Встретилось оно однажды и мне. Оценив обстановку, ландшафт местности, ширину канала, поросли нового тростника, я подумал: «Здесь обязательно должен водиться крупный сазан».
Тут же, под акацией, оставил рюкзак и стал готовить поплавочную удочку. Рыба в это время года «наетая» богатым здешним донным кормом – знаю по опыту, поэтому подкормку не стал бросать. А если сазан есть, он и так позарится на «деликатес»: жирного огородного червяка или катышек ржаного хлеба.
Наживил на крючок червяка и натренированным движением руки отправил его в окно. Поплавок, сделанный из сухой камышинки, лег точно в центр мишени, как в тире. А коснувшись воды, сразу вздрогнул. Стал мелко раскачиваться из стороны в сторону.
«Наверное, мелочь долбит?» – решил я. Вытащил удочку. Так и есть: от червяка остались одни лохмотья.
Наживил другого. То же самое. Кто это, интересно, балуется? Я привстал из своего укрытия: в воде бутылочного цвета чуть пониже поплавка резвилась стайка плотвиц.
Может, попытать счастья на хлеб? Но мягкий катышек не успевал пройти даже середину пути, как тут же сбивался все той же озорной стайкой.
«Что ж, придется поискать другое место, – подсказало внутреннее чутье, – авось там повезет».
Задумано – сделано. Но и в новых окнах все повторилось по предыдущему сценарию. Один к одному. Только там уже хозяйничали карасики, а не плотва. Чуть крупнее крышки чайника. Я даже вытащил несколько рыбешек и отпустил их обратно. Не за этой же мелочью пер в такую даль?!
Вернулся на прежнее место к рюкзаку.
М-да, что же делать в такой ситуации?
А сердце подсказывает: должен быть крупный сазан, должен!
И тут меня вдруг осенила мысль. Ведь прямо под рукой, в рюкзаке, пропадает отличная насадка – кусок зачерствевшего бородинского хлеба. Отламываю краешек корочки, нацепляю на крючок. Это вам не мякиш, корку так просто не сорвешь. И точно. Мелкота покружилась вокруг корочки, подергала ее и так, и сяк и, почувствовав, что ничего не выходит, уплыла восвояси.
Я так и замер: весь внимание! Сейчас, сейчас должно что-то произойти…
Под водой в гуще тростников мелькнула крупная расплывчатая тень. Сазан!
Ага, подошел к насадке, обнюхал ее, стал теребить, бросил, заподозрив что-то, потом снова вернулся… Ну же, ну же, давай! Взял корочку в рот и решительно потянул ее в сторону. Поплавок, притопляясь, пошел за ним.
В ту же секунду я подсек. Удилище согнулось в дугу. Я упер комель в живот и стал настойчиво подматывать катушку, не давая рыбе уйти обратно в тростники. Там она запутает снасть и – каюк, уйдет… Этого нельзя допустить. Леска натянулась струной. И вдруг – дзинь! – оборвалась. Закруглилась на вершинке гитарной струной. Я так и брякнулся на горячий песок. Эх-ма, растяпа!
Однако горькая досада тут же сменилась уверенностью, надеждой. Я уже знал твердо, что надо делать, как поступить. Достал из рюкзака леску диаметром 0,6 мм, из старых запасов крючок – кованый, каленый, пружинистый, с острым жалом, как у осы, и широкой зацепистой бородкой. Нет, такая снасть непременно выдержит мощные рывки зажравшейся рыбы.
Быстро переоборудовал удочку и сделал новый заброс. И опять сработала моя находка. Обычно осторожный, хитрый и сильный сазан в этот раз, потеряв всякую бдительность, сходу брал насадку из корки. Крепкая леска и надежный крючок выдерживали прыжки и рывки сазана.
До полудня было выловлено пять розовогубых чушек. Каждая рыбина весила не менее трех килограммов. Это было настоящее «Бородино» для местных сазанов! Я еле-еле допер добычу до станции, а потом – до дома.