Поплакала, поплакала зимушка, да делать нечего: растеклась по овражкам журчащими ручейками и растворилась от жаркого дыхания молодой царевны.
Я плыву в уютной фанерной лодочке-плоскодонке по живописному лесному озеру. Вздыбленные бараньи лбы и обрывистые утесы, испещренные глубокими шрамами-трещинами и разломами, величаво громоздятся над водной гладью и охраняют покой озера. Скалы вдруг расступаются, и лодочка плавно выходит на простор обширного озерного залива, обрамленного стеной суровых утесов. Замшелым отшельником высится одинокий необитаемый островок, куда и высаживаюсь и где наверняка меня ждет удача.
Только обустроил бивак, как потянуло холодом – приближается ночь. Воздух едва колышется. Вот сейчас, когда все стихло, можно отправляться к ближайшим зарослям тростника на рыбалку. Тут, в непролазной крепи, к ночи жизнь только просыпается. От щучьих всплесков повсюду расходятся круги – это обитательницы подводных бровок и ям поднимаются из потаенных лабиринтов подкормиться плотвой и уклейкой. Нерестовые уклейки нынче сбиваются в большие косяки и подтягиваются к прибрежным кущам. Щуки устраивают над мелочью настоящую расправу.
Оснащаю спиннинг желтым виброхвостом с одинарным крючком. Его игра привлекает щук, и хватки следуют одна за другой. Но при вываживании щука частенько сходит с крючка. Видать, одного крючка ей маловато. К тому же недолго играл виброхвост, щуки быстро оторвали ему хвост. Заменяю «раненый» виброхвост 12-граммовой «вертушкой» с желтым лепестком. Заглубив приманку сантиметров на тридцать, коротким рывком удилища включаю лепесток в работу, играя им в верхних слоях воды. Что тут началось! Едва лепесток совершает пяток оборотов, как следует мгновенная щучья атака. Бурун, леска звенит. Хищницы берут на малых глубинах, у самой грани травы, там, где суетливо толкутся уклейки. Стоит только переместить забросы подальше от травы, как блесна вхолостую бороздит подводные закоулки. В считанные минуты попалось несколько приличных щучек. Никогда раньше мне не приходилось наблюдать такого плотного скопления щук на небольшом пятачке водоема. Пятнистые охотницы табунятся, словно окуни, притесняя икрянок к береговой полосе. Обычно хищницы придерживаются отдельного охотничьего участка, вытесняя своих мелких соплеменниц. Но на этот раз заманчивое скопление икряной уклейки раздразнило их аппетит, сплотив на период жора непримиримых соседок.
К тому же на редкость теплая весна основательно прогрела воду. Щуки к этому времени уже переболели после нереста, и все эти факторы послужили сигналом к массовому жору. Ну, раз такое дело, надо попробовать спиннинговые приманки, по форме напоминающие уклеек. Клев щуки начался за час до заката, когда плотные стаи икрянок подтянулись ближе к тростникам, устроив в траве нерестовую возню. Для ловли в самый раз пришлись плавающие и мелко ныряющие узкие воблеры с голубовато-серебристыми боками и темной спинкой. Когда сумрак сгустился над тихой водой, жор хищниц не ослабел и продолжался с тем же азартом. В эти часы на леске играли блестящие воблеры и узкотелые колебалки весом до 15 г. Активный клев щук продолжался вплоть до рассвета, когда наконец, пресытившись, хищницы ушли на отдых. Вот уж поистине удивительная рыбалка!
Другим вечерком высаживаюсь на скалистом мысочке, окруженном с двух сторон густой стеной тростника. На отмели возле молодых стеблей урути и элодеи суетятся стайки прошлогодних мальков. Наверняка окушки на зорьке захотят полакомиться первогодками. Да и язи, крупные плотвицы в конце весны и в начале лета нагуливают жирок, становясь прожорливыми хищниками. На них и рассчитан четырехметровый «телескоп», которым я обловлю прибрежье. Удилище оснащено леской 0,17 мм, чувствительным веретенообразным поплавком, легким грузилом-дробинкой и крючком №5. Соблазняю рыбешек червями-подлистниками, которые в изобилии ворошатся под валежником и под пластами мха. Наживку пускаю сантиметрах в двадцати от грунта, а легкое течение увлекает поплавок и несет его вдоль береговой полосы.
