Коварен батюшка Чулым полноводный и часто наказывает своих непутевых сыновей, купая и хороня их в мутных водах своего изменчивого русла. И особенно страшный урожай собирает батюшка по веснам, когда плывут по нему топляки в многоводную матушку Обь.
Топляки — это распространенное явление рек Томской области, на которых был лесосплав. Бывают они вертикально плывущие, выступающие из воды сантиметров на 20, либо подводные. Наезд моторки на топляк — беда. Упрется он одним концом в дно, другим в лодку и либо мотор забросит и транец выломает, либо лодку откинет и перевернет.
Если топляк плывет вверх корневой системой, бывает и такое (это подмытые деревья и пни с берегов). Обычно комлевая часть не пропитывается водой, так как смола этому препятствует. И плывет такой «парик» спилом или вершиной вниз, и если лодка налетает на него, человека выбрасывает в воду как теннисный мячик.
Коварен батюшка Чулым, но рыбаки-охотники, дождавшись весны, часто, хорошо заправленные алкоголем, летают по его руслу как сумасшедшие, надеясь, что дух реки оградит их от погибели.
Как-то на весенней охоте мы с напарником были свидетелями такой ночной звуковой картины: движется вверх по Чулыму моторка в районе села Минаевка Асиновского района. Разухабистая песня доносится до нашего стана эхом: «Ой, гой, гой, гой». Потом звук удара о корпус лодки. Минута тишины. Двигатель опять заводится, и бесшабашная песня уже с различимыми словами продолжается: «По Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой», опять удар, мотор снова глохнет и доносится отборный квалифицированный мат: «Мать… ять…»
А ночью на реке слышимость удивительная. Мотор после нескольких рывков шнуром (стартер с аккумулятором, понятно, дороговизна непозволительная) заводится и жужжит дальше, а на реке хоть глаз коли, темень весенняя непроглядная, такая, что дальше собственного носа ничего не видно.
Куда принесет судьба этого лихого казака дождливой майской ночью, где смолкнет его разухабистая песня, где успокоится душа возможного потомка славного атамана Ермака, никому не известно. Но лучше, чтобы в родном доме завершилось его ночное путешествие …
Августовский Чулым спокоен. Медленное течение, плесы, заводи, усталая ровная вода, без волнения и воронок. Обвалились яры от жадных, мутных, водных языков первой половины лета, лизавших береговую кромку крутояров, меняя русло… Дело к осени.
Оголившиеся пески обтаскиваются неводами и бреднями. Как правило, рыбачат ночью, по опыту поколений живущих рекой, рыба по темноте подходит к берегу кормиться и в более теплую воду.
Как-то и мы, отнюдь не вчера это было, сговорились сделать на Чулыме несколько тоней августовской ночью.
Август хорош дорогами, но только не в Сибири. Однако трактор Т-16 с кузовком спереди вездеходу не уступит, даже без переднего моста. Если застрял он — в кузовке два сутунка метровых и цепи с болтами. Сутунок на цепь к колесу заднему поперек закрепляется, медленно, медленно, глядишь, и выбрался тракторишко.
Напросились с нами на рыбалку армянские парни. Они строили комплекс животноводческий в райцентре и мечтали побывать хоть раз на настоящей рыбалке.
Жили мы в соседях. Штаб нашего студенческого строительного отряда располагался в левой половине двухквартирного дома, а их разместили в правой. На рыбалку мы взяли всего одного представителя бригады, ввиду отсутствия посадочных мест в кузовке. Они откомандировали самого молодого и крепкого, но плохо говорящего по-русски. Рыбалка та запомнилась всем участникам похода, но, слава Богу, коварства своего батюшка Чулым не показал.
Комар еще не ушел. А мошка уже поднялась. Что такое мошка и как она залазит туда, где, казалось бы, нет и щелочки, хорошо знают сибирские охотники, ведь порой до снега покоя не дает. Придумал же Всевышний эту пакость… Встроилась она в пищевую цепочку, нужна природе — птичек кормит….
Хороший результат первой тони распалил наш азарт. Все хотели продолжения…
Принято, что на глубину идут самые высокие. Самым рослым среди нас был комиссар. На мои увещевания поверх футболки надеть брезентовую штормовку он отказывался, объясняя, что лишняя одежда тянет вниз, а на глубине иногда приходится танцевать на жерди, упирая ее в дно, в такие моменты любая одежда помеха.
Хороший улов взяли мы тогда. И гость из Армении нарыбачился вволю. Терпеливо переносил он все тяготы, выпавшие на его долю, — береговой частью невода занимался парень, не ныл, больше молчал, упирался и кряхтел, периодически что-то бормоча сам себе на своем армянском языке.
