Красивейший мех!
Хочешь, себе оставь, хочешь, подари кому или продай...
Только сейчас как-то не нужен он никому, что ли… Не по нраву, может?
Бывали и другие времена.
В исторических документах разных государств фигурирует денежная единица Древней Руси — куна.
Это ничто иное, как шкурка куницы, которая в международной торговле вполне себе свободно конвертировалась в золотые и серебряные иностранные валюты того времени. И нравы тогда тоже были не нынешними.
К слову, ведущий зверовод СССР и России Нина Матвеевна Фирсова в своей вышедшей в 2015 году книге «Пушные звери — предтеча нефтедолларов» напоминает нам, что самым ценным во все времена признавался мех куниц, добытых в Башкирии. В Башкирии уникальная природа!
Но даже и на моей памяти, каких-нибудь 35–40 лет назад, «времена и нравы» охотничьи были другими.
Пушнина, уже наравне с нефтью, по-прежнему устойчиво служила источником иностранной валюты. Касаемо Башкирии, это, само собой, куница, потому и берегли. Лицензии — только через «государство».
Выделят пяток штук на район, просто так не подступишься. Кому попало не доставалось.
А получишь, так попробуй в конце сезона прийти и сказать, что не добыл. Про охоту можешь забыть навсегда, а то еще, «до кучи», на уголовное расследование возбудятся: «А не добыл ли ты этой самой, сын, в действительности и не присвоил ли государеву куничку?» На раз «статью» «добудешь». Да, такие суровые нравы тогда были.
Вот приблизительно в эти, уже мне памятные времена, октябрьские егеря Вовка Козлов и Серега Епифанов заключили с райпотребсоюзом договоры и получили в конторе по заготовке пушномехового сырья лицензии на добычу куниц.
Сдать в заготконтору шкуру куницы рубликов эдак за сорок, а то и за шестьдесят, совсем неплохой приработок для егеря при зарплате максимум пятьдесят семь рублей.
Высшего качества мех куницы достигает к середине ноября. Добытую в это время дороже всего и принимали.
Читайте материал "Охота с лайкой на куницу"
…Долго ли, коротко ли, собрались на охоту. С егерями постоянный участник всех егерьских затей Володя Башкин, ну и, конечно, Мазай, Вовки Козлова русско-европейский кобель, — куда уж без него. Да и Мазай — парень-то самостоятельный, если что, сам пойдет.
Снега сантиметров двадцать, но легкий, пушистый, ходить не мешает. Мазай споро утрусил вперед с глаз охотников, вздрагивая туго скрученным хвостом и поводя изредка носом.
Опять же долго ли, коротко ли, но тявкнул раз где-то там. Нашел...
Мазай пес характерный, лишне в гавканье надрываться не будет. На подошедших охотников глянул выразительно — мол, где тянитесь, шустрей давай! Здесь она, и сунулся головой в снег к основанию дерева по плечи. Зафыркал снеговой пылью.
Толстенная липа. Постучали обухом топора — гудит. Пустая внутри. Свалить лесину? Топориком да ржавой ножовкой долго — не хочется. Попробовать чем пошурудить внутри, выгнать зверька, так дыр на стволе не видно. А нет, вон, кажется, трещина виднеется. Гибкий ореховый прут протолкнуть можно.
Башкин и Серега взгромоздили Козлова себе на плечи. Маловато. Приволокли из деревни, что неподалеку, лестницу. К стожку сена там приваленная была. Ничья, наверное...
Лестница — громко сказано. Некая вихляющаяся во всех направлениях конструкция из двух сучкастых жердей с четырьмя с половиной перекладинами. Одна на одном недовбитом кривом гвозде болталась. Веревочкой подвязали, стало пять.
Вовка поднялся, сколько смог, балансируя, трещину топором малость расковырял. Потыкал прутом внутрь, вытянул назад, осмотрел:
— Здесь она. Вот орешину покусала... и волосок вот на кончике блестит... А давайте ее лучше выкурим!
Мазай тем временем уже раскидал снег у корней, обнажил узкий лаз внутрь дерева и верно указывал, что зверек пробрался на дневку именно здесь.
Топориком в этом месте прорубили дырку попросторнее, подложили рулончик бересты и подожгли. На огонек накидали специально припасенных для этого старых носков — «для скусу».
