Основное неудобство в работе с этим транспортом состояло в том, что он не может длительное время находиться на одном месте – олени должны питаться. Питаются же они ягелем и стадо вынуждено постоянно перемещаться в поисках корма. Их сопровождают пастухи – одна-две семьи эвенков. Пастухи передвигаются за стадом, не давая ему расходиться, охраняют от хищников и оказывают при необходимости посильную медицинскую помощь. Живут они в чумах, летом, как правило, семьями – с женами и детьми. Радиосвязи с ними нет.
Отыскать их бывает весьма непросто. Чаще всего для контактов используются заранее оговоренные время и место встречи.
В данном случае была договоренность о прибытии гонца из стада на базу партии для получения инструкций о времени предстоящей транспортной операции. Связь с базой отряд поддерживал посредством портативной рации «Недра». Эта рация была маломощной и не могла обеспечить надежной связи. Вот и на этот раз, связаться с базой не удавалось уже несколько дней. Терпение у начальника отряда кончилось. Вечером он собрал весь немногочисленный коллектив и объявил, что бесконечно ждать они не могут, необходимо направить на базу гонца – нужны добровольцы. Дорога проходит по оленьей тропе и заблудиться невозможно, если даже захотеть. В общем – прогулка. Все молчали. Топать, хотя и налегке, тридцать километров никому не хотелось.
Отряд состоял из семи человек. Трое были женщины – молодой специалист Светлана Ивановна и две студентки. Из мужиков, помимо начальника, рабочий и двое студентов. Женщины сразу отпадали. Здесь они даже не претендовали на равенство. Оставались горнорабочий Александр Васильевич – крепкий, уже в годах мужчина и Серега с Юркой. Серега в последнем маршруте сильно натер ногу и сейчас еле ходил, следовательно, его кандидатура тоже отпала. Оставались Александр Васильевич и Юрка.
– Ну, что ж, мужики, – обратился начальник к Александру Васильевичу и Юрке, – вся надежда на вас. Сейчас – спать, утром – в дорогу, к вечеру должны быть на базе. Через два дня ждем оленей.
Юрка знал, какой ходок из Александра Васильевича и такой попутчик его не устраивал. К тому же идти днем, когда жарко, свирепствуют комары и пауты, удовольствие тоже ниже среднего.
Он подошел к Борису Павловичу и предложил выйти прямо сейчас – все равно ночью светло, как днем, но зато прохладно и нет гнуса. Да и вдвоем делать нечего – один побежишь быстрее. Борис Павлович, не ожидав такого предложения, долго раздумывал, но под напором доводов, согласился. Юрка принес общественную одностволку, нагреб в карман горсть дробовых патронов – пулевых зарядов шестнадцатого калибра не было и, провожаемый сочувственными взглядами, зашагал по тропе.
Честно говоря, он надеялся, что Борис Павлович предложит ему свой карабин, но тот промолчал, а Юрка попросить постеснялся – еще подумают, что он трусит. Было около десяти часов. Солнце висело над кромкой леса, как будто и не собираясь уходить за горизонт. Длинные тени редких деревьев придавали ландшафту непривычную полосатость.
Тропа проходила по водораздельной части, значительных перепадов высот не было, а в конце пути ожидал продолжительный спуск. Лес был редким, почти без подлеска, с частыми проплешинами, заросшими багульником и низкорослой карликовой березой. Среди деревьев преобладали некрупные лиственницы, изредка встречались сосны, – обзор был великолепным, и это действовало успокаивающе.
Налегке, без рюкзака, без накомарника, с одним ружьем на плече по натоптанной многочисленными оленьими копытами тропе идти было одно удовольствие. Стояла полная тишина. Тайга словно вымерла. Даже вездесущие кедровки угомонились. Но в этом безмолвии было и что-то таинственное, и даже зловещее. Пейзаж скоро наскучил своим однообразием и уже не привлекал внимания. Солнце медленно скрылось за кромкой леса, и освещенность приняла несколько иной характер. Свет приобрел слегка матовый оттенок, в пониженных местах, постепенно сгущаясь, разливался туман, в лесу появилась легкая сумеречность. Стало заметно прохладнее.
Юрка прибавил шагу, наматывая немереные километры. Примерно на половине пути тропа пересекала свежую гарь – на километры вокруг одна чернота. На сотни метров вдоль тропы ни одного живого дерева – одни обгорелые пни и коряги. Обычно на гарях в здешних местах деревья остаются, так как пожары бывают низовые, но здесь, по всей вероятности, деревья были вырублены. По словам местных жителей, на этом месте когда-то была звероферма, от которой сейчас не осталось даже следа.
