Мой первый русский охотник: впечатления и наблюдения

У него было непривычное для нас имя — Олег. Я встретил его в конце августа 2010 года в аэропорту Виктория Фоллс в Зимбабве. Он прилетел рейсом из Йоханнесбурга на 26-дневное сафари за тремя слонами. Вместе с ним прилетела Ники Краусаз, чтобы снять фильм об охоте. Эти ребята уже работали вместе в Замбии, где Ники снимала фильм об охоте Олега в предыдущие годы. Теперь они прилетели, чтобы охотиться со мной.

Все, что я знал об Олеге, умещалось в несколько фраз: живет в России, в Петербурге, серьезный охотник на слонов, в коллекции которого уже есть несколько достойных трофеев, включая слона на 70 фунтов, добытого в Замбии, когда он охотился с моим добрым другом; хочет найти еще бо́льший трофей.

Я подумал, что с этим русским будет непросто.

После того как я познакомил прилетевших со следопытами Леонардом и Тембой, которые ожидали нас в моем охотничьем пикапе, мы отбыли в южном направлении в лагерь Нгамо Сикуми, расположенный в четырех часах езды от аэропорта.

Туда мы прибыли к вечеру в хорошем расположении духа, так как по дороге видели следы достойных слонов. После горячего душа, смывшего пыль песчаных проселков, мы наслаждались беседой у костра, любуясь лучами уходящего за горизонт солнца.

В тот вечер я убедился, что мой клиент по-настоящему серьезный и опытный охотник на слонов, к тому же относящийся к ним с огромным уважением. Для него охота нечто большее, чем просто добыча большого трофея.

Он рассказал мне, что его цель — слон с бивнями более 80 фунтов, но, как каждый охотник, он мечтает об охоте на гиганта с бивнями весом 100 фунтов. Однако важнее всего для него получить удовольствие от сафари, от настоящей охоты — тяжелой, изнуряющей, на пределе сил. Он был готов к ней.

А для меня было чертовски приятно осознавать, что мой первый русский клиент оказался настоящим охотником, а не собирателем трофеев.

Когда мы стали обсуждать убойные места у слонов, я открыл для себя, что русский любит стрелять в голову, поражая мозг. Развивая тему, я понял, что он полностью отдает себе отчет в том риске, которому подвергается охотник, стреляющий большого самца в голову.

Дело в том, что это не одно и то же — стрелять большого самца в голову или другие убойные места. Из всех возможных выстрел в мозг — самый сложный и опасный.

Я объяснил Олегу, что даже при выстреле из карабина большого калибра по слонихе охотник должен быть предельно аккуратен и точен. А уж при выстреле в голову старого таскера тем более.

Но все мои опасения по поводу желания Олега стрелять великана в голову стали рассеиваться, после того как я начал показывать ему на ноутбуке фотографии живых слонов в разных положениях и Олег каждый раз без колебаний и раздумий показывал мне, куда он будет стрелять, чтобы поразить мозг гиганта.

Для меня это стало настоящим сюрпризом, ибо чаще всего клиенты не обладают пространственным мышлением и не могут понять, почему, чтобы попасть в невидимый глазу мозг животного, приходится целиться совсем не туда, где находится убойная зона.

Я имею в виду положение точки прицеливания относительно ушного отверстия, челюстных арок, линии, соединяющей глаза слона, расположения его головы (опущена она или поднята), вашего местонахождения (где вы, собственно, стоите: близко или далеко от животного, выше или ниже, чем он, в холмистой или какой-нибудь другой местности).

Для начинающего охотника на слонов не так уж просто понять, куда надо стрелять толстокожих гигантов, так как точка прицеливания меняется в зависимости от того, под каким углом к цели вы находитесь.

С Олегом все было по-другому. Он оказался охотником, знающим анатомию животных и представляющим, где в огромном черепе слона находится мозг. Когда, отужинав, мы отправились отдыхать, я был почти уверен, что охота с русским клиентом будет не только успешной, но и приятной.

