Леонид Палько: охотник и издатель

О жизни, работе, охоте и планах с генеральным директором издательства «Вече» Леонидом Палько беседовал Александр Лисицин.

— Из каких краев будете, Леонид Леонидович? Как охотником стали?

— Я деревенский парень. Сибиряк. От деревни, в которой родился, до Новосибирска 300 км.

Болотистые места, тайга. Первый раз выстрелил из ружья 32-го калибра в четыре с половиной года по банке и попал.

Первую утку добыл с другом в шесть лет. А вообще к охоте меня пристрастил дядя, когда мне было 14 лет.

Я нашел к его старой конной косилке дышло и привел все в порядок, и за это дядя подарил мне ТОЗ БМ 16-го калибра. Тогда это было в порядке вещей.

Все знали, что у меня, пацана, есть ружье: и соседи, и участковый, и относились к этому спокойно. Свое дело сделали и книги Федосеева, Пермитина, Арсеньева.

— Вы открытый человек? Легко выдаете свои охотничьи секреты?

— Самое страшное для охотника — жить и охотиться только для себя любимого. Не приведи Господь жить с таким кукишом в кармане! Так и до края дойти можно. А когда ты делишься опытом, знаниями, честно рассказываешь о том, где был и что добыл, то только богатеешь. Я ничего не таю, так что, наверное, я открытый человек.

— Есть ли у Вас свое охотхозяйство?

— Да, создали с друзьями в Касимовском районе Рязанской области. Его площадь 28 тысяч гектаров.

— В международном клубе «Сафари» есть целые направления по пропаганде охоты и работе с детьми, где слепым детям дают потрогать чучела, залезть им пальцами в уши, глаза, пасти, — нет никаких запретов. Считаю, такую серьезную социальную нагрузку должны нести и охотники России. Делаете ли Вы что-либо подобное у себя в хозяйстве?

— Пытаемся. Наше хозяйство и музей трофеев открыты в первую очередь для деревенских ребятишек. Мы проводим для них разные лекции, конкурсы, викторины (тема — животный мир планеты и охота), рассказываем, для чего нужны солонцы, кормушки, купальные ямы, чесальные деревья, порхалища, показываем нашу технику.

Есть у нас занятие «По следам зверей и птиц», сейчас готовим программу «Ночь в лесу» о том, как себя вести, если заблудился и остался ночью в лесу один. В музее есть коллекция головных уборов охотников разных стран мира, мы предлагаем детям в них сфотографироваться.

Я сам часто рассказываю о том, как добыл того или иного зверя. Помню, вспоминал про охоту на крокодила-людоеда и показывал фотографии, так у ребятишек такие эмоции были — не передать.

Читайте материал "С тревогой о печатном слове"

Ребятам все интересно. Надеюсь, кто-то из них станет охотником, бережно относящимся к природе, настоящим защитником животных и птиц.

— То, что вы делаете, ломает представление об охотниках как о людях, не думающих о завтрашнем дне...

— С таким отношением к охоте, которое существует в стране сегодня, трудно думать о будущем. Я предлагал РОРСу создать библиотечку из брошюрок, рассказывающих о том, как выбрать ружье, научиться метко стрелять, распознавать голоса и следы зверей и птиц, в самом дешевом исполнении и раздавать их молодежи, приобщая к охоте. Пока думают.

У себя же в хозяйстве мы всячески пропагандируем охоту и охотничьи традиции, без которых охота превращается просто в убийство зверей.

В одном охотхозяйстве есть забавный обычай: охотник, сделавший промах, должен поиграть на гармошке. Это похоже на то, как в Германии мазиле дарят штык: мол, не умеешь стрелять из ружья, колú зверя ножом!

Все подобное мы собираем и лучшее используем у себя. Знаете, как это сплачивает коллектив? Мы и свои традиции придумываем.

Например, после впервые добытого лося, кабана или волка посвящаем в зверовые охотники. Традицией стало и подведение итогов охоты. Для этого у нас целые сценарии разработаны.

