Итак, anamnesis vitae, воспоминание о жизни. Как же все это можно уместить в двух-трех стандартных предложениях, включающих моменты содержания, кормления, перенесенные сопутствующие заболевания, вакцинации. И ничего более...
Откладываю диссертацию и задумываюсь о бренном.
Вспоминается юность. Мы с отцом едем на трамвае за щенком пойнтера. С самого рождения помета я ходил к владельцу почти каждый день, наблюдая за маленькими копошащимися комочками, каждый день узнавая о них что-то новое.
Вот они открыли глазки. Вот уморительно грозно урча, наскакивают друг на друга, потом ползут сосать соски мамки, после чего засыпают, потешно сопя, плотно прижавшись друг к другу.
Так прошел месяц. Поднимаемся в квартиру на четвертом этаже. Нега, мать щенков, начинает беспокойно бегать между нами и отгороженным гнездом с копошащимися в нем щенками.
— Берем самого крупного, — говорит папа, и я протягиваю руки к большому, головастому кобельку с пятнышком на левом боку, напоминающим кленовый листочек. Он доверчиво тыкается тупой мордочкой мне в ладонь и лижет пальцы.
— Как назовем? — спрашиваю отца.
— Да чего мудрить, — отвечает он, — в марте родился, так пусть Мартом и будет. — Папа расплачивается с заводчиком.
— Возьмите коробку для переноски, — говорит тот.
— Да не надо, Гошка за пазухой довезет, — отвечает отец.
Дома праздник, появился новый жилец. Почему-то ему не понравилось приготовленное для него заранее место, с которого он постоянно переползал к окну и устраивался под батареей отопления. В конце концов желание малыша было принято и лежачок перенесен в облюбованное им место.
Начались будни. Лужи, кучки, погрызенные вещи. Своевременная вакцинация против чумы…
Незаметно наступило лето. Дача, прогулки с велосипедом. Попытка натаскать кобелька по молодым перепелятам.
Так потихоньку пришла осень. В мой день рождения шестимесячный Мартышка подал мне из воды сбитого чирка.
Зима. Лыжные прогулки с собачкой.
И снова весна. Натаска. Довести до диплома так и не удалось.
Потом первый опыт вальдшнепиных охот, затем диплом второй степени по вальдшнепу. Сколько прекрасных мгновений, проведенных с Мартом в полях, лугах, лесах и болотах.
Однажды он спас меня, упавшего в засыпанный колодец в заброшенной лесной деревушке.
На другой год мне пришлось оперировать его в лесу, зашивая распоротый острым сучком бок.
…Диссертация что-то не читается. Откладываю ее в ящик стола. Вспоминаю, как появился в доме Атос, потом Портос. Как на экране телевизора, вспомнилась первая найденная Портосом утка в степи, когда он широко челночил в поисках куропаток. Ах, анамнез, анамнез. До чего же удивительна человеческая память. Начал вспоминать почему-то про выдающихся гончих: пегую Метель и русскую Ладу, с которыми довелось поохотиться в жизни. Как наяву услышал их такой мелодичный, но совершенно разный по тембру голос.
Вспомнилось, как после охоты в Казахстане Алексей Сметанин пригласил меня стрелять на стенде, разглядев во мне какие-то врожденные качества. Вспомнилось, как глядя на нас, Алексей стал легашатником, взяв дратхаара, а впоследствии став убежденным пойнтеристом. Пробегают в памяти лица многих, с кем приходилось охотиться и встречаться на охотничьей тропе.
Память, память, из каких ее закоулков возникают вдруг различные картины?
Вспоминается моя первая самостоятельная операция собаки по поводу кесарева сечения. Как дрожали вначале от неуверенности мои руки, и как, в конце войдя во вкус и настроившись, залихватски накладывал швы под одобрительное молчание покойного Николая Николаевича.
Вспоминаются удачи и неудачи в жизни, горечь потерь и поражений, радость побед...
Вынимаю из стола диссертацию. Опять читаю: Anamnesis morbi. Это уже воспоминание о болезни, о том, как она возникла, протекала и развивалась.
Нет, сегодня не хочу о болезнях. Лучше поеду на охоту...