История самодельного карабина с пулеметным стволом

Работал он на государственном оптическом заводе в Будапеште и поддерживал постоянную связь с военными охотниками.

По возможности ремонтировал им оружие, устанавливал оптические прицелы, помогал в приобретении и подгонке всевозможных атрибутов.

Выезжал на охоту и обучал молодых охотников способам и методам добычи охотничьих животных в соответствии с правилами и традициями, сложившимися в Венгрии. Всем известно, что эта страна – охотничий рай.

Я подружился с Иожефом Реизом, мне нравился его высочайший профессионализм, бескорыстная доброта и человеколюбие. Дружба была взаимная. Не прошло и месяца после нашего знакомства, как он предложил мне идею изготовления охотничьего карабина под боевой патрон 7,62 мм.

Для него было неприемлемым охотиться с гладкоствольным оружием на оленей, косуль, ланей, муфлонов и кабанов. Я сначала такое предложение принял как шутку. Мало ли какие предложения и обещания бывают на заключительном обеде после охоты.

Но не тут-то было. Уже в середине недели он приехал ко мне с совершенно конкретным планом и рассказал следующую историю.

Читайте материал "Опыт применения винтовочных пуль на охоте"

В одной из танковых частей на тактических занятиях был поврежден оптический прицел. Войсковые ремонтные мастерские не могли его отремонтировать и обратились к нему за помощью.

В течение двух дней Иожеф устранил повреждения и укомплектовал собственноручно изготовленными деталями, которые почти невозможно было отличить от заводских. В знак благодарности командование части подарило ему запасной ствол от списанного пулемета калибра 7,62 мм.

В Совете ВОО был уже списанный и подлежащий разборке на детали кавалерийский карабин под такой патрон. Ствольную коробку с затвором от него и еще некоторые детали можно использовать при изготовлении охотничьего карабина.

Все шло так логично, что вопросов не было ни с одной, ни с другой стороны. Однако до полного изготовления карабина потребовалось около года. Работы шли, и я был в курсе их выполнения.

В октябре, при очередной встрече, Иожеф сообщил, что оружие готово и к ноябрьским праздникам он мне карабин торжественно вручит. Возник вопрос, какой номер ему поставить. Много было вариантов и предложений, и вроде бы согласились на год моего рождения.

Когда перед праздником состоялась эта церемония, то выяснилось, что номер карабина был 1917. Иожеф заметил, что дата рождения владельца этого оружия безусловно важная, но дата Великой октябрьской социалистической революции важнее.

На карабине был установлен шестикратный оптический прицел, ложа с красивой отделкой изготовлена из ореха и подогнана под меня, лишенный амортизатора затыльник разделан «в елочку». Одним словом, игрушка или музейный экспонат. Было также вручено несколько пачек патронов.

Читайте материал "Винтовка специального назначения"

С этим карабином я охотился около двух лет на благородных оленей, ланей, муфлонов, косуль и кабанов. По тем временам это было надежное охотничье оружие, с высоким результативным боем. Дальше ста метров по зверю я не стрелял, и очень редко по бегущему. Такие условия охоты в Венгрии.

Охотники, знавшие меня, шутили: «Когда ты стреляешь под Будапештом, выстрел слышен под Дербеценом». Не только выстрел, но и убойная сила карабина была очень велика.

Охота в Венгрии была разрешена практически круглый год на различные виды животных, но на каждый вид в отдельности строго регламентировалась. Популярная охота на потравах проводилась чаще всего на диких свиней.

Урон от них на посевных площадях был значительный, поэтому приглашения на такие охоты были постоянными.

Здесь не было ограничений, кого стрелять и сколько. Можно добывать любых кабанов, чтобы отбить у зверей охоту посещать сельскохозяйственные угодья.

Выезжали мы в охотничьи хозяйства рано, по темному. Егеря определяли поля и секторы стрельбы. По прибытии в район охоты стрелки уходили на вышки или номера, а водитель машины, не заглушая мотор, уезжал в обход на противоположную сторону поля.

Как только рассветало и видимость позволяла стрелять, раздавался звуковой сигнал автомашины. Все животные на поле останавливались и поднимали головы, чтобы определить опасность.

