Появление статьи Ю. Дунишенко «Стрелять или миловать?» в первый момент меня очень обрадовало. Ведь моим оппонентом на этот раз выступил представитель хоть и отраслевой, но науки, человек, по-настоящему вовлеченный в научные проекты по изучению амурского тигра, и именно с ним можно было рассчитывать на аргументированное продолжение дискуссии об амурском тигре как вероятном трофейном виде в не очень отдаленном будущем.
Увы, дискуссии не получается и на этот раз. Даже изначальная постановка дилеммы, вынесенная глубокоуважаемым Юрием Мифодьевичем в заглавие статьи, уже довольно нелепа.
Ведь о чем я говорю и продолжаю говорить: амурский тигр и суверенное государство, именуемое Российской Федерацией, могут ВЗАИМОВЫГОДНО сосуществовать, раз уж Господь попустил их взаимно располагаться на территории друг друга.
Для того чтобы понимать, что происходит сегодня не с тигром, а именно «вокруг тигра», совсем не надо быть специалистом-тигроведом. Достаточно лишь толики здравого смысла и способности взглянуть на ситуацию со стороны. Для чего, собственно говоря, я и был приглашен директором Дальневосточного отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF) Юрием Дарманом в ноябре 2002 года.
Должен сказать, что при детальном рассмотрении проблемы сохранения амурского тигра обнаружилось изобилие таких замечательных коллизий, которые, наверное, не по силам было выдумать даже И. Ильфу и Е. Петрову. Собственно, я уже за одно то благодарен Всемирному фонду дикой природы, что он обогатил меня информацией на много лет журналистского и литературного творчества.
Раз уж зашла речь о специалистах, то на Дальнем Востоке России специалистов-«тигрятников» всего четверо. Это – россияне Виктор Юдин, Сергей Кучеренко и два гражданина США – Дейл Микелл и Джон Гудрич. Все остальные россияне, именующие себя «тигрятниками», будь они даже докторами наук, выполняют роль лаборантов при американских исследователях. А индивидуальные грантовые соглашения, заключаемые с ними, особо подчеркивают, что они не могут самостоятельно использовать результаты исследований по крупным кошкам в своих публикациях. Именно им, этим кандидатам и докторам наук, мы сегодня обязаны тем, что результаты исследований по экологии крупных кошек России становятся достоянием другой страны. Все более-менее значимые публикации в мировой научной прессе по «тигровой» тематике выходят под авторством сотрудников международных экологических финансовых корпораций.
Я присутствовал на Международной конференции по тигру, которая проходила в Хабаровске в сентябре 2003 года, вместе с глубокоуважаемым Юрием Мифодьевичем. Конференция произвела тогда на меня удручающее впечатление. Более всего она напоминала профсоюзные конференции советского времени, где обсуждались самые обыденные малозначительные частности, но при этом все совершенно согласованно старались не говорить о важнейших вопросах экологии тигра и его охраны.
Один из докладов на этой конференции, представленный Сарой Кристи, рассказывал именно о затратах международного экологического сообщества на сохранение всех тигров в целом, и амурского тигра в частности. Эти же цифры можно найти на официальном сайте Сары Кристи, тем более что она тщательно обновляет все эти сведения год за годом. Не далее как вчера я заглянул туда и убедился, что она привела уже сведения за 2005 год. Так что суммы, называемые мной в статье «Самый дорогой трофей мира», отнюдь не являются голословными.
Кроме того, затраты на проекты по сохранению и изучению амурского тигра являются совершенно доступными по меньшей мере у двух крупнейших организаций, дистрибьютирующих гранты, фонда «Феникс» и того же WWF. Для того чтобы узнать, сколько они тратят на тигриные проекты, достаточно зайти на их сайты и прочитать приведенные в их отчетах цифры. Не так давно руководитель Дальневосточного отделения WWF оценил помощь, оказанную Всемирным фондом дикой природы различным лицам и организациям, участвовавшим в проектах по сохранению амурского тигра, в девять миллионов долларов.
