Поверженный гигант лежал на земле, подмяв под себя небольшие деревца. Возле него стояли три человека. Слон казался еще больше, чем две минуты назад, когда был на ногах и перекрестье прицела аккуратно выбирало, куда послать 300 грейн латуни.
После традиционных поздравлений и трофейных фото стало понятно, что проблем такого масштаба у нашей команды еще не было: нужно что-то делать с тушей, причем как можно скорее, поскольку при температуре воздуха более +45 °С мясо портится очень быстро. Было решено позвать за мясом жителей близлежащей рыбацкой деревни, расположенной в нескольких километрах от места охоты, а также людей из окрестных деревень. Молодежь поможет разобрать слона, а пара старейшин займется дележом мяса на равные части для последующей раздачи.
Организация разделки и последующей раздачи мяса — дело непростое и даже творческое. Нужно не только правильно отделить трофейные части, разобрать тушу, но и организовать поочередный подход за мясом местных жителей (а их более ста человек) и контроль над тем, кто и сколько взял (человек везде одинаков: если есть возможность взять больше, чем сосед, — значит, это нужно сделать).
И тут гейм-скаут (государственный служащий, приставленный к охотничьей команде для контроля над соблюдением всех правил и формальностей, а также для регистрации добычи) и старший трекер (следопыт) проявили себя с лучшей стороны. Были организованы две очереди: одна для мужчин, вторая для женщин, и сделаны импровизированные «шлагбаумы» из веток для пропуска по пять человек за один подход.
Пока мы занимались разделкой туши, местные спокойно ждали в тени деревьев.
За три часа слон растворился полностью.
На земле аккуратно лежали череп с бивнями, свернутые в рулон четверти шкуры, четыре ошкуренные ноги, два уха и хвост. Мясо, нарезанное порциями, было свалено в две кучи на подстилку из веток, а хобот отложен в сторону: по местной традиции, он — собственность вождя данной территории. Кости сложили отдельно, и на месте падения слона осталось только мокрое место и содержимое желудка, а сам желудок и кишечник были вычищены и тоже поделены для раздачи местным.
Мясо раздали примерно за час с небольшим. Пятерки местных (сначала женщины и дети, затем мужчины) подходили к кучам мяса, выбирали себе по куску, затем вставали в конец очереди для получения следующей порции и так далее.
Старейшины и гейм-скаут внимательно следили за тем, чтобы все было максимально честно и никто не брал больше положенного. Ребята, помогавшие нашей команде в разборке туши, получили лучшие части мяса и были довольны. Даже кости пошли в дело. Вечером во всех ближайших деревнях будет праздник: теперь у людей есть мясо не только на ужин, но и впрок (нарезанное тонкими длинными полосками, оно под палящими лучами солнца вялится очень быстро и в сухом климате хранится долго).
Охота проводилась в охотничьей концессии Омей на севере Зимбабве в октябре — самом жарком месяце в году (по местному календарю, это конец зимы и период засухи). Оператором сафари, имеющим эксклюзивные права на охоту в этих краях, был известный многим московским сафаристам Мартин Петерс, а моим пиэйчем — Пьер Хундемарк, причем не в первый раз.
Для того чтобы понять, как устроена работа по охране дикой природы в Зимбабве, необходимо дать несколько пояснений. В стране существуют три различных типа охотничьих угодий. Это частные земли, принадлежащие одному человеку (фермеру), который имеет исключительные права как на животных, так и на землю. Вся прибыль, получаемая в процессе производства охоты, принадлежит ему, включая денежную выручку и добытое мясо. Тем не менее выдача лицензий на добычу зверей контролируется государством.
Затем идут государственные территории для производства сафари. Они контролируются управлением национальных парков Зимбабве и полностью принадлежат правительству. Вся прибыль от них идет государству.
И третий тип — это территории Campfire (Communal Area Management programme for indigenous resources empowerment; переводится примерно так: Программа управления местными ресурсами на территории коммуны). В начале 80-х годов XX века правительство передало их людям для ведения натурального хозяйства, при этом их спросили, готовы ли они делить свои земли с животными, которые будут таким образом сохранены, и с охотниками, которые будут охотиться на диких зверей сообразно выделенным квотам. Все средства, полученные от производства сафари, пойдут обратно в общины, чтобы помочь строительству и обустройству школ, клиник и прочих объектов инфраструктуры, а также на реализацию программы просвещения и помощи людям и на развитие их подсобного хозяйства. На таких территориях избирается специальный совет, призванный контролировать соблюдение условий охоты, распределение финансовых средств, а также финансовые и прочие поступления от охоты. Без программы Campfire невозможно сохранение дикого животного мира, поскольку для местных жителей главное — добыть мясо, и делается это без оглядки на процесс воспроизводства поголовья диких животных и на соблюдение баланса между состоянием и объемом кормовой базы и разнообразными видами диких животных, включая хищников. На паритетных условиях местные готовы не истреблять без учета и без разбора животный мир, предоставляя охотникам право вести контролируемый и научно обоснованный процесс охоты на коммунальных землях.
