Есть понятие — государствообразующий народ. Это про большие государства с многовековой историей. И у него свое лицо. И оно бывает не только добрым, но и «сосредоточенным», так сказать, «становым хребтом» этого государства.
Российская государственность родилась с уже почти сложившейся этнической и ментально-ценностной системой координат. Системой общинной и гомеостатичной. Векторизированный отбор поддерживал коллективное над индивидуальным. Попытки носителей другой ментальности изменить ее под себя, выводя из равновесия систему, заканчивались ее возвращением в равновесное состояние. Достаточно было войти в этот ментальный лабиринт, чтобы там и остаться. Это и был тот самым адаптационный механизм. В этом ландшафте, с этими ресурсами и внешними угрозами популяция успешно воспроизводится, строит, торгует, осваивает эти ресурсы, развивает культуру и экономику.
И это все защищает государство «дружинное», монашество — черное воинство, а на окраинах казачество. И охотничье, где охотник — первая, обязательная, ступень к воинскому сословию. Властная пирамида, относительно невысокая, а основание широкое, что не нарушает ментальной связи вершины с основанием и придает ей устойчивость. Это цивилизационные черты системы. Да, внешние или внутренние воздействия, неизбежные социально-экономические трансформации приводили к нарушению этих пропорций. Марксова надстройка в пирамиде усложнялась, нарушая связи.
Проблемы наверху вели к опрокидыванию, открывая путь к радикальным биотехническим мероприятиям, иногда беспощадным, но омолаживающим человеческий ландшафт, перезапуская этносукцессионные процессы. Православие легло на эту созвучную ему основу, укрепив государство на нее опиравшееся, сросшись с ней на корневом уровне. Община, как тот волшебный горшочек, переваривала любые проблемы, сохраняя эту систему координат. Россия сосредоточивалась, вновь обретая оптимальные пропорции пирамиды. С капитализмом на селе община пришла в экзистенциальные противоречия. А вот советскую власть, сшивавшуюся под мировую революцию, дошили к 1941 году под эту ментальность и дружинное государство. Колхоз не просто сохранил, но вдохнул новую жизнь в общину и тот волшебный лабиринт. Корни нового и старого опять срослись. И рукой опять сосредоточившегося государства в советской перчатке были подписаны Ялта и Потсдам.
Схема предельно упрощена, но так формировался русский мир. Здесь есть о чем дискутировать, но, наверное, и попытки переформатирования терпели неудачу, потому как всегда оставалась эта самая основа — русский (в широком смысле этого слова) народ со своим менталитетом. А у государства — лицо.
Попытки переформатирования ментально-ценностной системы координат — это о чем? «Подавить, оскорбить и иссушить самую душу народа», — это писал Карл Маркс о попытке татаро-монгольской, ордынской. О недавней попытке неслучившегося тысячелетнего рейха знают в каждой семье. Потому что «нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой». А между ним много других, менее кровавых, но более изощренных попыток. Были и свои ордынцы и немцы. Все помнят падение Красной империи, лучшего немца и клявшегося в верности другу Биллу.
И эта попытка, растянувшаяся уже на три десятилетия, еще не закончилась. Даже сейчас, когда ветер истории обнажил зияющие высоты химеры капитализма, в страну без идеологии с остервенением продолжают затаскивать то какие-то никабы с хиджабами, которых ни татарская, ни чеченская женщина отродясь не носила, то в ЦРУ и МИ-6 слепленные переселенческие и экологические программы, пропагандистский мусор, выдающийся за факты, важные даты и прочие откровения о, например, вредности и ненужности массовой традиционной охоты. Или согласовывание сроков весенней охоты с WWF, агентом влияния англосаксов.
В охотничьей науке это аукнулось заметным позеленением и, по сути, одичанием. Биолог-охотовед — все чаще охотовед без приставки «биолог». А это недоохотовед. В результате управления охотой недоохотоведами на фоне плеяды блестящих охотоведов-профессоров и академиков, создавших вместе с чиновниками-государственниками главохотовское охотничье хозяйство, мы имеем то, что имеем. Впрочем, ставшая потешной отрасль не одинока. Эффективные менеджеры превратили в таковые множество отраслей народного хозяйства.
В России до сих пор охотятся. Даже иногда называется это охотничьем хозяйством. Есть Закон об охоте, есть Стратегия. Но институциональность охоты, по профессору-охотоведу В.Г. Кривенко, микроскопична. Даже в таком виде она обильно прострочена зелеными нитками глобализма. Мол, не твое, не тронь, распихана по регионам. Некоторые из которых, правда, втихаря придерживаются главохотовских алгоритмов. Научно-методическое обеспечение мониторинга ресурсов тоже микроскопично. Нормативы, как иронизировал профессор Ю.И. Рожков, напоминают нормативный продукт. Достаточно упомянуть медвежью проблему.
