Отдыхая после долгой ходьбы, оба молчали. Наконец один из них, коренастый мужчина лет пятидесяти с обветренным лицом, подернутым седоватой щетиной, медленно протянул, словно подводя итог: «Ну, вот, пожалуй, и всё... Охота закончена…» Его спутник, разрядив свой Sako калибра .30-06, согласился с ним и задумчиво посмотрел куда-то вдаль. Перед его глазами ярким калейдоскопом ещё свежих в памяти событий пролетела охота, которую он ждал год...
Ещё двадцать минут назад я держал в прицеле оленя. Мы с егерем долго шли на его трубный, раскатистый рев, далеко разносящийся по лесу. Сначала быстрым шагом по лесным просекам и дорожкам, изрезавшим в изобилии лесной массив; затем - осторожно, выверяя каждый шаг, крались через лес, когда в брачной песни уже отчётливо были слышны отрывистые, утробные рыки. Рёв поражал своей силой и мощью. Не знай человек загодя, кто издаёт их в лесной чаще, его воображение живо бы нарисовало фантастическое чудовище, чьи лёгкие, словно кузнечные меха, извергали в тишину раннего утра громкий протяжный стон, дополняемый чередой низких, тяжелых вздохов. Звук манил, притягивал к себе, заполняя собой всё пространство. И я, приближаясь к его источнику, жаждал встречи со зверем, как никогда.
Мы вышли из чернолесья на небольшую, зарастающую осинником полянку. За ней начинался высокий смешанный лес. Где-то там, у опушки, сотрясая воздух, и ревел сейчас олень. Егерь, сложив рупором руки, выждал момент, когда по лесу раскатился очередной призыв, и гнусаво провабил. Дальнейшие события развивались стремительно: коротко рявкнув на вызов, брошенный «соперником», бык, треща кустами, стал обходить нас по дуге на ветер. Выбежав чуть вперёд на открытое пространство, я расставил треногу и, вложив приклад в плечо, навёл карабин на прогал в кустах метрах в пятидесяти от меня, где должен был пройти зверь. Краткость прицела выставлена на минимум, предохранитель снят, и палец ложится на курок. Волнение, охватившее в ожидании встречи с оленем, ушло, и, как всегда бывает в момент истины, на его место пришло холодное, расчётливое спокойствие.
В кустах зашуршала листва, и в окуляр прицела вышел рогач. Картинно остановившись с высоко поднятой головой, которую венчала раскидистая корона рогов, олень посмотрел на меня. Он стоял боком ко мне, тёмный, казалось, почти чёрный. В его замершей, как изваяние, фигуре чувствовалась стать и огромная звериная сила. Он искал, сверлил взглядом поляну в поиске наглеца, что посмел вторгнуться в его владения. Из ноздрей быка разгоряченным дыханием шёл пар и таял в холодном утреннем воздухе...
Прицельная марка скользнула по шкуре оленя и остановилась за его лопаткой. Я был готов поставить точку в этой охоте и ждал лишь разрешения егеря на выстрел. «Не стреляй», - вдруг послышался шёпот у меня за спиной. «Бык селекционный, видишь, «крона» на вершине рогов расходится всего на два отростка».
В повисшей тишине металлически звякнул поставленный на предохранитель карабин, и олень в одно мгновение скрылся в лесу...
Да, не везёт... Охота подходит к концу, а я уже второй раз за утро отказываюсь от выстрела. Сегодня, лишь только забрезжил рассвет, мы с моим проводником были в лесу. Ветер за ночь поменял направление, и вместо простого подхода, планируемого вечером, теперь надо быстро пройти пару километров, чтобы выйти на намеченный рубеж – пойму неширокой реки с островками леса. Накануне там ревело два быка. К одному из них нам удалось подобраться по темноте достаточно близко. Он лежал у опушки леса и вяло отвечал сопернику, что порыкивал где-то в полукилометре. Пожухлый бурьян хрустел под нашими ногами, и мы, подстроившись под «переговоры» быков, шли как весной «под песню» глухаря. Но наши старания оказались тщетны. Когда мы были на дистанции уверенного выстрела, зыбкий силуэт оленя еще можно было как-то рассмотреть в светосильную оптику, но вот качество рогов определить уже не представлялось возможным. Решено было оставить его до утра...