В советское время охота была массовой, народной и «мясной». Павел Николаевич Гусев первый нас развернул в сторону трофейной охоты, а ведь трофейная охота — это тоже традиция.

 — Одна из главных проблем, с которой сталкивается охотпользователь, — это отношения с местными охотниками. Как вы ее решаете?

— Я взял угодья, которые были заказником. Местные там не охотились, а браконьерили. Пришлось объяснять, что не я, а они здесь настоящие хозяева, и если хотят охотиться, то пусть работают на благо хозяйства. Дело пошло, но со скрипом.

Помню, первый раз приехал, собрал местных охотников, говорю: хочу, чтобы мы вместе охотились. Предложил составить список первичного охотколлектива и план, что надо сделать. Никто не записался! Потом узнал, что все решили, будто москвич бесплатных работников ищет.

На первой совместной загонной охоте я был ошарашен, когда увидел, как каждый из местных поодиночке ест свое сало, лук, хлеб. Я же из Сибири, привык к общему столу. Пришлось обустраивать специальные места со столами и очагами, где все теперь собираются после охот.

В первый год вообще было много недоверия. Чтобы сломать его, я ездил с местными охотниками на субботники. Первый год закончился, собрал всех, человек 12–13, стол накрыли.

Говорю: у меня есть три тоста и к каждому тосту подарок. Первый тост за коллектив, за наше хозяйство. И вручаю каждому специально разработанные грамоты и дипломы. Смотрю — читают, улыбаются.

Читайте материал "Наши авторы помогают студентам"

Второй тост поднимаю за каждого из присутствующих и дарю подарки: кому фляжку, кому фонарик, кому нож.

Наконец третий тост говорю о будущем хозяйства и объявляю сюрприз — танец приглашенной стриптизерши. И этим окончательно ломаю недоверие к себе. А какие слухи и разговоры пошли по району! Народу стало интересно.

Сегодня, чтобы вступить в наш охотколлектив, нужно иметь две рекомендации и год быть кандидатом. Коллектив у нас дружный, много времени мы проводим на совместных мероприятиях.

К примеру, на турнире по стрельбе стреляют все. На первой охоте в качестве поощрения половина лучших становится на номера, остальные идут в загон. Все по-честному.

На свой день рождения 25 июня я обычно провожу командный турнир по волейболу. Команда-победитель получает 250 патронов на утку.

В Латвии у охотников есть традиция один раз в год приезжать на охоту с женами и отправлять их в загон. Вот и я предложил своим сделать то же самое. В загон мы жен, конечно, не послали, но теперь они хотя бы не ворчат, когда их мужья едут на охоту

— Сколько в охотхозяйстве сотрудников?

— Всего семнадцать на базе и в охотхозяйстве, из них четверо егерей.

— Сколько членов коллектива?

— Тридцать два. .

— А гости бывают?

— Конечно. Но я не люблю блатных. От них чаще проблемы, чем польза. У нас есть правило для своих: за убитую свинью штраф 50 тысяч рублей, за корову — 100 тысяч.

Помню, начальник милицейский приехал. Мы с ним на соседних номерах стоим. Бежит лосиха. Я ее пропускаю и кричу: «Это лосиха. Не стреляй!» Он вскидывается и стреляет.

Я спрашиваю: «Это твой первый лось?» — «Нет». Говорю: «Если бы был первый, я бы тебя простил, а так охота закончена, с тебя штраф». Уехал. Через месяц привез 40 бочек лососевых голов и хвостов с извинениями, а потом еще. За все годы было пять случаев, когда гости стреляли самок, и отвечали за это.

— У Вас интересный бизнес, Вы занимаетесь издательством книг. Как Вы пришли в него?

