В голове наполеоновские планы. Как хочется все успеть за выходные дни, максимально реализовать отпущенное время. Утром на утку, днем со спиннингом или понырять, а можно за грибами или по ягоды, или с легавой побродить ( никогда не охотился). Вечером на кабанчика посидеть или в баньку с пивком.
Сплошные соблазны и планы, планы, планы…. А погода вносила свои коррективы. Дождь начал моросить еще с пятницы, в субботу с утра он на некоторое время отступил ( мы с товарищем за утро добыли 12 уток), а к обеду вновь поплыли по небу тяжелые дождевые облака.
Раз приехали, надо и на вышке посидеть, не ради же утки тащились триста верст. А небо, словно прохудилось и после двух часов бессмысленного бдения стало понятно, что в такую погоду не то, что кабан, мышь из норы нос не высунет. Пришлось вызывать егеря по рации раньше времени.
Всю следующую неделю следил за прогнозом на выходные, вроде без дождя. Надо ехать! За три часа долетел до места и что называется с корабля на бал. Дождя хоть и не было, но погода пасмурная, насколько хватит ночника одному богу известно. На участке у егеря 9 вышек, на семи из них сидят охотники.
Время 10 вечера – тишина, одиннадцать – ни единого выстрела, на поле темень хоть глаз коли и только порывы налетавшего ветра сотрясали вершины дремавших елей. Выстрелы , один затем другой, раздались где- то совсем рядом, я даже вздрогнул от неожиданности, светящиеся стрелки часов показывали без четверти двенадцать. На реке по уткам? Нет, слишком поздно, значит в лесу, значит кому- то повезло. Ладно, пора включать рацию, сейчас все узнаем. «Леша ! Прием. Нужны собаки, боюсь подранок уйдет» раздавалось сквозь треск из микрофона. Подранок не ушел, с перебитым позвоночником он еле смог доползти до края леса, подоспевший егерь с собаками добрал его.
Следующий вечер был теплым и безветренным, весь день светило яркое солнце и теперь усталое за день оно медленно клонилось к закату. Странно, но комары почти не донимали, может уже отошло их время и птиц совсем не слышно, только ворон сорвался с ближайшего дерева при подходе к вышке, оповещая своим криком всю окрестность о присутствии чужака. Как только солнце скрылось за деревьями, с ближайшей полянки стал выплывать туман, медленно покрывая овсяное поле белым, как парное молоко, одеялом. Вот напасть, ни одно, так другое. Сфотографировать бы это чудо, но опасаюсь, самое время выхода. Очень хочется курить! Стемнело. В ушах звенит от полнейшей тишины. Вдруг слева, потом справа , почти одновременно ,хлестанули оружейные выстрелы. Да что же это такое, почему не я, почему мне не везет. Я сидел с отрешенным видом, проклиная свою невезучесть.
По поводу невезения я вспомнил одну историю, которую рассказал мне один старый охотник: «Дело было в Ивановской области в году в 91, Горбачева как раз сняли. Я в то время работал егерем в охот. хозяйстве. И вот как-то к воротам базы подкатила черная волга из Москвы с министерскими номерами. Кроме водителя и какого -то чиновника, фамилию которого уже не помню, из машины вылезли еще трое. Как оказалось, двое были иностранцы и один русский переводчик, Пашей звали, совсем молоденький такой паренек. Встречали мы их всей базой, стол накрыли, как полагается. А иностранцы, австрийцы это были, нарядные такие. Оба в костюмах вельветовых, сапоги кожаные на шнурках, шляпы фетровые с пером. Один постарше был, грузный и щеки розоватые, видимо болел чем-то. А второй - молодой, худенький и усы, как у Гитлера, но похож на старшего, сын, наверное. И вот вызывает меня начальник и говорит: «У тебя Петрович будут охотиться иностранцы, твой обход самый лучший по зверью, и вышки не скрипят и овес погуще. Смотри не подкачай. « Эти немцы, тьфу ты, австрийцы баксами расплачиваются, я уже и аванс взял, договор с ними подписывали». И вот сидят эти петухи ряженые один вечер, другой, а