Специфика этих угодий такова, что на огромных площадях, прилегающих к поймам небольших местных речек, происходит выклинивание из-под земли грунтовых вод, приводящих к локальному заболачиванию территорий, и, как следствие, к непригодности их для возделывания различных сельскохозяйственных культур. Тем не менее эти земли с успехом используются местными аграриями для выпаса скота, что делает их идеальным местом для обитания различных видов куликов, и в первую очередь дупеля...
Из Москвы выехали в четыре часа утра. День заметно уменьшился, и небо начало сереть, лишь когда стрелки часов перевалили за шесть. Ехать быстро теперь даже по хорошим трассам, каким является Киевское шоссе, не удается — везде стоят камеры, отслеживающие скорость движения машин. Поэтому собравшись в колонну из шести машин, двинулись в сторону Брянска со скоростью 90 км/час. Пять часов в дороге пролетели незаметно. Вот уже выписаны путевки, и мы направляемся к месту нашей стоянки, находящейся прямо среди полей на старой заброшенной дороге, заросшей березняком и молодыми соснами. Маленькая речушка с чистой прозрачной водой под названием Томагоша лишь придает дополнительное очарование окружающей нас красоте. Тепло, солнце, тишина. Лишь изредка доносятся звуки работающего где-то в поле трактора. Вдруг до ушей доходят знакомые крики журавлиной стаи, перелетающей с одного поля на другое.
Лагерь разбит, подняты первые тосты за охоту, за природу и конечно, за наших ушастых помощников, без которых охота теряет всякий смысл и красоту, за наших трудяг — собак породы курцхаар. Время движется к семи часам вечера, жара заметно спадает, и мы начинаем готовиться к охоте.
Наше возбуждение передается собакам, и они все, как по команде, начинают громко поскуливать, бегая туда-сюда вдоль палаток. Собаки все опытные. Самая старшая — моя Нора, ей уже двенадцать лет. Остальные — ее дети из двух пометов. Семилетний, атлетического сложения Чейз, как и Нора, уже давно сед и чем-то внешне напоминает своего седоусого хозяина Юру. Пятилетние Ланцелот и Айза полны энергии, которая временами бьет через край, что иногда не идет на пользу охоте на дупеля и осторожного бекаса, особенно в залитом водой кочкарнике.
Разбившись на тандемы «человек — собака», расходимся по угодьям. Буквально через несколько минут тишина нарушается выстрелами — охота на дупеля началась. Чем дальше уходишь от лагеря в сторону леса, тем сильнее начинают донимать комары. Тем, кому доводилось много охотиться на дупеля, знают, что они и комары — «братья по оружию». Противомоскитный костюм прекрасно сдерживает натиск кровососов, а вот открытые лицо, шея и уши уже через десять минут становятся одним большим укусом. Иногда мне кажется, что мои распухшие уши, не уступают Нориным. Впопыхах перед охотой забыл намазаться репеллентом, и теперь приходиться расплачиваться.
У всех легавых собак свой стиль работы. Он присущ как отдельным породам, так и отдельным собакам. Кроме того, часто одна и та же собака работает по разным видам дичи по-разному. Например, работы моей Норы — скажем, по перепелу, бекасу, коростелю и тетереву — различаются очень сильно. Работа по дупелю очень напоминает работу по тетеревиным выводкам. Сначала собака во время поиска останавливается на несколько секунд, причуивая свежий запах этих птиц, затем начинает буквально на цыпочках идти по свежему следу, постоянно приостанавливаясь с поднятым вверх носом. Не дойдя по следу птицы метров шесть, Нора становится в классическую стойку, показывая расположением головы и морды ее местонахождение. Далее посыл, подъем, выстрел и подача. Работа по перепелу совсем другая. Двигаясь челноком, собака резко останавливается и замирает в стойке. Обычно расстояние до перепела от трех до десяти метров. Работа по одиночному тетереву больше похожа на работу по бекасу или затаившейся стае куропаток. Собака начинает прихватывать запах птицы еще издалека, двигаясь с высоко поднятой головой на потяжках. Иногда расстояние от начала потяжки до подъема птицы исчисляется десятками метров. Работа по коростелю обычно самая некрасивая. Собака идет низом, часто приостанавливается и замирает в стойке в самых невероятных позах, но, как правило, всегда с низко опущенной головой.
Нора начинает работать по дупелю — жалко только, что ветер почти отсутствует. Стойка, выстрел, подача. Работы повторяются с определенной периодичностью. На ягдташе уже пять очень жирных дупелей. Идем дальше. Воды под ногами становится все больше. Очень жарко, и комаров полчища. Совершенно неожиданно, метрах в тридцати впереди взлетает шумовой бекас. Не удерживаюсь и стреляю, достав его вторым выстрелом. Пока Нора несет бекаса, анализирую свою стрельбу в угон. У меня есть два ружья, идеально подходящие для охоты с легавой. Это старое проверенное ТОЗ-34 с цилиндрической сверловкой обоих стволов и новое французское ружье фирмы «Шапуи» со сверловкой цилиндр и цилиндр с напором. Первое ружье я называю «любимое», а второе мои друзья по охоте именуют «правильное». Первое — вертикалка, второе — горизонталка. Стрелять из обоих приятно и удобно, но попадаю я чаще из старого ТОЗа, наверное, сказывается больший практический опыт стрельбы из первого ружья.
По дороге к лагерю добываем еще двух долгоносиков, больше и не надо. Наш принцип на охоте: добыл — съешь, не можешь столько съесть — не добывай. Но иногда бывают явные переборы. Так, на обед следующего дня пришлось на шестерых готовить в казане супчик, состоящий из пяти килограммов дупелей и одного килограмма картошки. Суп получился ну очень наваристым, и без последствий не обошлось. Организм некоторых товарищей, не привыкший к такому количеству деликатесов, не дал спокойно посидеть за столом и почему-то все время требовал посетить соседнюю посадку.
Три дня охоты пролетели незаметно. Охотиться приходилось только рано утром и поздно вечером, жара не давала выйти из-под тента целый день. Основным объектом охоты был, конечно, дупель. Добыто также несколько бекасов, голубей и перепелов. Коростель куда-то бесследно исчез. Домой в Москву вернулись поздно ночью уставшие, но полные воспоминаний о чудесных местах, которые с каждым годом все труднее найти на карте нашей Родины.