И вот мы у реки. За ночь немного похолодало, и наши быки, получив в кровь свежую порцию тестостерона, уже вовсю выясняют отношения. Рев практически не смолкает. Олень, что отвечал вдалеке, подтянулся ближе. Раскаты его трубного голоса гораздо ниже и грубее, чем более тонкие, чистые нотки оленя, что я разглядывал вчера в прицел. Чувствуется, что пришедший гость старше, и сильнее. И, похоже, оба соперника это понимают. «Молодой», не вступая в контакт со «Стариком», постепенно смещается вдоль опушки леса по мере приближения доминантного самца.
За грядой пожелтевших берёзок, тянущейся вдоль леса, нам не видно зверей. В этом есть и «минусы» и «плюсы». С одной стороны, не загораживай деревья нам обзор, скорее всего, была бы возможность спокойно прицелиться. Правда, стрелять пришлось бы метров за двести, что для меня в данных условиях было уже критической дистанцией. Но березняк закрывал и нас от животных. Воспользовавшись этим, мы, поняв куда движутся звери, бегом сократили расстояние до леса метров на сто, немного опередив оленей. Встаю у куртины орешника, карабин наизготовку, лихорадочно прокручиваю различные сценарии стрельбы, и меня охватывает типичный охотничий мандраж. От волнения во рту пересохло, сердце бешено бьётся в груди, и кажется, нечем дышать – я хватаю воздух широко открытым ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Перекрестье прицела пляшет, я никак не могу поймать его, зафиксировать, успокоить. И в тоже время я ловлю себя на мысли, что вот за такие моменты и люблю охоту! Сейчас, сейчас появится зверь, и волнение разом пройдёт. «Тук-тук-тук» - быстро забилось сердце, когда на чистину выскочило стадо оленух. Олени остановились на мгновение, тревожно повели ушами из стороны в сторону и повернули к лесу. Мелькая среди деревьев рыжевато-бурыми пятнами, они продолжили свой путь краем урочища. «Тук...тук...тук..» - ровнее пошло сердце, когда вслед за оленухами неспешной рысью появился бык. Запрокинув вверх голову, он нес роскошную ветвистую корону рогов и ревел. Откуда-то сзади ему басисто ответил преследующий его «Старик». «Молодой» остановился и повернул голову в сторону, откуда раздался рёв. «Тук.....тук...» - екнуло и замерло сердце. Дыхание выровнялось, глубокий выдох, и палец, надавливая на крючок спуска, уже начал своё смертоносное движение. «Этого не бей. Он в самом расцвете сил, надо дать ему пару лет, чтобы оставить после себя хорошее потомство», - останавливает меня егерь. «А вот тот бык, что гонит его, скорее всего, хороший трофей. Надо нам постараться его взять». «Молодой» с достоинством потрусил вслед за самками и вскоре скрылся из вида. Мы снова бегом летим на край леса - туда, где у вдающегося в чащу языка поля стоит старая «загонная» полувышка. Быстро вскарабкиваемся на оказавшееся весьма к месту егерское сооружение. Теперь мы между «Молодым» и «Стариком». И, что немаловажно, ветер - наш. Олени продолжают перекликаться. Впереди захрустели кусты, и я прильнул к прицелу. В пяти метрах от вышки показался молодой олешек с тонкими, только начавшими развиваться, рогами. Он сделал несколько шагов в нашу сторону, и тут же, словно ужаленный, бросился обратно в лес. Видимо, с невысокой вышки до него всё-таки дошёл наш запах... Через минуту чуть дальше в лесу хрустнула ветка и на полянку, метрах в пятнадцати от нас, вышла оленуха. Она шла осторожно, напряженно слушая лес, то и дело останавливаясь, готовая броситься прочь разжатой пружиной по малейшей тревоге. Мы застыли как изваяния, и, кажется, перестали дышать. Вслед за оленухой вышел и молодой олень, которого мы видели ранее. Звери, миновав открытый участок, благополучно скрылись в лесу.
