Утро открылось серое и мутное. Взъерошенные вороны, сутулясь, сидели на тополях и отворачивали клювы от холодного ветра, который пришел с севера и принес сырые тучи. Над городом висел туман, и крыши блестели от мелкой мороси. Между старым автомобилем со спущенными колесами и мусорным баком бродил по двору высокий старик в мокром пальто. Он задирал голову к низкому небу и чего-то шептал. Время от времени он подходил к мусорному баку и начинал сосредоточенно перебирать пакеты и бумажки, словно целенаправленно отыскивая нужную вещь… Не найдя того, что искал, старик снова ходил по двору, бормоча какие-то формулы и обрывки стихов.
Савелий Хвастунов лежал на смятой простыни и думал медленно, желчно и безнадежно, в тон погоде за окнами его коммуналки. «Из театрального поперли. Савелий, мол, да не тот. И псевдоним не помог. Всё этот ботаник с козлиной бородой и свиными ушами… Владиславский… где-то я уже слы-ы-шал подобное?.. Где ты мог слышать? Это я сам придумал… Точными науками заняться? Мама ведь говорила…»
Перед глазами Савелия предстали ряды цифр и уравнений. И от этого ему стало плохо. «Валенки купить, пенсне, сесть за комп и написать роман… Ага, крыша съедет как у этого деда. Целыми днями в помойке копается. Видимо, с науками и перегрелся, переучился. Винчестер сгорел, а теперь вот бутылки собирает, больной на голову… Может, на рыбалку собраться, на свежий воздух? Нет, сыро, холодно…»
В соседней комнате гремела кастрюлями Фаина Ромуальдовна, перебирая фасоль на зиму. Выше горланили «Мурку» и матерились.
«Надоело, все надоело…» Савелий вышел из подъезда и побрел по сырой улице. Проходя мимо копающегося в баке старика, он вдруг услышал обрывки его торопливой и взволнованной речи: «Не любит сливочное мороженое. Бред. Это так вкусно и ново... Нет, главное… Итак, главное… корпускулярно-волновой дуализм… уравнение Шредингера. Эйдосы?.. Мы эйдосы?!. Старик вытащил из помойки дырявый мешок и, вытряхивая его, продолжал спорить с невидимым оппонентом: «Земляне… Кем они нас считают и видят? До чего же недалекие, примитивные существа. Но какие необычные… Да, но их фильмы про инопланетян?.. Мы как субстанциональная основа физического вектора состояния? Сущности?.. Скажите еще – зеленые человечки!..»
Он неожиданно повернулся к Савелию:
– Молодой человек, я похож на зеленого человечка?
– Вы на бомжа похожи, извините.
– Да-да, вполне согласен. Но можно ли вам задать еще два вопроса? Ночью я улетаю к себе домой. Это далеко. Туманность NGC 6302 в созвездии Скорпиона… И больше у меня не будет возможности найти ответы на эти оставшиеся два проклятых вопроса… Они не дают мне покоя и без ясности в них вся стройная система моих умозаключений рухнет. Это недостающие звенья. Я улечу в дали галактик и туманностей, где мерцают цефеиды и взрываются сверхновые. Вернусь не скоро, хотя меня чрезвычайно заинтересовали жители планеты Земля. Но два миллиона световых лет слишком много даже для моего корабля.
– В мусорном баке полетите?
– Откуда вы узнали? – встревоженно спросил старик.
– Догадался…
– И главный для меня вопрос, если не затруднит…
– Валяйте…
– Что заставляет землян, большей частью мужского пола, вставать рано утром, собирать пакеты с биологической массой, окисляемой затем в желудке, и сидеть целыми днями у холодной реки с длинной гибкой палкой, глядя на яркий кусочек вспененного пенополистирола? Я знаю, это удочка, придуманная еще на заре вашей цивилизации. И когда на эту удочку попадается небольшая особь Leucaspius delineatus, называемая попросту верховкой, эти странные земляне испытывают сильные чувства. Нередко эти чувства громко озвучиваются словами, обозначающими близких родственников данного индивидуума… Кажется, это означает недовольство.