Профессора В.А. Кузякин, А.А. Данилкин давно указывали на то, что ни Закон, ни Стратегия не работают. Ученые-охотоведы Н.В. Краев и И.А. Домский еще в 2018 году писали, что «… закон не об охоте и охотничьем хозяйстве и не об охоте и использовании ресурсов, а именно о сохранении… охотничьих животных». Охотничья наука в сравнении с главохотовским периодом откатилась на самый низкий уровень. Где высокотехнологичный мониторинг и управление популяциями? Где Книга охотничьих животных и международные договоренности об использовании?
В 2011 году, когда на очевидный кризис указал президент, реакция руководителей охоты ушла в свисток. Вице-премьер правительства Д.Н. Патрушев указал на нерешенные проблемы охотпользования. И что? Опять про трофейную охоту, охотничий туризм и принеси то, не знаю что, но деньги вперед? А придумать это «не знаю что»? Или не изобретать велосипед? Ведь есть главохотовский опыт, а это 1–2 % ВВП второй тогда экономики мира! Ресурс этот, кстати, самый большой в мире, и с него всегда снимали «урожай». Значительная часть населения веками физически зависела от этого ресурса и ментально была встроена в его освоение.
Сейчас как минимум несколько миллионов граждан страны (а с семьями, где рожают чаще, несколько десятков) связаны с освоением этого ресурса, являясь одновременно очагом этой самой ментальности. В клубе коллекционеров они не поместятся. Но только массовый ресурс и массовый пользователь могут быть основой успешного охотпользования. А успешности без системности не бывает. Посмотрим на эти составляющие.
РЕСУРС
К концу XIX века в России неисчерпаемый ресурс начал активно сигнализировать о том, что это не так. Кировский ученый-охотовед С.П. Матвейчук стал выкладывать в интернете (огромное ему спасибо за это) оцифрованную охотничью литературу второй половины XIX — начала XX века, где можно найти множество таких сигналов. Советская власть заложила, наверное, самые удачные за всю историю российской государственности пропорции властной пирамиды. Поменялась социально-экономическая парадигма, сделавшая Красную империю второй экономикой мира. Ресурс получил свою интенсивно развивающуюся науку — охотоведение, объединившее дореволюционные научные охотоведческие школы, обучение охотоведов, отраслевое устройство, плановый подход к организации, развитие технологий и научно-методического обеспечения. Интеграция всего этого в успешную отрасль оказалась небыстрой.
Но к 80 годам прошлого столетия, когда 85% всех охот пришлись на охотника по перу, а его основным ресурсом стали утка и вальдшнеп, индустриализация охотничьего процесса в России состоялась. Наряду с высокотехнологичным промыслом. У отрасли были свои заповедники и заказники, охотничья ветеринария, дичеразведение, охотничья орнитология и териология, зоообъединение контролировало оборот певчих птиц, содержащихся в домашних условиях, животных в зоопарках и цирках. Ресурс охраняли специализированные, технически беспрецедентно оснащенные отряды по охране проблемных видов животных, студенческие дружины по борьбе с браконьерством, договориться с которыми было нельзя. За возможность быть ведущим специалистом по каждому опромышляемому виду разворачивалась нешуточная борьба между выдающимися зоологами и учеными-охотоведами страны. Предоставление недостоверных данных становилось несмываемым клеймом. А что сейчас?
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ
Условно это коллекционеры и все остальные. Первых абсолютное меньшинство. Вторых большинство. Первые пролоббировали 209 ФЗ, отменили отрасль, проигнорировав выдающуюся отечественную охотничью науку и мнение президента (его резолюция на записке К. Чуйченко). Поправкам-заплатам в 209 ФЗ несть числа. Но почему-то не тронут список охотничьих животных, отлитый в граните. Этой самой плитой и придавившей любые попытки организовать адекватный мониторинг популяций охотничьих животных. У вторых, наверное, непроходящее ощущение, зазеркалья. Ведь все о нелицеприятном состоянии охоты сказано и опубликовано. Охотниками, охотоведами и профессорами. Про Закон со Стратегией, про мониторинг с медведями и водяными полевками.
О пользователе писал в «Российской охотничьей газете» еще М.Д. Перовский, профессор-охотовед. Главохота, создав Росохотрыболовсоюз, вертикально-интегрированное Министерство охотников, организовала российского охотника и работала с ним в теснейшем тандеме. И в той самой ментально-ценностной системе координат... А сейчас две бледные тени некогда могучих организаций бодаются по мелочам в тени затей пылкого нрава некоторых коллекционеров. Разве у страны нет других забот?
А по состоянию охотничьего хозяйства, как по выражению «лица», наверное, можно судить, сосредоточено государство или нет. Охотничий туризм в этой системе координат лишь иллюзия причастности к ней. Чтобы сосредоточиться, в ней надо жить.