Лишь одна крупная международная «тигрозащитная» организация сегодня не имеет прозрачного бюджета на территории Российской Федерации. Это – Общество сохранения диких животных, WCS, гранты которого как раз получают представители, привлеченные WCS, – сотрудники Хабаровского отделения ВНИИОЗ, в течение десяти лет.
Именно оно является куратором пяти площадок по мониторингу амурского тигра на территории Хабаровского края. А средняя стоимость обработки одной площадки в год составляла на 2004 год (последний год моей работы в дальневосточном отделении WWF) около пяти тысяч долларов США. Это, конечно, не миллионы, но для наземных полевых исследовательских работ сумма вполне приличная. Если уж и при таком финансировании ему не хватает средств на горючее и снаряжение, то я просто развожу руками.
Насколько объективны данные по состоянию популяции амурского тигра – это определяющий вопрос всей «тигриной» дискуссии.
Учет амурского тигра – это прежде всего не столько огромный труд, сколько деньги. По-настоящему большие деньги, которыми распоряжаются координаторы этих учетов. Стоимость же учета амурского тигра 2005 года составляла несколько сот тысяч долларов. Эти средства выплачивают российским исполнителям международные экологические финансовые корпорации. И именно они формируют круг специалистов, под руководством их экспертов происходит подготовка отчетов. Но дело в том, что эти сведения им нужны не для эффективного управления популяциями, а для увеличения собственного финансирования со стороны мирового сообщества. Именно поэтому я предпочитаю говорить о них не как об общественных экологических организациях, каковыми они представляются обычно рядовым гражданам, а как о международных финансовых корпорациях, делающих бизнес в околоэкологической сфере.
В принципе в научной среде вес ученого определяется количеством его публикаций в так называемых рецензируемых журналах. Это значит, что каждая статья в них проходит как минимум две независимые рецензии (в иностранных журналах количество рецензентов достигает восьми, а то и двенадцати). Рецензенты обращают внимание буквально на все: достоверность собранного материала, его количество и качество, методы обработки, соответствие материала предложенным выводам. И только если они считают, что все эти требования в работе соблюдены, они дают «добро» на выход работы в печать. Так, и только так, обеспечивается объективный контроль за качеством научной продукции во всем мире. Сегодня же подавляющее большинство «тигриных исследований» выпускается в виде внутенних отчетов профинансировавших их фондов – на лазерном принтере, сброшюрованными вручную. На них даже не принято ссылаться в академических изданиях.
К слову сказать, ни у одного сегодняшнего участника «тигриных» проектов не опубликовано более двух работ в академических рецензируемых журналах.
Так что, будучи человеком простым, я спрашиваю – сколько статей по результатам тигриных учетов 1996 и 2005 года было опубликовано в российских и международных рецензируемых журналах? Пожалуй, я знаю ответ на этот вопрос.
А по большому счету, на то, объективно его считают или нет, амурскому тигру наплевать. Как наплевать и на всю миллионодолларовую активность вокруг него. Они существуют в параллельных мирах – тигр и люди, распределяющие и тратящие его именем деньги.
Если следовать логике многоуважаемого оппонента, то любая легальная охота – вредна. Достаточно увеличить квоту добычи чего бы то ни было, и это «что бы то ни было» начнут стрелять в размере, в несколько раз превышающем объем выдаваемых лицензий. Тогда уж проще запретить охоту совсем.
Дело в том, что, вместо того чтобы обеспечить доступ к охотничьим ресурсам мелкому и среднему арендатору, государство предпочитает «рулить» в охотничьем хозяйстве самостоятельно, пытаясь обеспечить и борьбу с браконьерством, и биотехнию.
Но любому человеку, хоть мало-мальски когда-либо имевшему дело с реальным сектором экономики, известно: государство – самый неэффективный менеджер из всех возможных.
И поэтому во всем мире управление охотничьим хозяйством возложено на мелкого арендатора.