— Случайно. Я же учился на зоотехника, однако стал заниматься общественной работой и дошел до секретаря обкома комсомола. Проработал три года, и меня вызвали в Москву в аппарат ЦК ВЛКСМ и в первый же день отправили работать в Эстонию. Закончил я комсомольскую карьеру в 1991 году.

Читайте материал "Об охотничьих суевериях"

Помните, какое это было время? Устроился на работу в издательство «Молодая гвардия», где мне предложили возглавить экономический отдел, но мы создали молодогвардейское экспериментальное малое предприятие, которое позднее переросло в издательство «Вече», которому уже 27 лет.

— Вы издаете много охотничьей литературы. Кого, на Ваш взгляд, можно назвать лидером в России по изданию книг этой тематики?

— Мы на этом рынке первые. Мы издавали все возможные виды печатной продукции: и самый дешевый бумажный формат — книжки охотнику в ягдташ, и прекрасные книги, и альбомы. Издавали научно-информационную литературу.

За все годы вышло около 200 наименований книг охотничьей тематики. Это немало: почти по семь книг каждый год. Охотничья литература окупается плохо, но мы издаем ее сознательно, так как считаем ее роль просветительской.

Как правило, я ложусь и просыпаюсь с одними и теми же мыслями: что издать, куда это деть и как потом получить деньги.

В книгоиздательстве все идет на реализацию в торговую сеть, непроданные книги нам возвращают, и мы обязаны их принять. А налоги мы платим с тех объемов, которые отгрузили в магазины.

Отдали в реализацию, заплатили налоги, а когда и сколько получим от торговли — неизвестно. Но в целом наш главный конек — это историческая литература.

— Вы считаете, что печатное слово, книга будут жить? Не поглотит ли нас интернет?

— Нет. Я издатель. Издатель — это человек, доводящий автора до читателя. Главное — не прервать связь между читателем и автором. Неважно, на каком это будет носителе. Дотошные американские исследователи говорят, что рынок электронной продукции не занимает больше 25 %. Главное, не все измеряется деньгами. Важны эмоции, ощущения, чувства.

— Вы консерватор?

— Я горжусь, что я человек социалистической эпохи и что я деревенский парень. Для меня дико, когда человека ценят не по делам, а по деньгам. Мне неинтересны люди однобокие, неувлеченные, те, у кого нет хобби. Поэтому, наверное, я консерватор.

— Проще работать с современными авторами или переиздавать старых?

— Мы патриотическое издательство и, конечно, поддерживаем и издаем много старых писателей, живых или ушедших, но состоявшихся в литературе. К нам приходят современные авторы, но, к сожалению, многие из них считают себя великими и недооцененными. Как с ними работать, как сказать им правду? Услышат ли они ее?

— Ваша личная просветительская деятельность ограничивается изданием книг?

— Нет, у меня есть кружок, который я веду в хозяйстве. Есть идея издать цикл рассказов об охоте, о судьбе одичавших домашних животных, о приметах и суевериях охотников, о вреде и пользе ста граммов...

Сейчас мною написано и издано более ста статей про охоту. Вышла в свет и моя книга «Я живу охотой». Кроме этого, я автор серии телепередач «Охотничий минимум». Всего их будет десять, восемь уже сняли.

Читайте материал "Рыбалка накануне зимы: удача ждет в корягах"

Читаю лекции в Новосибирском аграрном университете на кафедре охотоведения. Рассказываю о трофейном движении, об экономике охотничьего хозяйства ,объясняю студентам, какого охотоведа ждет охотпользователь.

— Почему у нас в охоте все не так, как должно быть? В чем причина?

— У нас принято ругать плохое законодательство. Но думаю, главная проблема не в этом. Все просто. Сегодня охота не в тренде, не в моде. Наше первое лицо не охотник. Вот и отмахиваются все от охоты, ее проблем и нужд, а чинуши не могут жить, не оглядываясь на «царя».

