Этот большой и высокий холм на левом берегу Хопра был хорошо виден издалека. Открыли мы его с приятелем, страстным спиннингистом, довольно давно, когда, возвращаясь с очередной рыбалки с пустыми рюкзаками, почти случайно заехали на него и там, бродя по берегам реки, сумели, по меткому выражению приятеля, заметно «поправить здоровье». С тех пор он регулярно исполнял роль печки, от которой, как говорят в народе, начинаются танцы.
На плоской вершине холма размещалась крохотная деревушка с дремучим сельским именем – Тутуновка, где, сбившись в кучку, стояли несколько изб. Тихими морозными утрами в период перволедья, проезжая через деревушку на принадлежавшем приятелю мотоцикле с коляской, можно было видеть поднимавшиеся из печных труб прямые, как натянутые струны, струи дыма от топимых перед началом дневных хлопот печей.
Глядя с холма в юго-восточную сторону, можно было видеть широко раскинувшееся невдалеке большое село Телегино. К нему и направлялась насыпная дорога через Тутуновку, пересекая встречавшиеся по пути бугры, впадины и старицы с перекинутыми через них деревянными мостами. Она достигала большака и, проходя в тени сопровождавших его высоких ветел, входила в Телегино через пересекавший Хопер бетонный мост.
Доехать до Тутуновки из Пензы можно было, двигаясь около 50 км по небезопасной (особенно в период дождей) дороге, чреватой встречами с извилистыми полевыми проселками, покрытыми не просыхающей грязью колдобинами, где ехать на машине без лопаты и домкрата было то же, что выходить на улицу в проливной дождь без зонта.
Добравшись до холма, можно было поставить транспорт, переобуться в резиновые сапоги с отворотами, собрать спиннинги, а затем с неизбежным душевным трепетом в ожидании предстоящих «встреч» (как метко окрестил их знакомый спиннингист) пуститься в странствия вверх и вниз по течению Хопра. Начиналось все это с большого плеса, к которому круто спускался холм. Здесь тоже можно было подцепить килограммового щуренка-«шнурка». Но все надежды были впереди, даже если «шнурки» не попадались.
Дорога вверх по течению проходила через воронкообразную боковую сторону холма, заросшую кустами ивняка, пока не встретится прогал, удобный для забросов. Здесь попадалось много манящих к себе прямых и глубоких участков и плесов, а также с шумом вливавшихся в них проток, откуда изредка слышались мощные всплески от бросков щук, подстерегавших под струями и частоколом коряг мелочь.
Идти вниз по течению было проще. Здесь пространства для забросов намного больше, и граничило оно с просторными и глубокими плесами, тут была надежда на встречу со «шнурком» весом за два кило. Но подход к плесам был коварным. Забредаешь через торчащие из воды кочки, между которыми можно провалиться в придонную трясину, как говорится, «до развилки». Дальше выдерживаешь целую цепь неприятных процедур: выбираешься на берег, ищешь сухую полянку, выливаешь воду из наполненных доверху сапогов, сушишься.
Однажды мне повезло подвести к себе крупную щуку, которая около ног тряхнула башкой, выбросила из пасти блесну с тройником и замерла на месте мордой к середине плеса так, что над поверхностью воды высовывались спинной и хвостовой плавники. Что делать? Отверг вариант – размахнуться и изо всех сил огреть щуку по спине, чтобы продлить у ней состояние шока, а затем взять в руки. Был риск сломать удилище. Наконец принял решение молниеносным броском схватить щуку за тело между хвостом и хвостовым плавником и, как капканом, сжать его пальцами. Но едва сдвинулся с места, хищница вильнула хвостом и медленно, даже осанисто, погрузилась в таинственный сумрак воды, словно растворившись в ней... Описывать охватившие меня эмоции считаю излишним.
Говорят, «на той стороне всегда лучше». С некоторых пор нас также стала привлекать правая сторона Хопра. Там во всех отношениях блеснить лучше. Мы с Володей знали два места, где реку можно было перейти вброд.
Рыбалка на противоположной стороне запомнилась мне двумя случаями, произошедшими с моими тогдашними зятьями – милыми молодыми людьми, которых мне удалось обратить в свою веру. Но со временем меня стали одолевать чувства зависти к их удачам. Первый из них, Саша, однажды пришел в стан с ладонью, замотанной окровавленной тряпкой. Оказалось, ему удалось взять очень крупную щуку – настоящего крокодила. Но когда он стал вытаскивать из пасти блесну с тройником, его пленница сомкнула челюсти и прокусила крупный кровеносный сосуд, отчего по руке тотчас хлынул ручеек крови. Ему удалось найти лоскут ткани, остановить кровотечение и в таком состоянии явиться в стан.
Второй, Вася, принес с той стороны большую щуку с подозрительно пухлым брюхом. По его просьбе я удалил из нее внутренности, удивившись до отказа набитым желудком, взрезав который, насчитал в нем 22 (!) мелких рыбки.
Другой интересный эпизод. Однажды я сделал заброс в маленькое озерцо, отгороженное стенкой камыша, и повел блесну вдоль этой стенки, попав в самый стык камыша с берегом. Вскоре почувствовал рывок, но тут же сопротивление пропало. Однако блесна шла близко к поверхности воды, и было отчетливо видно гнавшуюся за блесной рыбу, пока наконец она не схватила приманку. На берегу оказалось, это была не щучка, а… красноперый красавец-язь, «потянувший» при взвешивании 1,4 кг. Да, в Хопре водится много различной рыбы!
Обратные сборы с так полюбившегося нам хоперского холма также живут в памяти. Саша брал лопату, надевал перчатки, чтобы не поранить пальцы, и шел к склону, возвращаясь оттуда с большим пучком шиповника, вырытого из земли вместе с корнями. Очищал корни от коры и брал с собой, чтобы готовить ароматный чай, богатый витаминами.