Понимаем, что вот сейчас должен выйти и наш «Старик». В его ожидании мы замерли и боимся пошевельнуться. Время то ли остановилось, то ли вообще перестало существовать. Помню только, что сильно, до судороги, затекла нога, на которой я сидел, изготовившись стрелять, как только появится олень. Но быка всё нет и нет, и голоса он больше не подаёт. Потеряв, в конце концов, надежду на то, что «Старик» сам придёт к нам, егерь негромко провабил. И в тот же момент, СОВСЕМ рядом раздался грозный раскатистый рык! Вы слышали когда-нибудь, как рычит лев? Звук, заставивший меня вздрогнуть, был похож на него точь-в-точь! От неожиданности по спине пробежали мурашки...
Нервы напряглись до предела. Бык, порыкивая, ходил в паре десятков метров от вышки, в ярости топтал кустарник, но показываться на глаза не спешил. Несмотря на злость и возбуждение, охватившее зверя, он пожил на этом свете не мало и был не настолько безрассуден, чтобы идти против ветра туда, где его, возможно, поджидает опасность. Наверно не мало он уже повидал на своём веку охотников за его рогами...
Мой проводник, закрывшись отворотом куртки, негромко поманил ещё раз. Ответа на этот раз не было. Мы, выждав минут пять, тихо слезли с вышки и углубились в заросли, где скрывался олень. Но «Старика» и след простыл. Острожное животное, уловив фальшь, беззвучно ретировалось...
Расстроенные, мы вышли из леса. Гурт кабанов, побеспокоенный то ли нами, то ли оленями, пересёк речку и со всех ног бросился к спасительному лесу на другой стороне. Для выстрела было далековато, и я просто проводил в прицел горбатого черного секача, пока тот не скрылся среди деревьев. Не прошло и минуты, как в лесу, куда убежало стадо, раздался сухой винтовочный выстрел. Кто стрелял? Сейчас там охотится только Слава…
Слава Синицын – это питерский охотник, надёжный товарищ, да и просто хороший человек, пригласивший меня на охоту на благородного оленя в Латвию. Кто-то кода-то сказал, что если охота проходит в хорошей компании, то она (охота) уже удалась. И это воистину так! Я буду долго вспоминать наши веселые посиделки в перерывах между утренней и вечерними зорьками, когда любой нормальный охотник в это время отсыпается, восполняя нехватку сна; изысканные блюда из свежедобытой дичи, приготовленные Славой, постоянные хохмы и дружеские подколы товарища, которые, благодаря его прекрасному чувству юмора, никогда не надоедали и всегда были к месту. Ну, и, конечно, спасибо Славе за великолепную охоту, которая открыла для меня новый, удивительный мир дикой природы Латвии! Я долго буду помнить все мои встречи со зверем, и уж, конечно, никогда не забуду тот трофей, что посчастливилось мне добыть...
Это случилось в первое утро моей охоты. Ещё совсем темно. Остановившись у обочины дороги, мы с егерем тихо выходим из машины и слушаем ночь. Словно далекие раскаты грома, где-то над лесом разносятся призывные стоны трёх рогачей. Мой проводник, скептически оценив ситуацию, вызвавшую у меня восторг, как «слабоватенько», предлагает переехать на другое место. Километров через пять, хрустя гравием под колесами, наш пикап притормаживает у окраины ещё спящего хутора. Снова выходим, снова слушаем. Здесь ревёт пять быков. Один - близко, но ветер нам в спину – не подойти. Остальные - с другой стороны дороги на поле - надо пробовать. Над полем висит плотный, густой туман. Тихо крадёмся вдоль леса, отрезая путь к отступлению оленям, если они решат раньше времени уйти на днёвку в крепи. Поле выкошено, трава по щиколотку, идём легко и быстро.
