Ночной триллер

Восемнадцатилетним юношей под руководством моего брата Марка, старше меня на двенадцать лет, к тому времени уже опытного охотника на слонов, мне посчастливилось добыть своего первого толстокожего. Охота проходила на северо-западе Зимбабве, где северные земли коммуны Тцолосхо примыкают к юго-восточному углу национального парка Хванге.

Представители местного совета получили несколько жалоб от сельских жителей, живущих в районе деревни Нгамо, на слонов, уничтожающих их поля. Совет законтрактовал Марка, охотившегося в этом районе вместе с друзьями, чтобы тот разобрался в сложившейсяситуации и при необходимости решил проблему. Брат прихватил с собой меня, и мы отправились в деревню собирать информацию о наиболее пострадавших посевах и готовиться к охоте.

Дорога до деревни заняла четыре часа. Имея на руках лицензию на проблемное животное (в данном случае на слона), мы прибыли в Нгамо. Прежде всего брату предстояло разобраться, насколько обоснованны были жалобы местных крестьян на бесчинства слонов, а также правильно определить место, куда животные придут кормиться в ближайшие ночи. Осмотр показал, что слоны действительно причинили огромный урон посевам маиса и сорго — основной пищи местного населения и залога их благополучной жизни в течение всего года.

Представшая перед глазами картина говорила о том, что жители деревни нуждаются в серьезной защите от животных, уничтожавших посевы каждую ночь. К неудовольствию местных крестьян у нас была лицензия на отстрел только одного — проблемного — слона. А одного было явно недостаточно, чтобы накормить досыта сотни людей, живущих в сельскохозяйственном районе. Однако закон есть закон.

Но хватит предыстории. Думаю, пора приступить непосредственно к описанию моей первой охоты на слона. Дело происходило в марте. А в южном полушарии март — это лето. С непредсказуемой погодой. С проливными дождями и грозами… Мы расположились лагерем и сразу же известили об этом заинтересованных местных жителей, чтобы они сообщили нам, когда слоны выйдут на поля.

Я тут же засы́пал брата вопросами о том, что я должен делать и чего не делать, чего надо ожидать. Традиционно охота на проблемных слонов проводится ночью, когда животные покидают места дневок и, чувствуя себя в безопасности под покровом ночи, выходят на поля кормиться.

В то время, о котором идет речь, у нас не было таких эксклюзивных вещей, как прицелы ночного видения или тепловизоры, которые широко используются сегодня. Охотники полагались только на свои чувства. Неспособность видеть в темноте компенсировалась главным образом слухом и лишь отчасти использованием обычного бинокля. Подойти ночью к слону на расстояние уверенного выстрела — дело непростое, не то что днем, когда светит солнце.

И брат и я были вооружены винтовками «Винчестер» 458-го калибра, заряженными патронами с монолитными пулями. Единственными осветительными приборами у нас были два стареньких четырехбатареечных фонаря Mag Light. Их должны были включить следопыты, чтобы осветить выбранного слона, когда придет время. Марк проинструктировал меня предельно просто и понятно.

 — Тим, — сказал он, — следуй за мной как можно тише. Не дыши, если сможешь. Когда зажгут свет, не пытайся стрелять слона в голову. Стреляй только по груди или плечам.

Я опускаю те крепкие выражения, которыми брат старался намертво вбить мне в голову мысль, что я могу стрелять слона только по корпусу и ни в коем случае не в голову. Он сказал, что даже днем трудно поразить мозг гиганта одним выстрелом и пусть кто-либо другой, а не я пытается добыть его на первой охоте выстрелом в голову, и так далее.

Мы сидели у лагерного костра в ожидании известий о слонах, и мое нетерпение только росло. Слушать рассказы брата и храп следопытов становилось все невыносимее. Я не мог сдерживать возбуждение и не сомкнул глаз всю ночь. От недосыпа глаза покраснели и как будто наполнились песком. Мы прождали всю ночь, но слоны так и не вышли на шамбы. Как я был разочарован!

Но тем не менее именно в ту ночь я получил важнейший урок в своей жизни: умей терпеть! Должен признаться, это очень тяжелое занятие. Даже сегодня, через 26 лет после той ночи, я продолжаю бороться с собой и пересиливать свое нетерпение. Так что, можно сказать, мой урок затянулся...

Настала вторая ночь. Мои упражнения в терпении были, к счастью, остановлены известием, которое принес крестьянин: он слышал слонов, кормящихся в посадках деревьев на краю полей. Мы быстро собрались и отправились за провожатым. Все, что происходило, мною воспринималось, как часть шоу, и я был готов в нем участвовать. Самонадеянный, я даже не спрашивал себя, смогу я удержать нервы в кулаке и подойти в ночи к слону так близко, чтобы сделать смертельный выстрел.

Между тем погода превратилась в настоящий кошмар. По небу перекатывались тяжелые низкие тучи. Темень стояла непроглядная — такая, что мы не видели своих ладоней. В зависимости от высоты урожая нам предстояло подойти к слону на расстояние от 6 до 20 метров, чтобы стрелять наверняка. Признаюсь, было страшно. Страшно даже сегодня, когда я вспоминаю ту охоту.