В состав охотничьей команды входит сотрудник управления национальных парков — гейм-скаут (game scout). Его обязанность — контроль над соблюдением правил охоты и норм отстрела, а также посильная борьба с браконьерством.
Так, с привлечением ресурсов охотничьей команды снимаются обнаруженные проволочные петли, установленные браконьерами, конфискуются орудия браконьерства и незаконно добытые рыба и мясо, самих нарушителей арестовывают и доставляют в полицию, то есть проводится методичный мониторинг состояния охотничьей территории за счет клиента-охотника. Возможно, в частных угодьях этот процесс носит несколько иной характер, но на государственных землях и территориях, где действует программа Campfire, дело обстоит именно так.
Сафари-операторы самостоятельно, за свой счет (за счет доходов, получаемых от производства охоты) проводят в сотрудничестве с гейм-скаутами антибраконьерские рейды в пределах охотничьих территорий, внося огромный вклад в дело охраны дикой природы.
Правила охоты на разных территориях отличаются незначительно, в основном это касается охоты в сумерках или ночью. Многие наши коллеги не понимают, как работает механизм сохранения и охраны дикой природы в Африке и как расходуются потраченные на лицензии средства. А ведь именно те суммы, которые оставляют в Африке охотники разных континентов, и позволяют вести природоохранную деятельность и приумножать численность диких животных на охотничьих территориях. Они идут на обустройство искусственных водопоев и солонцов, приобретение оружия, боеприпасов и прочего инвентаря для скаутов, на патрулирование территорий для предотвращения браконьерства и, что немаловажно, на антибраконьерскую пропаганду среди местного населения.
Часть доходов, полученных от охоты, идет на поддержание инфраструктуры национальных парков. Например, территория парка Hwange представляет собой полупустыню, и популяциям травоядных и хищников там не выжить без поддержания искусственных водопоев. Как только остановятся мотопомпы, круглые сутки качающие воду из артезианских скважин, образуется дефицит воды, который поставит существование парка под угрозу.
Программы мониторинга численности и изучения крупных животных финансируются тоже из этого источника. Государство неспособно финансировать эти мероприятия из иных источников, и получаемый от охоты доход (прямой и косвенный) определяет в конечном итоге состояние животного мира в стране.
Пример стран, в которых охота запрещена (Кения), показывает, что ни государство, ни зеленые природоохранные организации не способны, а главное, не заинтересованы в сохранении и приумножении численности популяций диких животных. Доходы от фото сафари даже в отдельно взятых национальных парках также не могут компенсировать те затраты и вложения, которые требуются для производства природоохранных мероприятий и борьбы с браконьерством. А там, где животные не представляют для местных жителей никакой ценности, да в сочетании с присущей африканским государствам коррупцией, браконьерство расцветает пышным цветом. Та же Кения недавно в очередной раз подтвердила свою репутацию «браконьерского рая»: в национальном парке единовременно были расстреляны пять слонов в одном месте, бивни изъяты, остальное досталось падальщикам. Охрана территорий практически отсутствует, периодически проводимый мониторинг позволяет лишь обнаружить трупы животных и не более того.
Поскольку основным потребителем незаконно добываемых дериватов (слоновая кость, рог носорога) является Китай, масштабы браконьерства при отсутствии борьбы с ним таковы, что до полного истребления популяции особо редких животных совсем недалеко: ведь каждый китаец считает, что пластина из бивня слона в кошельке приносит удачу, а при нынешнем количестве кошельков в Поднебесной никаких слонов не хватит.
Браконьеры выбивают без разбора и животных преклонного возраста, достигших пика трофейных качеств, и молодняк, и самок; при этом мясо полностью пропадает (на фоне ситуации с растущим голодом местного населения это абсолютно недопустимая ситуация). Применяют они и химические средства для бесшумного истребления животных. Так, года два назад в национальном парке Hwange в Зимбабве десятки слонов были отравлены цианистым калием на водопое. А незаконно вывозимые и продаваемые на черном рынке товары позволяют финансировать террористические организации, зачастую базирующиеся в соседних странах и устраивающие рейды по территориям сопредельных государств.
Цивилизованная, научно обоснованная охотничья деятельность направлена на поддержание оптимальной численности диких животных разных видов, на борьбу с браконьерством и на поддержку местных общин. Это крайне важная составляющая бюджета африканских стран и источник новых рабочих мест (а соответственно, и доходов) для местных как в охотничьей индустрии (команды трекеров, охотничьих баз и лагерей), так и в околоохотничьей сфере (таксидермия, упаковка, транспортировка, сувениры и т.д.).
…Мы стоим на месте падения гиганта. Об этом напоминает лишь пятно на песке и следы вокруг него. Трофеи упакованы и уложены в кузов «тойоты», оружие висит за кабиной, мясо полностью разобрано. Люди расходятся, уплывают на лодках по озеру.
Сегодня вечером у них будет праздник. Каждый получил свою долю мяса, а сейчас нужно как можно скорее доставить его домой.