Брякнул звонок телефона в кармане. Я воткнул в сугроб лопату и с удовольствием оторвался от не самого любимого занятия. Вызывал Валера, егерь нашего общества, бывший браконьер, но вставший на путь исправления и осознавший всю пагубность своей незаконной деятельности. Егерь из него получился замечательный, он понимал животных и прекрасно читал следы. Зная местность и браконьерские повадки как свои пять пальцев, он вмиг вычислял нарушителей закона. На его счету было столько задержанных, сколько у меня добытых зайцев.
— Привет! Ты же ничем полезным не занимаешься? — Валера тяжело дышал, видимо, тоже скидывал лишний вес.
— И тебе не хворать. Ну да, хожу вокруг дома с лопатой. Чего хотел?
— Подъезжай на кормовую площадку, которая на острове.
— Подъеду. Минут через сорок. Что-то серьезное?
— Да нет, посмотреть надо на следы.
Переодеться в сухое и прогреть снегоход — дело десяти минут. Доехать до острова по льду большой реки еще полчаса. Остров называли Большой, и он действительно был не маленький (семь километров в длину, три в ширину), весь изрезанный ериками, густо заросший черемушником, красноталом, осиной и елью. «Внутри» острова находилось несколько небольших озер. Правда, заехать туда на снегоходе было почти невозможно. Но еще с осени мы с Валерой прорубили тропу и организовали внутри острова подкормочную площадку для косуль и зайцев. По зиме их набивалось в береговые заросли невероятное количество. Косули выходили на неглубокий снег, укрывавший лед, среди бела дня, бродили там, откусывая на ходу кончики веток. Сезон охоты на копытных уже давно закрылся, и животные чувствовали себя спокойно. Зайцев, конечно, гоняли до конца февраля, вот они и сбивались на острова, где добыть их на лыжах не представлялось никакой возможности. Гончие по такому снегу уже не могли гонять. В общем, занимались мы с Валерой биотехнией, готовились к предстоящему ЗМУ, дел хватало и без охоты.
Въезд на остров был из небольшой сухой протоки. Там и стоял Валерин снегоход с санями. Сам Валера сидел на нем и курил. Я сразу догадался, что егерь не хочет заезжать на технике по глубокому снегу, чтобы не пугать животину. Значит, нам предстояла пешая прогулка. Ну и славно, еще один килограмм долой…
— У нас проблема.
— Что, медведь пришел и сожрал весь овес?
— Рысь пришла.
— Да ладно! — от неожиданного известия я даже присвистнул. — Давненько кисок у нас не было. Уже натворила чего?
— Вон там, метров сто, зайца задавила и утащила. Я пролезть не смог. Задавила и задавила, невелика потеря, но она на кормушке поселилась. Пошли посмотришь!
Мы уже несколько раз, еще до нового года, завозили на подкормочную площадку овес, сено, веники и укатали твердый путик, так что идти можно было и без лыж. До площадки расстояние небольшое, с километр, а уже метров через двести на снегоходный путик, судя по неожиданно появившимся следам, спрыгнула рысь.
— Вот она по упавшей осине прошла и спрыгнула, — показал на поваленное ветром дерево Валера.
— Не любит по глубокому снегу ходить...
— Никто не любит. Но куда она зайца девала? Кровь бы была или шерсть. Ладно, пошли дальше.
Метров через двести кошка далеко прыгнула вправо и, видимо, с головой ушла под снег. Рядом был след Валеры — друг тоже проваливался здесь по пояс и выше.
— Куда это она? — спросил я.
— Козла гоняла. Большого, с белой мордой, который постоянно лает на тебя.
— Да понял я.
Действительно, был такой козлик, мы знакомы с ним лет пять, он постоянно жил здесь, это был его участок, он много раз попадал под объектив камеры, а если причуивал меня, то лаял по несколько часов, пока я не уходил. Добыть его и мысли ни разу не возникало.
— А ты как определил, что это тот самый? Догнала?
— Да кто ж его догонит? Он ростом с тогуша.
— Вот когда она всех зайцев разгонит с острова (а она разгонит), тогда она его с дерева возьмет. Никуда он не денется. Если, конечно, не свалит отсюда.
— Этот не свалит. Пошли дальше.
Спугнув пару рябчиков, мы подошли к подкормочной площадке. Она представляла собой хорошо утоптанную поляну около десяти метров в окружности. Под навесом лежал сухой овес, на длинной жердине, попарно висели веники из крапивы и ивы. Тут же был стожок топинамбура и подсолнухи, небольшая кучка моркови. По кустам были развешены клочки сена, уже изрядно подъеденного. А кругом следы, много следов. Вот цепочкой натоптали косули, они всегда приходят с одной и той же стороны. Зайцы истоптали весь периметр, а вокруг навеса с овсом снег испещрен следами рябчиков и косачей. Я даже не стразу заметил, откуда пришла рысь.