Что это занятие не для трусов, я понял незамедлительно. Когда мы оказались у поля, слоны уже там кормились. Быстро и тихо. Сто процентов, они знали, что занимаются мародерством и могут понести за это наказание.

С драгоценным умением терпеть приходит еще один замечательный навык — умение ждать, (тем более когда зрение ограничено и человеку остается полагаться лишь на свой слух), ждать, когда слоны начнут кормиться в нужном месте, ждать ветра, при котором можно подойти к ним так, чтобы они не учуяли тебя и не убежали...

Наша охотничья команда состояла из моего брата, меня и двух следопытов, вооруженных фонарями. Причина, по которой мы взяли два фонаря, проста. У нас с Марком были винтовки с открытыми прицелами, поэтому источник света должен располагаться сзади нас, чтобы освещать одинаково и мушку, и целик, и слона, в которого мы будем целиться. Если бы мы стреляли из винтовки с оптическим прицелом, то свет должен быть впереди прицела, чтобы не ослеплять стрелка отраженным светом фонаря.

Мои нервы были натянуты как струны, меня лихорадило, сердце скакало галопом. Брат еще раз коротко, шепотом напомнил о том, что и как я должен делать, и мы вышли на поле со слонами. Марк шел впереди, я — следом за ним, держа в кулаке левой руки полу его рубашки, два тракера сзади меня в точности повторяли мои движения. Мы были вынуждены передвигаться таким затейливым образом, крепко держась друг за друга, так как в абсолютном мраке ночи не было видно, что делает человек, идущий впереди.
Нам предстояло держаться против ветра и не производить ни звука, подходя к кормящимся животным.

У слонов же перед нами было огромное преимущество. Во-первых, их глаза лучше наших видят ночью, во-вторых, у них отличный слух. Поэтому наш подход к животным был нетороплив и осторожен. Свободная рука ощупывала пространство перед собой, нога медленно опускалась на землю, готовая тотчас замереть, если под подошвой окажется препятствие в виде сухой травы, ветки или стебля.

Подход к слонам потребовал от меня огромной концентрации и показался вечностью. Наконец брат успешно довел наш хоровод до животных, которых мы по-прежнему не видели, но слышали прямо над нашими головами. Уф! Они были близко!

Я бесшумно встал рядом с Марком, как меня учили, тракеры с фонарями заняли свои позиции за каждым из стрелков. И здесь мне предстояло усвоить еще один чрезвычайно важный урок относительно ночной охоты. Мы стояли вблизи кормящегося слона на расстоянии десяти метров, как я оценил. Я был готов стрелять по нему в любой момент. Во рту пересохло.

Пульс бился в красной зоне тахометра гоночного автомобиля, мчащегося на максимальной скорости. Брат всё не давал сигнала тракерам осветить цель. А слон медленно приближался, ломая стебли маиса. Честно говоря, я уже перестал понимать, что мой брат пытается доказать, давая слону подойти на расстояние нескольких футов.

К этому времени звуки ломаемых растений, бурчание в животе гиганта, шум его дыхания были столь близко, что казалось, если я вытяну руку, то коснусь его. И как раз в тот момент, как я подумал об этом, прозвучала команда брата: «Свет!» Я понимал, что Марку выпала тяжелая и ответственная задача за секунду оценить животное, стоящее перед нами, и дать (или не дать) мне сигнал стрелять, и поэтому продолжал ждать его команды.

Ослепительный свет разорвал ночь. Прямо перед собой я увидел огромное тело слона. Он оторвался от еды, поднял голову, широко расставил уши — первые признаки тревоги и агрессии. И тут раздалось: «Приготовься!» Я прицелился, ожидая финальной команды. Время вдруг остановилось. Казалось, прошел час, прежде чем Марк крикнул: «Стреляй!» Однако перед собой я видел только голову слона с широко расставленными ушами, и только в голову мог стрелять.

Какой же он был огромный! И как близко! Я прицелился туда, где, по моим расчетам, находился мозг гиганта, и выстрелил. В долю секунды я перезарядил винтовку, чтобы быть готовым выстрелить снова, если первый выстрел не убил животное. Но слон был мертв. Он упал на землю, как и подобает падать слонам после точного выстрела в голову (правда, это я сейчас знаю, но не тогда).

Сначала подогнулись задние ноги, затем вскинулась голова, потом она пошла вниз, увлекая за собой огромное туловище. Я был настолько переполнен эмоциями от точного выстрела, что не слышал проклятий брата в мой адрес. Свидетели рассказывали потом, что Марк был необычайно разгневан, и поэтому его язык был цветист и полон сильных выражений. Меня подвергли самому серьезному бичеванию за то, что я не выполнил инструкции.

Все, что я должен был сделать, — это дождаться, когда слон повернется от света и даст мне возможность стрелять по грудной клетке или в плечо. То, что показалось мне вечностью от вспыхнувшего света фонаря до выстрела, на самом деле длилось не более двух секунд. У меня была куча времени подождать, вместо того чтобы сделать столь рискованный выстрел.

Много позже Марк признался, что он был горд моим точным выстрелом с расстояния трех метров. Но это случилось через несколько лет.