Жители, проживающие в средней полосе, начало этого периода, как правило, встречают при наличии огромных снежных сугробов и порой сильно отрицательных температур. Провожаем же мы его, когда долгота светового дня на максимуме, леса шумят листвой, а звери и птицы выкармливают потомство. Девяносто два календарных дня поражают стремительностью развития событий. Нет ни одного человека, равнодушного к происходящему весной.
С особым нетерпением и трепетом весну ждут охотники. Я знаю немало людей, которые расчехляют оружие лишь в весенний период. Не секрет, что тяга вальдшнепа — одна из самых доступных и популярных охот. Для многих это еще и единственная охота в году.
Что касается меня, то по насыщенности событий и перемен различного рода весна, как охотничий период года, несомненно, во главе угла. Тяга вальдшнепа, тетеревиные и глухариные тока, работа подсадных, гусиные зори — все это, несомненно, входит в уклад моей охотничьей жизни. Об этом чуть позже. А пока о том, что проходит несколько в стороне от среднестатистического охотника.
ПТИЧЬИ ДОМИКИ
Изготовление и развешивание скворечников и разного рода дуплянок — неотъемлемая часть моей весны. Не могу вспомнить, по какой причине появилось такое пристрастие. Возможно, под впечатлением от прочитанных в детстве первых книг по орнитологии. Но ежегодно этому вопросу я уделяю достаточно времени. Изготовленные зимой гнездовья ранней весной мы с мужем развешиваем в угодьях. Надо оговориться, что в этом вопросе я вдохновитель и организатор. Бремя исполнителя несет муж. Зато какие радостные ощущения испытываешь, когда первый прилетный скворец поет свою песню у скворечника, повешенного лично тобой!
ТИХИЕ ОХОТЫ
С появлением проталин сначала на вырубах, а затем и в лесу добавляется еще один непременный элемент в моей весне. Тихая охота, а точнее, поиск сморчков и строчков, первых грибов сезона. Рост грибов в апреле проходит по-разному. В иные годы обилие сморчков просто поражает, и поиск сводится лишь к их сбору. В другие годы походы за этими грибами приносят лишь единичные находки. И в том и в другом случае мои выходы в ранневесенний лес с корзиной — это традиция.
Отшумят паводком весенние воды, сойдет лед с многочисленных стариц нашей небольшой вологодской речушки, и в тех самых старицах очнутся от зимнего сна караси. Все мои рыбалки связаны со спиннингом. Не могу сказать, что я уж очень заядлый рыбак, но в летне-осенний период для активной рыбалки по хищнику время находится. При чем тут караси? В первые годы весенних охот на Вологодчине жители нашей деревушки зачастую приносили к нашему застолью свежепойманных карасей. Вкус жареного красного карася превосходит вкус многих рыб, съеденных мною в разных путешествиях по стране. Жареный карась — это наркотик.
Ушли из жизни те, кто окружал нас, кто соседствовал с нами в глухой деревеньке. Многие по старости, а те, кто моложе, просто покинули дома в поисках работы. Деревня опустела, оставшись на века сиротой. Добывать карасей пришлось самим. Да простят меня зоозащитники, экологи всех мастей и рангов и настоящие заядлые рыбаки. Оружием отлова у нас служит обычная деревенская верша. Кольца из черемухового прута обтянуты капроновой сетью, горловина — заход, а на приманку пяток горбушек белого хлеба. На майские праздники, совпадающие с периодом весенних охот, на нашем столе по-прежнему жареные караси. Браконьерство? Решайте сами. Но это неотъемлемая часть моей весны. И даже, на мой взгляд, частичка прошлого той самой брошенной деревни, в которой мы по традиции встречаем все свои охотничьи весны.
Весна непосредственным образом связана и с моим хобби. В недалеком прошлом, лет десять назад, муж привел меня к зимним местам обитания лосей. Произошло это весной. Запомнились массовые заломы молодого осинника и ивняка, срезанные побеги сосенок. Тут и там зияли затесы деревьев, сделанные быками. Около одного из таких затесов муж указал на рог лося, сброшенного зимой. Это событие произвело на меня неизгладимое впечатление. Каштанового цвета рожок в пять отростков стал началом моего пристрастия к поиску рогов. Хобби есть хобби.
Трудно объяснить интерес к тому или иному занятию. Меня же поиск рогов зара-зил и приворожил. В коллекции уже более 100 найденных лично мною лосиных рогов. Поиск проходил в Воронежской, Смоленской, Тверской, Ярославской, Кировской и, конечно, Вологодской областях. Вырубки, делянки, зарастающие поля, поймы ручьев и речушек — исхожены сотни километров. И до сих пор я испытываю странные, ни с чем не сравнимые чувства, когда среди пожухлой, вышедшей из-под снега травы я нахожу нечто, оставленное гигантом нашего леса. Рожок-шило или лопата на 8–9 отростков — находка для меня одинаково яркая, запоминающаяся. Для меня ныне нет весны без поиска рогов.