Нас разбудили в пять тридцать утра, и уже в шесть мы отправились на охоту. Олег привез с собой двуствольный штуцер 470-го калибра с открытым прицелом. Он спросил меня, можно ли ему выстрелить хоть пару раз, так как это оружие он арендовал и очень бы хотел перед серьезной охотой «почувствовать» его.

Мы остановились недалеко от лагеря, и Олег с рук два раза выстрелил по мишени. Обе пули легли точно в цель. Своим оружием охотник остался доволен.

Участок концессии под названием лес Нгамо Сикуми расположен на юго-восточной границе национального парка Хванге. Четыреста тысяч акров территории и ни одной изгороди. Границей между национальным парком и охотничьей концессией служит полотно железной дороги, что позволяет диким животным свободно перемещаться из парка в угодья для охоты и обратно.

По большей части это совершенно плоская территория, покрытая тиковыми лесами и участками песков пустыни Калахари.

Наш план на первые дни заключался в обследовании района охоты на автомашинах с целью определить маршруты передвижения слонов по территории и районы наибольшей их концентрации. С моей точки зрения, это необходимо делать в самом начале сафари.

Если вы не обследуете всю территорию охоты в первые дни, то можете обнаружить животных, сконцентрированных в какой-то части концессии тогда, когда у вас уже не останется времени для выслеживания и проверки всех трофейных животных. И тогда придется стрелять не самого лучшего слона, а того, которого вы смогли поставить под выстрел. Бывает еще хуже.

Не проверив какой-либо дальний угол территории, вы потом задним числом узна́ете, что слон вашей мечты находился там в течение всего вашего сафари и спокойно поедал созревшие плоды и что вы сами упустили единственный шанс добыть превосходный трофей из-за того, что поленились проверить забытый клочок земли…

Мы привязали к нашей тойоте бревно и таскали его за собой по всем дорогам, затирая старые следы животных. Благодаря этому мы каждый день видели свежие следы слонов и наблюдали реальную картину их передвижений.

Мы знали, где и сколько животных находится в разных частях концессии и есть ли среди них старые большие самцы, достойные преследования. Наша общая граница с национальным парком простиралась на 60 километров.

Поскольку лагерь находился в центре территории, мы планировали в первый день проверять на автомашине границу с парком, двигаясь к северу до района Нконгони, а на следующий день проверять границу на юге, направляясь в сторону равнины Нгамо в попытке найти следы слонов, перешедших к нам с территории парка.

Так как на это тратилось раннее утро, остальную часть дня мы думали посвятить инспектированию водопоев и внутренних дорог, поскольку на территории охоты проживало немало местных животных.

При этом по вечерам мы намеревались зачищать проселочные дороги от старых следов бревном, чтобы быть готовыми следующим утром продолжать поиски слонов. Таков был наш ежедневный план.

После первого дня охоты стало ясно, что на севере территории находилось несколько больших и старых самцов, однако на юге их было гораздо больше. Мы решили проверить южную часть территории.

И точно: на юге равнины Нгамо мы обнаружили следы двух больших слонов, направляющихся прямо к водопою, который мы называли котловиной Мбанда. Следы достигали 23 дюймов в поперечнике. Мы без труда протропили их до водопоя, но тут нас поджидали первые трудности.

Каждую ночь на водопой приходили сотни слонов.

Понять, куда пара наших самцов отправилась после водопоя, было невозможно. Следы сотен других животных покрывали землю вокруг котловины. Слоны любят пользоваться тропами, пробитыми животными, приходившими к воде до них, и могут следовать по ним много километров, пока не решат, что пришло время для кормежки.

Обнаружить в таких условиях следы двух наших слонов было нереально, поэтому я разделил своих трекеров на две команды: одна отправилась от водопоя на восток и через километр должна была повернуть строго на север, другая пошла на восток и далее на юг.