Вернулись к утру. Армянская бригада получила свою долю рыбы, и мы были не в убытке. Только наш комиссар пылал жаром, температура у него поднялась до 40 градусов. Никто ничего не понимал, вода была теплая, сразу после завершения рыбалки переоделись в сухую одежду. Простудиться вроде было негде. А причина оказалась банальной, комары и мошка через тонкую х/б ткань превратили спину комиссара в сплошную подушку (волдырь, как от крапивницы), и напоминала она пышный, румяный домашний пирог.
Пара таблеток димедрола, ректификат внутрь и полуспиртовой компресс на всю спину поставили нашего славного комиссара на ноги за одни сутки.
Во второй раз собрались мы поневодить илистые стерляжьи заводи Тегульдетского Чулыма и опять пригласили представителя из армянской бригады, и тогда прозвучала эта историческая фраза:
— Нет, никто из них больше никогда не поедет на рыбалку в Сибири, — сказали братья армяне.
— Почему? Тяжело? Или комары заели? — пытались мы выяснить причину отказа.
— Нет, «мухин дети», — ответил бригадир, демонстрируя жест сведением указательного и большого пальца ноготь к ногтю, когда хотят показать что-то маленькое. И при этом у него было такое зверское выражение лица, показывающее жгучую ненависть к мошке. Для горцев «мухин дети», вероятно, были самым страшным испытанием в Сибири.
Стремительно разлетелась фраза армян о вездесущей сибирской мошке по району и скоро вошла в обиход всего нашего студенческого строительного отряда. В поселке мошка еще не так докучала, а вот на реке ее было с избытком, впрочем, как и комаров.
Но больше всего «мухин дети» нас достали однажды ночью в середине августа, когда членам штаба пришлось поработать сутки на восстановлении моста у одного и придорожных поселков. Накануне пассажирский рейсовый автобус провалился передними колесами сквозь прогнивший настил. А высота до воды составляла около десяти метров. Вот районное начальство приехало к нам, штабистам, с просьбой о восстановлении моста в авральном режиме, так как об этом инциденте стало известно в области и первое лицо решило самолично проверить сигнал-жалобу и наказать виновных.
Вот уж когда фраза про чулымских «мухин дети» с соответствующими приправками на русском языке звучала чаще обычного. Спасал дым бензопил и дегтярные сетки, наброшенные на панамы. Но все равно горели уши от укусов мошки и глаза сузились, как у китайцев, а на тыле кистей и запястьях образовались подушки из отечной кожи.
Однако после завершения работы никто из нас не чувствовал последствий укусов докучливой мошки. Шесть человек всю дорогу, без малого 70 километров, вповалку спали на полу в кунге ЗИЛа-157, прозванного в народе «крокодилом».
Областное начальство, доехав до райцентра, спросило про мост, который провалился. И очень удивилось тому, что даже и не заметило, как миновало его.
Довелось мне еще раз побывать на Чулыме, но уже много позже. Тиндерлинка… Такое чудное, звучное, мелодичное название деревни. Приехали втроем с лодкой на прицепе-лафете, берега крутые, и спустить плавсредство на воду не получилось, хозяин не согласился, боялся, что повредим дюралевый корпус.
Так и уехал он на японском микроавтобусе с прицепом, на котором была надежно закреплена сухая лодка.
Пойма Чулыма выкашивается эстонцами, поселившимися по правому берегу до границы с Тегульдетским районом. Живут крепко, работают, скотину держат. Дома аккуратные, прибранные, палисадники с георгинами и гладиолусами. Приятно проехать по таким деревням.
Мне приходилось бывать в Европе, там старики гладкие, розовенькие, ухоженные, «не выпитые» жизнью. А их земляки в Сибири не отличаются ничем от наших русских селян — такие же узловатые руки, такие же борозды морщин, такие же беззубые рты. Но на родину не едут, да и кто их там ждет… Сроднились уже с батюшкой Чулымом-кормильцем, дающим тучный травостой по заливным лугам и отборное сено скотине, да и рыба не перевелась по заводям и протокам.
Мы оставили идею поспиннинговать на середине реки с моторной лодки. Я охотился по пойменным озерам с подхода, приятель с берега кидал блесну. В итоге и уток добыли, и щук надергали с яра в достатке.
А может, это и к лучшему, что с лодкой не получилось. Не знал я тогда печальной статистики по утопленникам. Твердая земля под ногами все же надежней, чем моторная лодка на середине такой коварной реки.
И вот совсем недавно засверкал человек-самородок на Чулыме. Увидел его фото в социальных сетях. Стоит мужичок-с-ноготок кряжистый и перед собой держит щуку почти в свой рост. Написал слова восхищения, и завязалась дружба с перепиской в интернете. А потом с его стороны последовало приглашение на рыбалку.
Несколько раз порывался поехать, но не отпускали дела. Суета сует, вечная суета. А мужичок как-то сразу с сайта перешел в близкие друзья. Интерес к нему нарастал по мере переписки. Приземистый, говорливый, с хитрецой, бывший шахтер.
Все, решено, еду к нему на базу его рыбацкую, еду к батюшке Чулыму в четвертый раз, помня о его мощи и коварстве.