Сколько-то погодя наверху в разных местах закурились струйки дыма. Вдруг там, внутри, что-то сорвалось и смачно шмякнулось на костерок внизу... Да это же соты пчелиные! Мед!
— Мед, пацаны! Пчелы! Рой, видно, летом вселился...
Читайте материал "Как добыть куницу в дупле"
В наших местах дикой бортевой пчелы, в отличие от Бурзяна, нет. В лесу, случается, обнаруживаются заселенные пчелами дуплистые липы, так то отлетевшие с культурных пасек рои.
— Гаси огонь. Валить липу будем.
Костерок погас, но дым отовсюду вырывался все сильнее и гуще.
— Да она же внутри горит! Горячая. Куницу спалим. Вовян, руби лаз наверху, выскочит.
Вовка, схватив топор, кинулся наверх по лестнице, Башкин и Епифанов следом, чтобы подпереть его повыше. Что-то хрустнуло, где-то затрещало, и липа, разваливаясь по ходу на три части, рухнула в снег.
Охотники, намертво вцепившись друг в друга и в сучковатые жерди с перекладинами, под единый взрев упали рядом.
Из вихря снега, дыма, пепла, пара и искр мячиком вверх «выстрелила» куница. Чиркнув по собачьему носу, спиралью мелькнула по стволу на макушку ближайшей лесины и пошла-полетела стрелой-птицей верхами. Будто не по тонким веткам, а по спецпокрытию беговой дорожки олимпийского стадиона.
Мазай в эту долю мгновения разинул только клыкастую пасть, судорожно дернул нижней челюстью вправо-влево и совершенно позорно для всякого уважающего себя кобеля коротко тонюсенько пискнул. Но тут же, юлой ерзнув на хвосте, взрывая снег, пошел в угон ускользающей добыче.
Охотники под непрерывные истинно русские слова и словосочетания торопливо затушили снегом дымящиеся руины медового дерева. Где потребовалось, развалили ствол наполы... Вот они — соты!.. Мед!..
Пчел, разумеется, уже не было, их куница поела. Бытует мнение, что куница любит мед, но в действительности она, как хищник, интересуется насекомыми и их личинками. Очень питательно. А пчелы зимой не умирают и даже не замирают.
Они всей семьей собираются в шар, именуемый клуб, внутри которого сохранается температура плюс двадцать восемь градусов и содержится пчелиная мама — маточка. Пчелы кормят ее и, регулярно меняясь местами с теми, которые снаружи клуба, кормятся сами припасенным за лето медом. Однако если обнаруживаются куницей, то становятся ее добычей поголовно.
Куницу в тот день так и не добыли. Не до того стало. Зато меда нарезали! Мощная семья была. Целых четыре больших полиэтиленовых пакета битком. Один пакет «капнул» мне.
Читайте материал "Пушная лихорадка"
Таким образом, хоть меня там и не было, но мед тот я все-таки пил. Строго говоря, ел, жевал, так как в сотах. Ел, пил, жевал долго. Много лет. Мед как мед... пока ешь, но вот послевкусие от этого изрядно подкопченого... эм-м... продукта... Кто в липовой бане мылся-парился, поймет.
...Послевкусие такое, как будто банный веник целиком с кочерыжкой съел. Сейчас вот пишу и... ням-ням... ощущаю.
Угощали меня тогда друзья егеря-охотники, догадываюсь, неспроста. Пользуясь случаем медовой халявы, заранее планируя, что я рано или поздно хронически захвораю острым словонедержанием в форме перманентной графомании и, по их хитроумным расчетам, неизбежно насочиняю эпический сказ об их героических высокопрофессиональных промысловых охотах на куниц.
Я же, в свою очередь пользуясь случаем написания этого правдивейшего до мельчайших деталей исторического труда, поздравляю своих коллег егерей с забавным юбилеем. У Владимира Кузьмича Козлова 25 сентября 2017 года, а у Сергея Юрьевича Епифанова 24 марта 2018 года дни рождения.
Как утверждает писатель Эдуард Николаевич Успенский, устами незабвенного почтальона Игоря Ивановича Печкина и, если уж совсем подробно, голосом народного артиста Бориса Кузьмича Новикова, — они теперь, можно сказать, только жить начинают...
Вот такие к ним незаметно, да и ко мне, впрочем, подкрались времена. О нравах, Бог даст случая, разговор отдельный.
Комментарии (0)