А если на такую примитивную удочку вдруг подцепится широкий и горбатый экземпляр Abramis brama того же биологического класса, но размером с ладонь взрослого землянина, то странный человек ведет себя уже совсем несоответственно общему стилю поведения землян. Своими движениями он напоминает веселые игры южноафриканских сурикатов или наскальные рисунки ваших предков, когда они жили в пещерах и охотились на больших мохнатых зверей Mammuthus из отряда хоботных.
Биологические условия на Земле и в нашем мире очень похожи, но мне никогда не приходилось видеть, чтобы разумные существа нашей планеты сидели днями и ночами у холодной реки под дождем и снегом в ожидании, когда на крючок примитивной ловушки подцепится холоднокровная особь размером с ладонь представителя Homo sapiens. Что может вызывать такое неадекватное поведение и такую непонятную реакцию на поимку двух-трех штук мелких экземпляров надкласса парафилетической группы водных позвоночных животных обширной группы челюстноротых, для которых характерно жаберное дыхание на всех этапах постэмбрионального развития организма? Словом, почему эти несчастные так радуются, когда поймают маленькую рыбку?
– Сами вы несчастный! – вскипел вдруг Савелий. – Это вы о ком так, о рыболовах?!. Гуманоид липовый с Альфа Центавра.
– Я с Туманности NGC 6302 в созвездии Скорпиона, планета…
– Да хоть с острова Велья-Лавелья!.. Несчастные это не те, кто с удочкой. Несчастные запираются в душных квартирах, пожирая у телевизора чипсы из генномодифицированной картошки, которую даже колорадский жук не ест, а потом идут в свои офисы и небо видят только в пластиковых окнах или в передачах National Geographic.
А здесь… Вы представьте… Рыболов у реки. Тихо-тихо звенит тишина, пугаясь всплеска ленивого леща или быстрой уклейки. Шепчут и вздыхают камыши от утреннего ветерка. На траве росинки, словно слезы уходящей ночи. В них переливается молодая заря розовым и нежно зеленым светом. А над рекой дышит и движется туман. Он скользит по теплой воде, а потом сползает на росистые луга, веснушчатые от ромашки. Там еще скрежещет коростель и в низинах пахнет холодной крапивой.
На зеркале воды виден чутко настороженный ваш поплавок с красной антенной. Эта настороженность создается его точной и красивой огрузкой. Но что это?!. Поплавок только что был виден, но его уже нет на воде!.. Вы не должны больше ждать!.. Подсечка!.. На леске упирается сильная рыба. Она упруго тянет в глубину и всплескивает на поверхности, рассыпая серебряные брызги. Но она уже устала. Она уже в вашей руке… Красивая, неземная, с алым пятнышком и золотой каемочкой в пугливом глазу, с чешуей, отливающей старым золотом и драгоценными камнями, в которых играет солнце. Вы поймали рыбу… И вы почему-то дрожите, хотя вам не холодно. Рука тянется к удочке. Вам торопливо-азартно и красиво от картины перед глазами, до сладкой боли где-то под сердцем, до веселой тоски и одинокого спокойствия…
Сумасшедший старик слушал Савелия зачарованно и неотрывно. Нижняя челюсть его давно отвисла, а в лиловых глазах вспыхивали и гасли утренние зори, горело полнолуние в ледяной тишине осенней ночи, взрывались каскады брызг от ударов взбешенного язя и плавилась уклейка на тихой воде. Старик и Савелий уже тянулись друг к другу в теплоте понимания и какой-то родственности душ. Они встряхивали над головой кулаками, толкали друг друга в плечи, Савелий показывал размахом рук длину пойманной когда-то рыбины и пытался на пальцах объяснить старику характеристики мультипликаторных катушек… Все закончилось в один миг. Высокий старик вдруг оттолкнулся от земли и заторопился в сторону улицы, разбрызгивая лужи. Вскоре он смешался с толпой у торгового центра.
«Совсем у деда плохо с головой… В психушку позвонить что ли?.. Хоть еда будет у него и крыша над головой. Подлечат, глядишь. Завтра, всё завтра…» – Савелий еще раз взглянул в сторону улицы, куда торопливо удалился безумный старик, и пошел домой.
Ночью он проснулся от яркого неонового света. Над двором висел мусорный бак, из которого торчали спиннинги, фидерные удилища и ледобуры разных конструкций. В баке стоял старик и строго смотрел на звезды. Яркая вспышка ослепила, и бак исчез в темном небе…