Я надеялся, что кому-то из них удастся пересечь следы двух слонов, которые, как я полагал, будут двигаться вглубь концессии, а не вернутся назад в парк.

Олег, Ники, инспектор департамента охраны природы и я продолжили движение в сторону линии электропередач, где, забравшись на ее опоры, я мог в бинокль высматривать слонов, а также связываться по карманной рации с обеими группами своих помощников.

Примерно через час после того как я взгромоздился на высоту 100 футов, на связь вышла группа, обследующая область к югу и востоку от водопоя. Следопыт сообщил, что они нашли следы двух самцов, уходящих вглубь охотничьей территории.

После короткого разговора было решено, что группа продолжит преследование животных, тем более что ветер благоприятствовал этому.

Предполагалось, что, настигнув слонов, они радируют мне об этом, и мы решим, где лучше встретиться, чтобы не потревожить животных и подвести клиента на расстояние выстрела.

И вот перед обедом рация сообщила, что следопыты настигли животных.

 — Они спокойно кормятся, — сказал Леонард, — и, судя по всему, скоро начнут искать место в тени, чтобы переждать самую жаркую часть дня.
Голос Леонарда звучал взволнованно.

Трекер сообщил, что оба великана хороши с трофейной точки зрения, и один из них действительно очень большой. Я быстро связался со второй командой, описал им общую картину, и мы поспешили на встречу с группой Леонарда, чтобы убедиться, соответствовало ли возбуждение в голосе следопыта ожидаемому размеру трофея.

Когда мы встретились, наступила жаркая часть полудня. Оба самца действительно отдыхали в тени деревьев, и самый большой из них спал, прислонившись головой к стволу дерева.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что один слон был нетрофейным, с бивнями не более 45 фунтов. А вот большой старый самец имел явно трофейный размер, но спал, уперев голову в дерево, и я видел только его правый бивень.

Мы с нетерпением ждали пробуждения красавца, чтобы оценить его второй клык. До слона было не более 60 ярдов, и я молился, чтобы легкий, ветерок не выдал нашего присутствия до того, как можно будет прикинуть размер трофея.

Казалось, прошла вечность, пока у нас появилась возможность убедиться, что у слона просто есть левый клык. К этому времени Олег уже готов был стрелять.

Несмотря на то что левый бивень мог быть сломанным, размер правого позволял предположить, что перед нами слон с бивнями не менее 70 фунтов. Это был старый гигант с массивной головой.

Убедившись, что у него есть левый клык, мы разработали план подхода к животным на максимально близкое расстояние, пока ветер не донес до них наш запах и они не исчезли из поля зрения. Однако ветер усиливался, двигаться приходилось чуть быстрее, чем я хотел. Но другого выхода не было: ветер начал менять направление.

К дереву, у которого спал гигант, вела тропа, пробитая по траве дикими животными. Ники снимала, как мы с Олегом, скрадывая слона, подошли к нему на расстояние 12 ярдов.

В этот момент он откачнулся от дерева, и мы увидели великолепный левый бивень целиком. Он был толще правого, но такой же длины. Восхитительная картина! Правда, насладиться ею нам не довелось.

Я отступил в сторону, давая Олегу возможность прицелиться и выстрелить слону в лоб. Русский выстрелил мгновенно, и огромный старый таскер умер в типичном для такого выстрела стиле: сначала подогнулись задние ноги, затем взлетела вверх голова, и зверь завалился на бок.

Немедля Олег сделал повторный выстрел, подтверждая им свою опытность в охоте на слонов.

Видимо, он, как и я, немало наслушался историй о «мертвом» слоне, который вдруг ожил и исчез в зарослях.

Несомненно, это был подарок судьбы, особенно для Олега: такой замечательный трофей на второй день охоты! Извлеченный из челюсти правый бивень весил 76 фунтов, левый — 86.

Как оказалось позднее, это был самый большой слон из добытых в 2010 году в Зимбабве. Сделав на память несколько снимков, мы принялись за разделку первого из трех трофеев Олега.