Несколько дней назад я разговаривал с владельцем небольшого охотничьего хозяйства в Словакии Желованом Миреком. Площадь его участка – две тысячи гектаров. Ежегодно он ОБЯЗАН добывать на нем 50 кабанов и пять благородных оленей. Иначе отберут, потому что звери лес съедят. А лес – он всему голова. Хозяйство Желована расположено, напоминаю, в Словакии – стране, которая перестала быть социалистической одновременно с Российской Федерацией. Так что же есть такого у этих словаков, чего нет у нас? Или, может быть, наоборот – что-то у нас есть такое, чего нет у этих словаков?
У нас есть остатки системы управления охотничьим хозяйством, обеспечивающей нужды государства. Это – охотничье хозяйство промыслового типа, рассчитанное на получение пушнины и мясной продукции, а не на удовлетворение охотничьих потребностей населения.
Но дело в том, что такое хозяйство (и то с большими натяжками) может существовать лишь в рамках тоталитарного государства, от модели коего мы уже давно отошли. Но чиновники «от охоты» продолжают реализовывать именно эту, запретительно-разрешительную, модель. Именно они пытаются максимально сократить лимиты на отстрел охотничьей фауны, а то и вовсе запретить охоту в целых регионах страны. Выход из этой ситуации есть, он понятен большинству участников процесса: распределение территорий между наиболее состоятельными собственниками (возможно, и на аукционной основе), с последующим надзором со стороны государства. Плодятся у тебя звери, нет браконьеров – управляй дальше; выбил «зверька», шалят «местные», на первый раз – письменное предупреждение, на второй – передача земли в конкурсное управление.
В одном правы господа «экологисты» – проблема сохранения амурского тигра – а я настаиваю, что трофейная охота является НЕОТЪЕМЛЕМОЙ частью ПРОДУМАННОЙ политики его охраны – вбирает в себя весь спектр природоохранных проблем территории, и проблему разумного распределения угодий в том числе.
Тема не охотничьего использования амурского тигра, безусловно, очень интересна, но и тут я спрошу – а сколько экотуристических групп принимают туроператоры Хабаровского и Приморского краев ежегодно и какие средства от экотуризма сегодня поступают в казну этих регионов?
Замечу мимоходом, что на развитие так называемого экологического туризма была в конце 90-х годов прошлого века направлена огромная программа, финансировавшаяся тем же WWF. А стоила она в целом... Да не скажу сколько, чтобы лишний раз не расстраиваться от сознания того, насколько неэффективно тратят средства международные экологические корпорации.
Любые обсуждения, которые могут привлечь внимание к амурскому тигру и вопросам финансирования вокруг него, в высшей степени нежелательны для значительной части исполнителей «тигриных» проектов. Не дай бог, выплывет наружу что-то такое, из-за чего научный сотрудник лишится ежемесячного грантового пособия. Или площадку мониторинга урежут...
По самому большому счету вопрос «стрелять или миловать» не стоит на повестке дня. Речь идет не о казни или помиловании, а просто о рациональном использовании, при котором амурский тигр реально станет экономическим фактором территории, а не «кормушкой» для узкого круга лиц – преимущественно за рубежом нашей Родины.
P.S. Уже закончив статью, я вновь перечитал отклик Ю. Дунишенко и усмехнулся. Усмехнулся я, читая постоянные уверения в моей ангажированности некими коммерческими структурами. Что же, я, пожалуй, даже склонен согласиться с таким мнением. Я на самом деле ангажирован на развитие этой темы, но не отдельными коммерческими организациями, а всей экономической обстановкой в регионе. Я убежден, что не государство, а арендатор, или частный собственник, смогут спасти полосатую кошку, обитающую на принадлежащих этому собственнику территориях. И если вы считаете, что в своих статьях я привожу аргументы от имени именно этих людей – сегодняшних и завтрашних хозяев охотничьих угодий – то Вы правы, я согласен!