Легкий двухметровый спиннинг с безынерционной катушкой переоборудую в донку, рассчитанную на лов в отдаленных от берега участках, где мель резко обрывается глубинами до 10 метров. На эту грань выходят подкормиться златобокие лещи и окуни-горбачи. Донку оснащаю леской 0,3 мм, двумя поводками из лески 0,2 мм длиной по 15 см и крючками № 6 с подсадкой пучка червей, пиявок или кусочков мяса перловиц. На конце лески привязываю грузило обтекаемой формы весом 50 граммов. На кончике удилища креплю чувствительный сторожок длиной 15 см и устанавливаю на стойке спиннинг под углом в 45 градусов относительно воды. Две снасти одновременно облавливают дальнюю и ближнюю воду, что непременно приносит успех.
На закате кто-то нахально рванул леску донки, да так, что чуть не сорвал со стойки спиннинг. Подсекаю и с удовольствием вывожу увесистого «полосатика». Окунь явно голоден, крючок проглочен до самых жабер. Вновь забрасываю снасть к перепаду глубин, и снова резкая потяжка, и вот опять аппетитный окунь бьется на крючке. Наиболее энергичные поклевки происходят возле бровки на глубине около трех метров. Рыбы одна за другой хватают целого червя, не гнушаются даже его обрывками, кажется, готовы сесть на голый крючок. Да, такой увлекательной рыбалки у меня давненько не бывало! Но удачный клев заканчивается так же неожиданно, как и начинается. Видимо, стая, прочесав бровку, переместилась в другие слои воды.
Донка замолчала, зато заявил о себе поплавок удочки. Задорно поплясав, он юркнул в воду. Подсекаю и вывожу серебристого подъязика, затем еще одного, потом солидную плотвицу. Теперь рыба берет у самого берега на глубине меньше метра. Но вот поплавок перевалился с боку на бок, чуть приподнялся и плавно ушел под воду. Удилище дугой, это уж точно не окунь. Блестящий силуэт все ближе, рыбина ходит кругами. Бронзовый лещ нехотя появляется на поверхности, лениво заваливаясь на бок. Тут я и подсачиваю красавца.
Ловля одновременно несколькими удочками намного интереснее, когда снасти «работают» на различном удалении от берега, но такая рыбалка требует сноровки и внимания. При активном клеве одну из удочек откладываю в сторону, чтобы избежать лишней суеты и запутывания лесок.
Ловля с берега оказалась удачной. Но тут я приметил, что в ближайших тростниках гуляют стайки крупных рыбех. Пока окончательно не зашло солнце, прыгаю в лодку и осторожно швартуюсь у самых зарослей. Для прикормки разбросал веером несколько горстей распаренной перловки, закинул поплавок в окошко среди густых хитросплетений и приготовился к поимке солидного трофея. Но на крючок с вьющимся змейкой червем-подлистником попадались лишь небольшие плотвички и «фанерки», а крупняки продолжали заманчиво плескаться в гуще травы.
Неожиданно закатное солнце растворилось в облачных стадах, а потемневшее небо быстро затянулось густыми, тяжелыми тучами. Ветер подкрался к прибрежным кустам, играючи потеребил воду, но вдруг замер. Погода резко изменилась. И через мгновение со стороны открытого озера стал нарастать шум – надвигалась плотная стена дождя.
Но едва по борту лодки забарабанила дождевая чечетка, как скучающий поплавок вдруг пошел вприсядку и тут же нырнул. Кто же это отважился клевать в непогоду? Подсекаю и к своему удивлению вывожу тяжеленький трофей.
Подсеченный подлещик повертелся на леске, потом увел снасть к траве и все же бессильно распластал широкое тело на поверхности воды. Подхватываю рыбину подсачеком и отправляю в садок. Вот так да! Обычно перед ненастьем подводные обитатели забиваются в укрытия, скатываются в глубокие ямы, пережидая там разгул стихии. А тут во время ливня настоящая рыбалка только началась.
