Часто между полярниками и «инородцами» устанавливались добрые отношения, перераставшие порой в дружбу. Ученые и путешественники с большим интересом и вниманием относились к нравам, обычаям и верованиям северян и записывали в своих дневниках их рассказы и легенды, а также делились собственными наблюдениями и впечатлениями. Руководитель Русской полярной экспедиции 1900–1902 гг., выдающийся геолог Эдуард Васильевич Толль писал по этому поводу: «Мои наблюдения не претендуют на научную ценность… Но полагаю, что труд их занесения в дневник будет не напрасен, если мои скромные строки смогут внушить читателям хотя бы небольшую долю той симпатии, которой должен обладать каждый по отношению к обездоленным обитателям тундры, кочующим по ту сторону полюса холода, каждый, кому представится случай узнать их при тех же обстоятельствах, как это довелось мне». Толль описал быт и нравы эвенов, эвенков и якутов, живущих в районах Яны, Лены, Оленека, Анабара, Хатанги и Енисея. «Что касается религии якутов, — писал он, — то их представления чрезвычайно просты и наивны: существует Бог-Отец, Богоматерь, Бог-Сын и святой Николай, который так же могуществен, как и все трое вышеназванных». У великого Тангары, как они называли Бога на своем языке, есть помощники — святые, и очень важно расположить их в свою пользу, чтобы получить хорошее место в Царствии Небесном. Жители тундры были крещеными, имели как местные прозвища, так и христианские имена и прекрасно знали все церковные праздники, по которым определяли времена года: месяцев и чисел они не понимали. Для путешественника было очень важно знать якутские названия основных церковных праздников, поскольку многие из них имели связь с природными явлениями. Например, Йегорьеп — день памяти св. Георгия Победоносца (6 мая по новому стилю) — соответствовал самому раннему началу снеготаяния; Царь Костакин — св. Константин (3 июня) — совпадал с прилетом на острова гаг и гребенушек; с Михайлы — дня св. Архистратига Михаила (21 ноября) — начиналась полярная ночь. В Прощеное воскресенье, перед началом Великого поста, все обязательно просили друг у друга прощения и почтительно целовали руку или трясли ее, как при прощании. Однажды в экспедиции «инородцы» сильно напугали Толля, когда в мартовский воскресный вечер вдруг начали «прощаться» и с ним. Забыв о календаре, он подумал, не собираются ли они его покинуть и разъехаться восвояси. Однако старый друг Джергели развеял его опасения и напомнил о церковном празднике.
На груди в кожаном мешочке якуты и эвены всегда носили икону. Они брали ее с собой в дорогу, обязательно вешали в доме и даже в чуме, где привязывали к шесту напротив входа. И только отправляясь на охоту, оставляли икону дома, так как, по их мнению, Тангара ничего в этом деле не смыслит. Специалистами же в этом вопросе они считали так называемых ичитов — островных, морских, материковых. Ичиты, или иччи, иччитэ, как их называют
современные якуты, — это духи-хозяева вещей, явлений природы, определенной местности. Они не обладают свойствами богов, но распоряжаются разными объектами природы. Якуты и эвены не рассказывали о них русским полярникам, однако Толлю повезло, и он услышал любопытную историю.
Дело было зимой, на материке. Один охотник-промысловик расставил капканы на песцов, но, к его глубочайшему огорчению, все они оказались пустыми. В это время с севера, с островов, появился на собачьей упряжке седой человек, одетый в белые меховые одежды. Собаки в его упряжке тоже были белоснежными. Человек остановился, подошел к якуту и спросил, нет ли у него при себе колоды игральных карт. Якут не мог отказать в просьбе гостю, раздобыл в ближайшем жилье колоду, и началась игра. Седой проигрывал раз за разом, но не успел якут получить свой выигрыш, как гость внезапно собрал карты и уехал так быстро, что хозяин не успел даже выругаться от досады. В этот момент он случайно бросил взгляд на капкан и увидел, что там находится песец. Он пошел проверить другие капканы, и везде оказались песцы. Так охотник за один день стал состоятельным человеком, а белоснежный гость оказался островным ичитой, и больше его никто не видел.