кабан не выходит на них как назло. Ну не везет и все тут. Собрались мы на базе все поутру, чтобы это дело обмозговать. Им завтра уезжать, а договор не выполнен, аванс придется возвращать. И чиновник этот, фамилию не помню, под ногами крутится, злой, рожа опухшая, видимо с утра не похмелился. А тут, как назло, сосед мой на телеге едет, сено везет. «Эй, горе охотники. У вас на Косом овраге целое стадо кабанов кормится, а вы тут лясы точите» - кричит он. Все молча уставились на меня. «Петрович ! Это же твой обход» - говорит начальник. « Бери мой уазик, сажай немца, тьфу ты, австрийца, что помоложе, и дуйте на Косой овраг, а там попробуйте с подхода взять. Ну что, пришлось ехать, хоть и сомненья были. Не верил я соседу. Любил он пошутить при случае. Оставили мы машину на краю поля и аккуратненько так пешочком , чтобы овес не шуршал. И следы кабанов свежие увидел, видимо ночью кормились, а дальше больше, смотрю, в ложбинке метров за двести от нас спины черные торчат из овса. Присели мы на корточки, от радости сердце колотится , не обманул таки сосед. Я жестом показываю австрийцу, чтоб готовился к стрельбе, а он уже дрожащими руками сошку в землю втыкает, прилаживает карабин, смотрит в оптику и вдруг поворачивается ко мне. «Шафен» шепчет он. «Шисен» , «шисен» киваю я ему в ответ, «виль шисен» , чем больше убьешь, тем больше баксов у нас будет. Раздался выстрел. Испуганное стадо рванулось вниз по ложбине к оврагу. « Есть» закричал я от радости и первым помчался к месту, где кабан завалился, следом бежал австриец, бряцая прикладом карабина о сошку. Каково же было мне, когда я увидел корчующуюся в предсмертных судорогах черную овцу. «Шафен» услышал я сзади запыханный голос австрийца. «Что?» переспросил я, « А, ну да, это овца». Только теперь до меня дошло, что это овец увидел в оптику австриец хренов. И овцу то я узнал по двум надрезам на правом ухе. Тетки Марьи это были овцы, я ей еще двоюродным племяшом по матери прихожусь. Сам и делал эти надрезы по весне перед выгоном по ее просьбе. Делать нечего, погрузили мы овцу в машину и поехали на базу. Теперь точно быть скандалу, ну почему мне так не везет. Все ждали нас , никто не расходился. « Ну что Петрович, удачно ?» , начальник с надеждой смотрел на меня. « Вот, смотри» сказал я, открывая багажник. Начальник от увиденного дар речи потерял, шлепает губами ,а сказать ничего не может. У чиновника этого, фамилию не помню, глаза , и так красные после перепою, выкатились из орбит как у удава , смотрят на овцу и не мигают. Ну народ, понятно, от смеха угорает. А пожилой австриец распекал молодого на своем языке. У него от волнения щеки из нежно-розовых стали пунцовыми, прямо Синьор Помидор, только перо вместо кисточки. Я подошел к переводчику. « Слышь Паш , переведи мне, о чем они там базарят». Паша, вытирая слезы на глазах, перевел. Старший говорит, что молодой застрелил домашнее животное, за это хозяин может подать на него в суд и что у них могут быть очень большие проблемы, вплоть до конфискации оружия и уголовной ответственности. « Паш , пойдем , у меня мысль одна есть, переведешь им. Скажи , что это овцы местного фермера, они сбежали в лес и одичали. Фермер просил охотников отстреливать их при встрече, чтобы они не наносили ущерб полям». Австрийцы недоверчиво слушали переводчика, бросая взгляды, то на начальника, то на чиновника. Те дружно кивали головами, что так оно и есть. На радостях австрийцы быстренько собрались и укатили в Москву, забыв про оставленный аванс. Тетке Марье пришлось сказать, что ее ярку волк задрал. А сосед сволочь, кость ему в дышло, при встрече шутил: « Слышь Петрович, в следующий раз, когда иностранцы на лося приедут, ты мне скажи, я тут знаю, где лошадь одичавшая бродит».
Вспомнилась мне эта история и не стало так обидно, а кабанчика своего я все равно возьму.