Не успел я вновь забросить удочку, настроенную на ужение в полводы, как поплавок снова заерзал, качнул антенкой, перевалился с боку на бок и улегся на воду. Оп, удилище дугой, снасть напряженно замерла. А подводный обитатель, похоже, и не понял, что проглотил крючок, он не спеша отправился восвояси, увлекая за собой леску. Стой, детина, не уйдешь! Пытаюсь несколько смягчить потяжку, доверяясь упругости удочки. Тут, видать, рыбина опомнилась, пошла кругами и опрометью бросилась прочь. Я не противлюсь рыбьей прыти, а лишь немного отдаю леску, соблюдая натяг. Рывок, другой, снасть мягко пружинит, утомляя противника. Но постепенно рыба теряет силы, она уже подведена к борту лодки. Крупный язь, играя нарядной кольчугой, глотнул порцию воздуха и, едва пошевеливая хвостом, поддался упругому удилищу. Подсачек берет в плен серебристого богатыря.
А дождь тем временем все сильнее бьет по воде, вздымая мириады шелестящих пузырей, превратив озеро в бурлящий котел. Тростник льнет к воде и стонет под натиском ревущего ветра. Плоскодонка плещется на суетливой волне, а рыбалка становится на удивление все более заманчивой и необычной. Плотная стена тростника образовала пятачок безветрия, здесь-то и жирует рыба, несмотря на буйство погоды. Если перед ливнем поклевки происходили возле дна, то сейчас вся рыбья рать азартно берет в средних и даже в верхних слоях воды. Рыбам словно нипочем вспышки ярких зарниц и канонада раскатов грома. Кажется, рыба обезумела... Вслед за подлещиками и язиками объявились окуни, и вокруг снасти завертелись страсти. Жор оказался настолько интенсивным, что пойманные трофеи я просто разбрасывал по лодке.
Однако ураган все больше набирал силу. Наскоро смотав снасти, я налег на весла. Оставаться на воде было опасно. Мокрый до нитки, я выбрался на берег и скорее укрылся в палатке, бросив улов в лодке. Весь вечер бушевала стихия. Но постепенно буря иссякла, и ненастье умерило свой пыл. Куда-то за дальнюю сопку ушли громы и молнии, изредка напоминая о себе далекими зарницами. Ливень выдохся, перейдя в капель.
А тем временем ночь вступила в свои права, небосвод почернел и стал глубоким и бездонным. Из бездны вдруг вынырнула яркая искра и лихо пронеслась по своду. За ней еще и еще посыпались метеоритные блестки...
В загадочных грезах промчалась таинственная ночь, и восход возвестил о рождении нового дня. А утром обнаружилось, что пропал брошенный в лодке весь мой улов. Кто бы это мог похозяйничать в потемках на безлюдном острове? В следующие дни и ночи кражи продолжались, «лихие разбойники» без стеснения орудовали все ближе и ближе к биваку. И вот как-то ночью я проснулся от странных звуков – это стучал котелок с остатками ухи. Пока выбирался из палатки, незваного гостя и след простыл. Котелок валялся на боку, а кусок вареной щуки бесследно исчез. Чьи же это странные проделки? Надо выследить воришку. К вечеру следующего дня раскидал по берегу рыбью мелочь и притаился в густых зарослях можжевельника. Ждать долго не пришлось. Из воды вынырнула усатая мордочка, огляделась по сторонам, снова нырнула, и вдруг неведомый зверек выбрался на берег. Да это же выдра!
Теперь стало ясно, кто проказничал все эти дни. Вот так выдра перехитрила рыболова! Схватив рыбешку, похитительница мгновенно исчезла, но я успел разглядеть воришку. Она казалась неуклюжей, но в воде, как известно, это ловкий и стремительный пловец. Она хорошо освоилась на берегу обширного лесного озера, где легко можно прокормить себя и своих малышей рыбой, не брезгует выдра лягушками, пиявками, ящерицами, которых здесь в изобилии, не гнушается змеями и мышами. Не прочь полакомиться моллюсками, раками, утиными и чаячьими яйцами, разоряя птичьи гнезда на зыбких кочках, а заодно и моей рыбой. А уж утащить птенца-пуховичка для выдры не составляет ни малейшего труда. На глухом лесном озере – выдре настоящее раздолье.
Вот так, рыбак рыбака не заметил и остался без рыбы, вопреки пословице: рыбак рыбака видит издалека. Но я ничуть не обиделся на проказницу за такую забавную пропажу. Затем подружился с хитроумной рыбачкой, ведь она своим появлением скрашивала мое одиночество.
На будущий год непременно вернусь на потаенные заливы лесного озера. И как знать, может быть, вновь ко мне наведается в гости та самая знакомая – рыбачка-выдра.