Якуты рассказали Толлю, что ичиты любят собираться вместе и играть в карты. «Когда проигрывает островной ичита, а материковый в выигрыше, — поведали они, — тогда на материке много песцов, а на островах они почти не встречаются». Таким же образом объяснялась неравномерность появления стад диких оленей и их численности. Якуты верили, что духи проигрывали не только песцов и оленей, но и мамонтовые бивни.
Молодые «инородцы», служившие в русских экспедициях, считались завидными женихами: помимо дохода от традиционных промыслов они получали приличное жалование и могли хорошо обеспечить будущую семью. По местным обычаям, при сватовстве жених должен был выплатить семье невесты курум — залог верности и доказательство способности прокормить семью. Один из нанятых в Русскую полярную экспедицию эвенов должен был выплатить в качестве курума 120 рублей, 15 живых оленей и 8 жирных оленей для свадебного пира. По словам Толля, такая значительная сумма могла быть обусловлена тем, что родня невесты узнала о высокой «зарплате» жениха в экспедиции. Когда Джергели собирался женить своего 15-летнего сына Истипана, то заплатил отцу невесты курум в 15 оленей и 40 рублей серебром. Однако сынок решил поступить на службу в экспедицию с «окладом» 50 рублей за лето, чему был очень доволен: это был его вклад в благосостояние будущей семьи. Свадьбы справлялись только зимой, так как летом на это попросту не хватало времени. Выпивку и угощение обеспечивала семья жениха.
Иногда северные народы в силу своих обычаев и верований заставляли руководителей экспедиции изрядно поволноваться. Такое случалось, например, в поисково-спасательной экспедиции на судне «Эклипс» под руководством Отто Свердрупа в 1913–1914 году во время зимовки на полуострове Таймыр. Для оказания помощи терпящим бедствие ледоколам «Таймыр» и «Вайгач» в экспедицию Свердрупа прикомандировали бывшего боцмана Русской полярной экспедиции Никифора Бегичева. Ему поручалось «достать необходимое количество оленей с санями и каюрами» и прибыть на мыс Штеллинга, куда должны были добраться моряки с «Таймыра» и «Вайгача», а затем доставить экипаж в Дудинку и в порт Диксон.
Бегичев поручение выполнил и собрал в общей сложности 650 оленей. По пути он пересек реку Пясину и затем проследовал по ее северному берегу. Почти у водораздела он и его спутники обнаружили большое озеро, из которого на север вытекала река. Большая часть стада осталась здесь отдыхать, а Бегичев с двумя самоедами и 16 оленями отправился на «Эклипс». Остальные должны была прибыть на следующий день. Однако к назначенному времени они не появились, и участники экспедиции начали беспокоиться.
Оказалось, что путь к «Эклипсу» преграждала большая горная цепь, тянувшаяся параллельно берегу, и ни один самоед не осмеливался добровольно перейти через нее, так как среди них бытовало поверье, что если кто-нибудь поедет на север к морю, то столкнется там с огромными белыми медведями, которых всегда вдвое больше, чем людей. Иными словами, если к морю отправятся двое, то они обязательно встретят там четырех медведей, если пятеро — десять. Никто не сможет справиться с такой силой. Поэтому самоеды никогда не ходят к морю. Но Бегичев все же смог сподвигнуть их отправиться на север через горы. В конце концов все завершилось благополучно, а смелость тех, кто не побоялся страшных медведей и все-таки дошел до моря, была щедро вознаграждена.
Самоеды, помогавшие экспедиции Свердрупа, получили подарки: обувь, одежду, парусину, нити для починки палаток, а кроме этого, «всю необходимую провизию и… дробовик и 60 патронов». Все остались довольны и говорили, что с удовольствием пожили бы в экспедиции подольше, «поскольку отведали здесь такой вкусной пищи, которой раньше никогда не ели».