Басовый, трубный голос одного из самцов с каждым шагом становится всё ближе и ближе. Вдруг впереди у опушки замаячил неясный, расплывающийся в густых сумерках силуэт. Мы как шли, так и замерли. «Корова», - с досадой прошептал егерь, прильнув к биноклю. Вот он, «часовой» рогача. Стоим, ждём. Время тянется медленно - медленно... Быстро светает. Ещё полчаса, и быки начнут уходить в лес. А оленуха так и стоит, «пасёт» непонятные тени у опушки леса. Делать нечего, корову нам никак не обойти, и мы медленно движемся вперёд. Самка, тревожно подняв голову вверх, уходит под защиту леса. Кажется, обошлось…Ан, нет - метров через пятьдесят она снова появляется, чуть отойдя от нас. А олень то уже совсем близко! «Да, чтоб ты сквозь землю провалилась, корова несчастная!!!» Постояли, подождали - картина та же: оленуха настороженно наблюдает за нами. Надеясь на чудо, мы продолжаем свой путь. Но чуда не происходит. Над полем разносится гортанное, хриплое: «Га-а-вв!», и наш олень тут же замолкает. Трофей, что был так близко, безнадежно упущен. Охота испорчена.
Надеясь всё-таки успеть найти другого быка, пока ещё не совсем рассвело, мы идём дальше. Но голоса рогачей слышны всё реже и реже. Набирающий силу ветер разгоняет на поле туман, и олени перемещаются в лесу туда, где попрохладней. Лишь один из них еще ревёт где-то в километре, на краю зарастающего березняком поля. Действовать надо быстро, но расчётливо. По высоковольтной просеке, тянущейся в лесу вдоль поля, удаётся выиграть метров шестьсот. Теперь олень где-то немного впереди и левее. Тут перед нами встаёт дилемма: остаться поджидать его на просеке, когда он пойдёт в лес, или попробовать подойти. Посовещавшись, мы выбираем второй вариант.
Осторожно выходим на опушку леса. Ветер «слизал» последние клочки тумана с поля, на востоке разгорается алыми красками заря. Сейчас надо быть особенно внимательным, чтобы не попасться зверю на глаза. Так, вот тот березнячок, где должен быть олень. Деревья стоят плотной зеленой стеной, за которой гремит, сотрясая воздух, могучая песня лесного великана. Но за ними ничего не видно. Ладно, попробуем подкрасться поближе. Медленно, выверяя каждый шаг, продвигаемся вперед. От напряжения сердце затаилось в груди. Ведь достаточно одного неосторожного движения, негромкого хрустнувшей под ногой сушины, или хлестнувшей по сапогу ветки, чтобы упустить шанс, который уже так близок. И тут рядом раздается отрывистый лай косули, оповещающий всё живое об опасности.
Тебя-то, бедолага, каким ветром сюда занесло?!! Мы с егерем, понимая, что это конец, замерли, в глубине души всё-таки надеясь, что, может быть, пронесёт. И нам повезло. Не обратив внимания на тревожный крик «козла», бык взревел снова...
Мы вплотную подошли к березняку. Чувствую, что зверь совсем близко. Ветер доносит до нас резкий, тяжелый запах гонного быка. Его рёв гудит, гремит за стеною деревьев. Но что же нам делать дальше? «Давай, на вышку», – показывает егерь на покосившуюся конструкцию у края леса:
«Вышка старая, может не выдержать», - предупреждает он на всякий случай. «Выдержит, не выдержит – главное, чтоб не скрипнула», - промелькнуло у меня в голове. Аккуратно я поднялся на несколько ступенек вверх по шаткой лестнице.