ВЕСНА ОХОТНИЧЬЯ
А теперь поговорим об охотах весенних в классическом понимании. И я, конечно, подойду к этой теме со своей колокольни. Все весенние охоты — поэзия и лирика. Чем больше бываешь на таких охотах, тем яснее открывается картина и осознание того, что добыча весенней птахи не должна стоять в приоритете. Сам факт присутствия на любой из весенних охот, изучение повадок, наслаждение окружающим миром — вот то главное, что связывает настоящих охотников с природой. Абсолютно любой охотник подвергается соблазну нажать курок при виде огромного петуха на сосне, налетающей на скрадок гусиной стае, наплывающего в сумерках тянущего вальдшнепа.
До последних лет я считала, что весна — это непременно добытый глухарь, взятый с тока тетерев, а порой и два, что все наманенные подсадной уткой селезни должны украсить охотничью фотографию. Да и гусей чем больше, тем лучше. Со временем это проходит. Прошло и у меня. Я по-прежнему отсиживаю холодные утренники в тетеревиных шалашах, ночую на глухариных токах, мерзну в ожидании налета гусей, но... реже стала нажимать на спусковой
крючок.
ВАЛЬДШНЕПИНЫЕ ТЯГИ
Вальдшнепиными тягами я открываю и закрываю весенний сезон. Первых прилетевших с юга птиц, что в разные годы случается в разные сроки, задолго до открытия охотничьего сезона я неизменно из года в год встречаю в своем заветном уголке в Подмосковье. После открытия охоты я зачастую не расчехляю ружье, а все вечера по возможности провожу с фото- и видеокамерой. Порой просто погружаюсь в нирвану в ожидании хорканья и цвиканья длинноносых любовников. Тяга — это поэзия. Попадая на Вологодчину, я уделяю тяге немного времени, обычно три-четыре вечера. Как правило, выбираю тихую, лучше пасмурную погоду, порой с изморосью, и направляюсь в «рукав» зарастающего поля с небольшим ручьем. Это место посещается мною неизменно уже более 15 лет.
За весь период наблюдения тяги в этом месте никогда не были отличными. Их не сравнить по количеству пролетных птиц, скажем, с местами, где я охотилась в Костромской или Тверской областях. Пять-семь куликов за вечер — хороший результат моего вологодского места. Есть одно но, которое заставляет меня не менять этот уголок. Все кулики, проходя вдоль ручья, доступны для выстрела. Стрелок я неважнецкий, но при желании два-три кулика здесь я могу всегда добыть. А в добыче ли вся прелесть тяги? Угасающая заря, гомон птиц, которыми отчетливо насыщены вечерние сумерки, пробуждающаяся от зимы природа — все это куда как важнее количества пролетевших куликов. Тяга есть и будет неизменной составляющей весенних охот любого русского охотника. И я не исключение.
С ПОДСАДНОЙ
Уж что-что, а эта охота всегда бередит мою охотничью душу. Муж около четверти века является заводчиком подсадных, а я соучастница всего происходящего. Как и он, я просто влюбилась в эту охоту. Качественная работа проверенной помощницы — залог удачи. Муж экспериментирует, «обкатывает», слушает, отбирает лучших работниц, а я всегда пользуюсь «сливками» такого отбора, взяв на утреннюю или вечернюю зарю лучшую, по мнению супруга и зеленоголовых ухажеров, крякуху. И всегда возвращаюсь с трофеем. Место для охоты, как и в истории с вальдшнепиной тягой, использую одно и то же.
Лет двадцать назад, недалеко от деревни, на берегу одной из стариц муж сделал остов шалаша и в течение многих лет лишь меняет подгнившие палки-опоры, накидывает маскировочную сеть, высаживает на кружок помощницу. Домой всегда и при любой погоде я возвращаюсь с парой-тройкой зеленоголовых красавцев. Долгими зимними вечерами неоднократно просматриваю видеозаписи ушедших охот с подсадными. Паводок, затухающая заря, жвяканье селезней и яркая осадка подсадной — это в моей охотничьей душе навсегда.
ГЛУХАРИНЫЕ ЗОРИ
Охота на глухарином току для меня не что-то редкое и эксклюзивное. На Вологодчине, в месте, где в большинстве своем проходят мои охотничьи дни, глухарь нередок, глухариные тока нормальные и охотниками не тронутые. Сам же подход под песню отработан, так как я часто использую эту возможность для качественной фото- и видеосъемки. Есть, однако, нюансы, которые для меня важны. Охота должна осуществляться только на найденных нами с мужем токах, обязательно с подслухом, с ночевкой у костра и выстрелом под песню. Во всех других случаях я не допускаю добычи столь большой и грациозной птицы. Возможно, весь процесс данной охоты важно и нужно проводить один на один с природой. Вот только моя женская трусость и боязнь медведей (которые, кстати, часто встречаются вблизи наших токов) не дают мне в одиночку провести ночь у костра среди глухих таежных болот. А потому супруг мне в помощь.