На одной из таких охот я был с егерем Татором Шандором на вышке. После сигнала впереди нас в 100–120 метрах поднял голову крупный секач. Когда егерь дал мне добро на выстрел, кабан был уже на прицеле.

Читайте материал "О выборе хорошего нарезного карабина"

Слабое нажатие на спусковой крючок, стоящий на шнеллере, и прогремел тот далеко слышный выстрел. Кабан подпрыгнул вертикально почти на всю длину и исчез. Шандор в это время внимательно смотрел в бинокль и произнес по-венгерски «сейп» (хорошо).

После выстрела с поля в лес понеслись промышлявшие в пшенице две лани, несколько косуль. С двух сторон от  нас замелькали силуэты кабанов: крупных, средних и мелких. Кабаны бежали один за другим цепочкой. Я успел выстрелить в подсвинка, он взвизгнул, егерь сказал «сейп».

Стадо уже несется по краю поля к спасительному перелеску. Успеваю выцелить поросенка и произвести по нему выстрел. Егерь продолжает внимательно осматривать места, где должны были быть добытые кабаны. Опустив бинокль, предлагает не спешить спускаться с вышки.

Бывают случаи, когда после выстрелов обстрелянные звери затаиваются, а потом проходят буквально рядом, как ни в чем не бывало. Но в этот раз подобное не произошло. Мы спустились с вышки, и я с заряженным карабином пошел впереди егеря в направлении моего последнего выстрела.

Шагали мы торопливо, как будто кого-то догоняли или за нами кто-то гнался. Не доходя пяти метров до отстрелянного трофея, резко остановились. Перед нами лежала тушка поросенка без головы. Егерь смотрит на меня, я на егеря. Оба синхронно поворачиваем головы на трофей. Не разговариваем, потому что не находим объяснения случившемуся.

Читайте материал "Выпущено новое оружие: недорезняк или передробовик калибра .366 ТК"

Опомнились, и егерь пошел по тропе убежавших кабанов. В траве нашел отделенную от туши голову. Мы долго не могли успокоиться, жестами и глазами выказывая удивление.

Но ясно было одно: удар пули с крестовым пропилом имел такую разрушительную силу, что голова поросенка отделилась от туловища. Ну а секач, добытый мною на той охоте, имел медальные трофейные клыки.К карабину №1917 помимо громкого выстрела добавилась слава расчленителя дичи.

Интересна дальнейшая судьба этого самодельного, удобного и безотказного охотничьего нарезного оружия. Как только стало известно, что меня по службе переводят в Центральный Совет Военно-охотничьего общества, доносчики и стражи закона всполошились.

Понятно было, что без решения главного руководства Южной группы войск определить судьбу карабина было невозможно. Командование группы знало про это оружие. Но никто из них с ним не охотился. Не охотились и приезжающие гости. Ведь карабин был именным подарком.

В один из дней, в 5.30 утра, командующий группой приглашает меня на физзарядку, которая проводилась практически круглый год. Летом выходили все офицеры, проживающие на территории штаба. Зимою склонные к простуде не выходили.

Я обычно занимался рядом с кем-нибудь из членов Военного Совета и по ходу решал те вопросы, которые были в его компетенции. Иногда они, кто при встрече, кто по телефону, приглашали меня на физзарядку. Значит, есть проблема и ее надо решить. Так было и в этот раз.

Командующий спросил меня, что я думаю делать с охотничьим карабином. Я предложил три варианта: вернуть оружие тому, кто его изготовил и подарил; разрешить мне увезти карабин к новому месту службы и там поставить его на учет; оставить в групповом Совете в качестве штатного оружия.

«Последний вариант самый подходящий», – ответил командующий. В результате охотничий карабин №1917 остался в Венгрии. В последующем еще около двадцати лет он служил охотникам и использовался меняющимися председателями Совета как штатное оружие.

Читайте материал "Вечный карабин"

Я, будучи в командировках, раза три видел его. Он постарел, был обшарпанным и недостаточно ухоженным, но по-прежнему боевым. В начале девяностых годов был вывезен в Россию охотниками вместе с уходящими оттуда войсками.

Карабин был поставлен на учет в Центральном Совете ВОО как охотничье оружие, а ведь он имел владельца и мог к нему вернуться.