие, тем лучше последующий сезон — проверено!»

Я прав, через неделю побывал на великолепной охоте, были добыты и утки, и коростели, их величества дупеля, но это другая история…