Количество дней, проведенных весной на токах, подходов под песню может быть любым. А добычей может стать лишь одна птица, не более. Это мой личный устав. Последние годы, стоя под петухом, источающим любовные трели, я ограничиваюсь лишь нажатием на курок своей вертикалки с незаряженным патроном… Ночь у костра, запах багульника, завораживающие звуки песни «глухого» исполина для меня очень дороги и важны. Поэтому из года в год в планы моих весен, как обязательный элемент, входит и глухариный ток.
ТЕТЕРЕВА
Есть охота, в которой нет никакой стратегии, спортивности, но без которой весенний цикл охотничьих похождений и представить нельзя. Тетеревиной ток — вот о чем можно долго рассказывать, а про выстрел и добычу порой лучше умолчать. В тесных тетеревиных сообществах, на токах, где «топчется» более десятка птиц, даже из неудачно расположенного шалаша всегда есть возможность произвести прицельный выстрел. Выстрел по сидящей птице, которая, забывшись в любовной страсти, становится легкой добычей. Из всего вышесказанного не следует, что я осуждаю тех, кто охотится на токах. Отнюдь. Ведь многие (может, даже большинство) не так часто сталкиваются с этой птицей в охотничий период.
Попав в весенний шалаш, услышав сначала в полнейших сумерках подлет, а затем концерт пробуждающихся петухов, вы испытываете азарт. Тем и отличаемся мы, охотники и ценители природы, от простых обывателей, что все происходящее в природе заставляет нас трепетать. И выстрел, произведенный в горячем порыве охотничьей страсти, я считаю лаконичным завершением любого охотничьего похождения. Я тоже с трепетом жду подлета и первого чуфыканья, зябну в неудобном и всегда холодном шалаше в ожидании первых лучей солнца, дабы полюбоваться танцующими поляшами. Не забывайте, что вокруг еще масса всего интересного, наполненного весенними звуками, дополняющими картину происходящего. В этом весь смысл тетеревиного тока.
Имея недалеко от дома два небольших тока, я не упускаю возможности посидеть на них. Добываю? Да, добываю, не относя эту добычу к каким-то особым заслугам. Три-четыре утренние зари на тетеревиных токах для меня стандартная весенняя норма. Заряда от полученных эмоций хватает до следующего года. Но проходит год, наступает «весна солнца», и вновь с порога своего деревенского дома я слышу бульканье и чуфыканье. И вновь спешу в котел происходящих событий.
ГУСИ-ГУСИ
В конце девяностых, когда колхозы на земле Вологодской еще как-то работали, гусь непременно делал короткие остановки на пахотных территориях. Даже имея под боком шикарные огромные стоянки в виде бескрайних клюквенных болот, стайки непременно посещали поля, где можно было полакомиться остатками зерна на стерне, сладкими корешками. Да и камешков-гастролитов, необходимых гусиному племени, в таких местах много. Муж, освоив технику охоты с профилями и духовым манком, с десяток лет беззаботно охотился в полном отсутствии охотничьей конкуренции.
За все время, которое он провел с другом в гусиных скрадках, он не видел праздношатающихся стрелков, дальнобойщиков и иных любителей пострелять да помешать. Время шло. Умерли колхозы, не стало пахотной земли, которая в один миг заросла ивняком да ольшаником. Гусь сменил маршруты. Лишь на болотах стоянки остались неизменны. Мой охотничий путь начался тогда, когда упомянутые пахотные поля, стремительно зарастая, превратились в бескрайнюю кормовую базу для лосей, зайцев и белых куропаток…
Охота на гуся — это для терпеливых, настойчивых, физически подготовленных людей. И это единственная весенняя охота, где умение стрелять определяет результат всех перенесенных трудностей. Если бы не супруг, втянувший меня в эту авантюру, гусь находился бы за пределом моих мечтаний. Ежегодно на 4–5 дней мы отправляемся в одну из областей Черноземья, где по-прежнему пашут и сеют. Кормовая база задерживает там надолго пролетного гуся…
Трофеи, как я говорила выше, — это результат стрельбы. Подобно музыкантам из басни Крылова я меняла оружие, патроны с номерами дроби и навесками пороха, одежду для маневренности, но все едино: на четыре-пять дуплетов лишь один гусь. Иногда везло, а иногда просто фартило. Особо запомнилась черноземная весна, где на три выстрела пало три гуся. Но это фарт, это случай. Как ни бахвалься, а моя стрельба оставляет желать лучшего. Потому, добыв за 8–10 утренних и вечерних зорь 3–5 гусей, я безумно счастлива и готова целовать свою тозовку, свой манок из можжевельника, подаренный тверскими охотниками, и, конечно, мужа который меня ненужной обузой таскает на эту далеко не женскую охоту.
Сидя в липком от чернозема скрадке, хлюпая ногами в грязном месиве, терпя холод и ветра среди бескрайнего поля в ожидании налета гусей, я тем не менее видела все прелести наступившей весны.
Песня жаворонков, курлыканье журавлей, гомон тысячных гусиных стай, тянущихся вереницами на Север, служили мотивацией для того, чтобы при любом исходе нынешних охот в следующем году снова быть здесь.