Вид, открывшейся мне, наверное, навсегда останется в моей памяти. На небольшой полянке, обрамлённой кустарником, в легкой дымке ещё не до конца рассеявшегося тумана паслись олени. В окружении семи-восьми оленух стоял крупный бык и громогласно ревел, закинув вверх голову с ветвистой короной рогов. Его горло раздувалось в надрывных коленах песни, и горячее дыхание таяло в воздухе облачками пара. «То, что надо», - прошептал мне на ухо мой PH. Сливаясь с лестницей, я буквально «затёк» на вышку. В окуляре прицела олень был ещё прекраснее: гладкая серо-бурая шкура с короткой черной гривой в холке, большие раскидистые рога, приковавшие взор… Он снова начал свою величественную песню, но закончить её ему было не суждено. Ударил выстрел. Олень, выгнув дугой спину, подпрыгнул вверх, спотыкнулся, во весь опор пробежал пару десяткой метров, снова спотыкнулся, перешёл на рысь, затем на шаг и тяжело, медленно завалился на бок…
Удача, везение, фарт – каждый по-разному называет ту невидимую составляющую охоты, без которой она обречена на провал. Наблюдая за нашими страстями, капризная дама веселится, играет с нами, то показывая шанс, тот тут же его отбирая. И ты никогда не знаешь, что она выкинет в следующий раз. Так было и в то утро…
Трофей добыт! Душа охотника ликует и поёт! Удача улыбнулась мне, но мог ли я догадываться, что припасла она мне напоследок?
Вдвоем нам никак не закинуть в кузов «Тойоты» оленя, и мы оставляем его на поле, пока не закончит свою охоту Слава и не поможет нам с погрузкой. А сами пока решаем прокатиться по лесным просекам, посмотреть, ревут ли ещё быки. Не проехав и километра, мы останавливается – вся дорога испещрена свежими следами оленей. Местами земля взрыта копытами и разбросана по сторонам. И совсем недалеко ревут два быка. Оставив в машине ружьё и всё снаряжение, кроме биноклей, мы углубляемся в лес. По рву мелиоративной канавы мы скоро выходим на свежий выруб. На его противоположном краю, поросшем молодым ельником, замечаем оленуху. К счастью, она нас не видит, да и зашли мы удачно - против ветра. Вскоре за грудой выкорчеванных пней и прочего хлама, рядом с коровой мы замечаем оленьи рога – нет, пару прекрасных корон двух самцов! Распаленные близостью дамы, кавалеры ревут наперебой. Один из них отталкивает боком претендента, приблизившегося к оленухе. Соперник, не выдержав такой фамильярности, наклоняет голову и бросается в бой на обидчика. Сухой стук бьющихся друг о друга рогов разнёсся по вырубке. Олени сошлись в яростном, ожесточенным поединке. Схватка была короткой. Один из быков, получив сильный удар, бросился наутёк. Победитель для виду пробежался за претендентом пару десятков метров и повернул назад к даме. Проигравший бык, видя, что за ним не гонятся, сбавил ход, и, громко треща валежником, словно в рассеянности, спотыкаясь, прямиком пошёл на нас. Вот до него сто пятьдесят, а вот уже и сто. «Рога - золото», - улыбнувшись, подмигнул мне егерь. Вихрь мыслей пронёсся в моей голове: от горького сожаления, что не вял с собой карабин, до бредовой идеи быстро сбегать за ним к машине. А олень, тем временем, не замечая нас, подошёл уже шагов на тридцать. Отчётливо ощущаю тяжёлую поступь зверя. В нос ударил его сильный кислый запах. Начинаю присматривать поблизости деревцо, за которое бы сигануть, да только рядом одни жиденькие кусты. Олень, преодолев канаву мощным прыжком, враз поднялся на насыть, оказавшись в пяти метрах от нас. Увидев наконец-то людей, зверь на мгновение замер и тут же опрометью бросился назад к вырубке. Немного отбежав, он снова остановился, уставившись на нас. Сильный ветер, уносящий от оленя запах охотников, так и не позволил зверю учуять опасность. Решив на всякий случай обойти подозрительное место, рогач удалился неспешной рысью...
..Шум мотора приближающегося автомобиля оторвал меня от воспоминаний. Старый, потрёпанный пикап, подпрыгивая на ухабах, пылил по просёлочной дороге. Вскоре машина, скрипнув тормозами, остановилась у груды брёвен, на которых отдыхали мы с егерем. Из кабины вышла двое. «Ну, что развалились, охотнички? Для вас есть работёнка – поехали грузить оленя!» - улыбаясь, сказал нам Слава...