Проваливаясь по пузо, она вышла из густого черемушника, вылезла на твердое, отряхнулась, запрыгнула на жердину с вениками, прошла по ней, роняя снег, перепрыгнула на навес, поточила когти о доски. Кошка долго там сидела — осталась белесая шерсть, и снег подтаял. Она сидела и ждала. А может, от нас ушла. Я решил глянуть, куда она перепрыгнула. Так, пошла по тропе, натоптанной косулями. Стоп!
— Валера, это другая. Иди сюда, посмотри. Ты, когда передо мной здесь был, следы видел?
— Видел, конечно.
Валера нагнулся, потрогал кошачий след кончиками пальцев, зачем-то их понюхал.
— А ты прав, — сказал он, — две. Эта больше в два раза. Надо их прогнать отсюда. Они мне не нравятся. Сильно. Передушат тут всех. Или разгонят. Все труды насмарку. Давай твоих собак возьмем.
— Собаки не пойдут. Да и толку? Загонят на дерево, и что? Бумаги-то нет.
— Ты же в город собираешься.
— Да. Завтра с утра. Надо в департамент закрытые бумаги сдать. Кстати, давай свои тоже, а то оштрафуют.
— Это хорошо. Бумаги я тебе дам, а ты спроси еще, что делать в таких случаях?
— А ничего не делать. Они тебе чем помогут? Приедут выгонять из одних угодий в другие. Думай лучше, как их за реку толкнуть, они же оттуда пришли. Ну вот. За рекой и угодья уже общественные. Подумай. Поехали по домам. Ничего мы тут не сделаем.
Приехав утром в департамент, я отдал сотруднику наши закрытые разрешения за прошлый год и, ожидая, когда он занесет данные в умный журнал, стал читать разные сводки и отчеты, развешанные по стенам.
— О, а я вот смотрю, квота по рыси на наш район высокая. А я и внимания не обращал.
— В три раза квоту подняли. Не берет никто, я уверен, что никто и не знает, что на нее охота открыта до конца февраля.
— Я не понял. Что, и разрешения на нее есть?
— Да ты первый спросил.
— Давай выписывай. Сколько она там стоит?
— Так мы же только на угодья общего пользования выписываем.
— Ну что ж, а мы ее за реку выгоним, и будет все по закону.
Так я стал счастливым обладателем разрешения на добычу рыси. На обратном пути пре-дупредил Валеру, чтобы он никуда не уходил. Рассказал про бумагу.
— Давай план придумывать, — предложил я.
— Может, твоих собак возьмем и на дерево загоним?
— Нет. Лайки не пойдут по такому снегу, к тому же я не хочу их испытывать по рыси. Своих заведи и стравливай. Бумага на общественные угодья, у нас стрелять нельзя. А давай мы поставим тебя на снегоступы, и ты их вытолкнешь на лед. Они обязательно пойдут туда, откуда пришли. А пойдут они через Прорву, другой дороги нет. Я на мысу, в тальнике встану. Есть и вторая часть плана.
— Если у плана есть вторая часть, то это хороший план. А что за снегоступы? — спросил Валера.
— Мне три года назад на днюху подарили. Ненадеванные ни разу.
— Может, все же на лыжах?
— Не пройти, и ты это прекрасно знаешь. Снегоступы заодно обкатаешь. Утром ко мне заскакивай, на моем снегоходе поедем. Чтобы казалось, что кто-то приехал и тут же уехал. Карабин не бери, у тебя же путевка только на косача осталась. А вот картечь возьми. Не нравятся мне эти коты.
Рано утром, когда приехал Валера, у меня уже был прогрет снегоход, и я снаряжал магазин карабина, но пристегивать его не стал, а положил в карман куртки: село вокруг все-таки…
Валера выпрыгнул на малом ходу со снегохода с прицепленными снегоступами за спиной, а я уехал дальше по протоке. Так и надо всегда делать: не глушить двигатель, а десантироваться на малом ходу, тогда зверь не пугается. Выпрыгивая со снегохода, Валера как-то неловко дернул меня за рукав куртки и что-то оторвал, и мне прямо в руку упал маленький круглый металлический предмет. «Клепку оторвал», — с досадой подумал я и машинально сунул ее в карман.
Я спрятал снегоход за высоким наддувом, а сам укрылся за поваленным деревом на противоположном берегу. Идеально. Все как на ладони.
— Прием. Я готов.
— Принял. Начал.
Перед Валерой стояла несложная, но очень утомительная задача — выдвинуться от подкормочной площадки по козьей тропе. Рысь рано или поздно спрыгнет с нее, потому как она ведет на лед, где кормятся косули. Если спрыгнет вправо, в мою сторону, то задача упростится, надо будет просто давить к берегу, и они сами выскочат на лед. А если влево, то придется их искать и поворачивать в другую сторону. Устроившись за деревом, я воткнул в ухо тангенту с наушником от рации.