Вторая причина — все бросились зарабатывать деньги, считая, что они и в охоте решают все. Но в России охота всегда была социально справедливой. Охотились и цари и мужики. Надеюсь, с приходом А.А. Филатова у нас станет меньше шатаний из стороны в сторону.

Очень важно остановить чехарду с организационным подчинением охоты в субъектах федерации. В стране нет единой структуры государственного управления. Где-то охотой занимаются лесники, где-то экологи, а где-то ветеринары.

В одном субъекте ею руководит отдел или управление со штатом 10 человек, а в другом всего один-два человека. Это что, правильно?

— Вашего хозяйства коснулась АЧС?

— В полной мере. Мы, как и многие, делали упор на кабана, который был основой финансовой мощи хозяйства. А потом пришлось его уничтожить, в итоге мы потеряли более 500 голов. И что? Лес без кабана вымер! Зайца, глухаря больше не стало.

Помните, ругали за то, что хозяйства занимались «свиноводством»? И где теперь эти крикуны? Не понимаю, зачем его надо было уничтожать? Доказано, что кабан не причина возникновения очагов АЧС, он жертва. Однако кому-то выгодно нагнетать истерию вокруг него.

Вместо того чтобы по-настоящему защищать свинокомплексы, организовывать вокруг них буферные зоны, вести контроль за производством и транспортировкой кормов, приходится выводить животное под ноль.

— Вы активный член московского клуба «Сафари», обладатель чуть ли не всех высших наград международного клуба «Сафари», неоднократно становились победителем номинации «Охотник года». Не использовать Ваш опыт и собранный материал просто грех...

— У меня есть идея совместно с клубом издать серию «Трофейные коллекций России». В серии издательства Safari Press «Трофейные дома мира», в 8-м издании, вышла публикация о моих трофеях.

Совсем недавно прошла презентация последнего издания Книги трофеев Московского клуба «Сафари», где на 696 страницах описано 455 видов трофеев. Только в ней можно сразу увидеть сотни различных видов животных со всего мира.

Читайте материал "Бой в норе: у каждого правда своя"

Необходимо заняться популяризацией самой идеи трофейной охоты. На сегодняшний день только «Сафари» и Клуб горных охот имеют свои системы наград за коллекции трофеев (для сравнения: у Росохотрыболовсоюза их всего две).

Необходимо развивать наградную систему в регионах (например, Кавказский, Сибирский, Камчатский приз и т.д), если мы хотим, чтобы к нам приходила молодежь и чтобы охотники ездили по России.

С сафаристами и горниками мы пытаемся учредить Большой приз за добычу главных видов российских охотничьих животных и составляем список. Хочется, чтобы в него вошли 29 самых главных и значимых видов, но есть мнение расширить список еще на несколько видов.

Я вхожу в состав редакционной комиссии КРРОТ (Книга российских охотничьих трофеев). Но мне кажется, что та система наград, которая предусматривается положением о книге, должна быть усовершенствована. На сегодня она так усложнена, что стать победителем не под силу никому.

— Почему Вы так усиленно пропагандируете становление трофейного дела в России?

— Все просто. Больше номинаций — больше стимулов путешествовать и охотиться в своей стране, больше денег останется в российском бюджете. А свою страну я люблю. Трофейную охоту, охотничий туризм надо поднимать и всячески поддерживать.

— Вы не противопоставляете трофейную и обычную (назовем ее деревенской) охоту?

— Ни в коем случае! Все мы — охотники. Легашатники, гончатники разве не такие, как я? Другие? Та или иная охота — это грани одного бриллианта. Каждая его грань прекрасна и удивительна.

— Ваша любимая охота?

— Ранней осенью люблю посидеть на вышке. Весной, конечно, с подсадной. Зимой — копытные. Влюбился в Африку. Человеку, который занимается охотой и может себе это позволить, нужно хотя бы раз побывать в Африке.

Вершиной охот считаю горные охоты. К ним надо прийти осознанно. Это самая настоящая охота, самая честная, не подставная. И сейчас моя цель — горы.