На самой кромке леса, обозначающей конец гари, кроной прямо на тропе лежала поваленная ветром сосна. Когда до нее оставалось метров сто, через ствол сосны около кроны перекатилось какое-то животное размером с собаку. Расстояние и освещенность затрудняли идентификацию.
«Собака – каюры идут!» – мелькнула у Юрки радостная мысль.
Но в следующее мгновение через ствол дерева в этом же месте перемахнула огромная туша, вышла на тропу и пошла навстречу Юрке, низко опустив голову и поводя ей из стороны в сторону, как будто что-то вынюхивая на дороге. Более мелкое существо трусило по тропе чуть впереди. На фоне обгорелой земли оба зверя казались почти белыми.
«Откуда здесь свиньи», – пронеслось в мозгу у Юрки. Но в следующее мгновение до него дошло, что это медведица с медвежонком.
Юрка застыл на месте, лихорадочно соображая, что же делать? Оглянулся – поблизости ни одного дерева, на которое можно залезть, – одни обгорелые коряги. Медведица шла прямо по тропе навстречу Юрке, медвежонок трусил чуть впереди. Сворачивать они явно не собирались, но его пока еще не заметили.
Невольно вспомнились охотничьи байки, о том, что убегать от медведя нельзя, он обязательно погонится, даже из любопытства, но можно напугать до смерти, если подобраться сзади и крикнуть погромче ему на ухо. Вот бы сюда этих рассказчиков.
Но Юрка также знал, что от медведицы почувствовавшей малейшую опасность для медвежонка, спасения не будет.
Юрка снял с плеча ружье, ощупал в кармане патроны – их было пять штук с дробью третьего номера, один переложил в нагрудный карман, вынул из ножен нож и зачем-то взял его в зубы. «Если бросится, выстрелю в морду метров с двадцати пяти – вдруг повезет и удастся ослепить; если успею перезарядить, то второй раз буду стрелять в пасть, в упор. Патроны фабричные – заклинить не должно, а там, как повезет», – соображал он. Страха не было, но и шансов на успех при таком обороте дел было мало. Медведица, не спеша, но неумолимо приближалась.
«Надо попробовать крикнуть, хуже не будет» – подумал Юрка.
Он набрал воздуха в легкие и громко, отрывисто крикнул. Медведица резко встала на задние лапы и уставилась в сторону Юрки. Передние лапы у нее в полусогнутом состоянии висели на уровне груди, задние широко расставлены. В этой позе ее тело имело форму пирамиды. Медвежонок отбежал назад, как бы спрятавшись за мать.
Юрка и медведица смотрели друг на друга, хотя уверенности, что она видит его, не было. Время как будто остановилось.
«Сколько же так можно стоять? – думал Юрка, – надо крикнуть еще раз». После второго крика медвежонок, как по команде, бросился в сторону от дороги, медведица – за ним. На фоне черноты еще несколько раз мелькала спина медведицы, перепрыгивающей через коряги, но при этом не треснул ни один сучок.
Юрка, проводив взглядом убегающих зверей, и еще до конца не осознавая степень везения, стоял, соображая, куда же податься? Если бы медведи убежали назад по дороге, он скорее всего не решился бы продолжать путь, но так как медведи удалились в сторону от тропы, то получалось, что идти все равно куда – вперед или назад. Он решил продолжить путь. С опаской озираясь и держа ружье все время наготове, он пробежал с полкилометра, остановился, чтобы немного перевести дух, и только сейчас почувствовал противную дрожь в ногах.
Полной уверенности в том, что медведица оставит его в покое, не было. Долго еще он оглядывался и прислушивался, периодически останавливаясь. Ему чудились какие-то шорохи и потрескивания в лесу, в стороне от тропы, и он прибавлял шагу, переходя иногда даже на бег – благо дорога шла под гору, и бежать было легко.
Когда вдали внизу показалась река, страхов поубавилось и он зашагал более размеренно. В третьем часу ночи Юрка подошел к базовому лагерю, расположенную на берегу Подкаменной Тунгуски, где его никто не ждал. Солнце уже показалось из-за кромки леса. Он не стал никого будить, устроившись на ящиках в палатке-столовой, проспал до утра, пока начальник партии не разбудил его, поднявшись на сеанс радиосвязи. Когда за завтраком он рассказал о своих ночных приключениях, никто не поверил в его рассказ, подозревая его в бахвальстве.