Прошло полчаса, когда моя рация ожила.
— Ответь, — услышал я. — Их три. Кошка с котятами. Ушли направо.
— Твою дивизию! И что делать?
— Лицензия у тебя. Тебе решать.
— А я что, зря здесь сижу? Гони!
Ветер с реки дул в лицо. Закурил сигаретку. И как будто пепел попал в глаз. Нет, это не пепел. Точка на льду. Пока еле различимая. Шестьсот метров. Ближе. Три точки. Я первый раз видел рысь в дикой природе. Светло-рыжая, на невероятно длинных ногах, она смешно подкидывала зад, отчего задние конечности казались намного длиннее передних. Вот уже видны пятна. Котята не сильно меньше матери. Прикладываюсь к оптике, вижу даже зрачки. Нет, не ее. Лучше одного из котят. Да, так будет лучше. А оставшиеся уже никогда не вернутся. А, дьявол! Магазин-то я не примкнул.
Кошка снизила темп перед зарослями тальника и пошла медленнее. Я достал магазин и плавно, почти без звука воткнул его в приемник. Передернуть затвор бесшумно не получилось. Рысь дернула ушами, но ветер, видимо, отнес щелчок, и кошка не определила направление звука. Чертов затвор не закрывался. Я потянул его на себя, он сдвинулся на пару сантиметров назад, но опять не подхватил патрон и не закрылся. Снял магазин. Патроны на месте. Вставил назад в приемник, передернул затвор уже сильнее. Не помогло. Опять снял магазин. И между стенкой магазина и верхним патроном увидел маленькую клепку, оторванную от куртки и зачем-то положенную в карман… Поднял глаза — рыси ушли. Так, еще не все потеряно. Есть план Б. У меня за спиной пять километров заливных лугов. До самого бора ровное место, почти без растительности. Надо по дуге обогнать их и встать на краю бора. Как уходят косули, я знаю, они должны пойти тем же путем.
— Ответь! — по голосу и дыханию друга я понял, что Валере несладко.
— Не получилось. Я поеду к бору, попробую их перехватить. Ты выходи и костерок запали или иди в село. Ко мне. Отбой.
— Разберусь. Отбой.
Заливные луга ровные, как стол. Почти на полном ходу, по большой дуге, за десять минут я пересек открытое пространство, перепрыгнул через небольшую речку и заехал в бор.
— Ответь! Их было четверо. Большой котяра. Только вышел на лед. Я видел, как он забежал на Прорву.
Крупный след — это его. Кошка зайца котятам носила. Я лежку нашел. Кот их следом пойдет. Отбой. Я проехал еще метров триста вдоль края сосен, еще пятьдесят прошел пешком, здесь снегу было немного. Присел за густой куст осоки. Передо мной открытое пространство в несколько километров, с разбросанными по нему многочисленными озерами, окаймленными осокой и редкими кустами.
Увидел я их уже совсем рядом, в ста метрах, и дальше смотрел только в оптику. Кошка бежала, почти не проваливаясь в снег, и беспрерывно крутила головой во все стороны. Она, очевидно, была встревожена и часто прижимала уши с кисточками к голове. Рыжие глаза скользнули по мне, и она остановилась. Было видно, как она устала. Пятнистые бока часто вздымались, из пасти текла слюна и резкими толчками выходил пар. Тяжело ей дались эти пять километров по снегу.
Она смотрела прямо в оптический прицел. Бесшумно мяукнула, и бежавшие следом котята остановились как вкопанные. Шерсть на загривке приподнялась. Я встал и передернул затвор. Крутясь, вылетел патрон и нырнул в снег. «Уходи! И никогда не приходи!» — громко крикнул я, смотря кошке в глаза. Рысь припала к снегу и как-то по-кошачьи, по-деревенски прыснула в сторону. Котята за ней.
Я сел прямо в снег, закурил. Что-то Валере надо объяснять, но задача выполнена. Мы их прогнали. Вдруг слева что-то мелькнуло. Приложил оптику к глазу. Огромный кот, в два раза больше самки, спокойно шел по их следу. Видимо, у кошки скоро должна начаться течка, вот он и крутился рядом. Вынюхивал.
Не поворачиваясь, как сидел вполоборота, так я и выстрелил. Самец подпрыгнул метра на два вверх. По его вытянутой правой лапе я понял, что попал по месту, в лопатку. Мгновенно пролетев мимо меня, кот скрылся среди сосен, разбрызгивая алую кровь по снегу. Я опять закурил. Надо ему дать лечь, пусть кровь уйдет из него…
Через полчаса я подошел к коту. Он лежал головой к своим следам и ждал меня. Снежинки падали на его открытые глаза и не таяли.