Утренние заморозки сковывали бурьян и верблюжью колючку серебряным инеем. Скоро под солнечными лучами это серебро превращалось в миллионы капель, блестевших в солнечных лучах всеми цветами радуги. Затем, высушенная все еще теплыми лучами солнца и ветром, вся эта красота превращалась в скучные серые заросли, где находили свой приют разжиревшие от обилия пищи зайцы.
Мой дедушка Костя, отец, дядя Володя и их друзья охотники очень любили эти дни. Не требовалось теплой одежды. Все еще можно охотиться на северную утку, а на полях и в нашем приволжском лесу – непуганые зайцы. Старые зайцы, конечно, попрятались, а вот подросшие представители двух-трех пометов этого года беспечны и много чего не умеют. Но мясо их от этого не хуже, а адреналин они приносят такой же, как и заячьи «профессора».
Наш, омывающийся со всех сторон остров, в те годы был подлинным охотничьим эльдорадо. Судите сами.
Уже за околицей начинались богатые дичью угодья. В километре – озеро Безымян-ное, где до ледостава держались утки. Из озера в ерик Тепленький шла непонятно кем названная протока Паранькина дыра. На ее Чертовом мосту мы, ребятня, весной любили ловить на поплавочные удочки рыбу. Смотря на мелькающие в струе воды бронзовые спины сазанов, мы надеялись на удачу. А они, сазаны, лещи, сновали под мостом. То в озеро, то обратно в ерик.
Ерик был глубоким, много стариц. Тепленький был любим многими утками, не говоря уже о том, что был местом обитания лысух и всякой болотной дичи. А дальше Тепленький впадал в Круглое озеро, а через протоку – в Волгу.
А совсем к югу, у бугра Длинного, по обе стороны тянулись заросшие «Ильмень Лаптев» и ильмень «Лопухи». Вот в них-то дичи было действительно много. Далеко не каждому охотнику удавалось пробиться к его заводям и чистинам. Когда все же удавалось, то после возвращения были долгие рассказы о пережитом, об удачных выстрелах, о том, как удалось пробиться через многолетние камышовые заросли. И с каждым повторением эти рассказы становились все более красочными.
Волга в те годы, не подвластная еще людям, была полноводной. Удивительно чистой была ее вода, а по берегам – песчаные пляжи.
Для нас, детей, охота на зайцев, когда на нее брали взрослые, была радостью. Радостью не от того, что станем свидетелями охотничьей удачи взрослых, а радостью от сознания того, что вплотную соприкоснемся с занятием для настоящих мужчин.
На зайцев ходили обычно не далеко, так как их хватало в кустарниках сразу за околицей поселка и много было в плодопитомнике.
Однако, когда из города приезжал мамин брат, мой родной дядя, все изменялось. Охота проводилась вдали от поселка и там, куда мало кто ходил из местных охотников. Городские охотники, хотя Астрахань от наших мест была в каких-то пяти километрах, были здесь очень редкими гостями. Все-таки надо было переправляться паромом через полноводную Кизань, а мест, богатых зайцами, в те годы хватало и рядом с городом.
Памятных охот, в которых принимал участие в 60-х годах прошлого века, было много. Есть незабываемые. Эта поучительная не только для меня, начинающего охотника, но и для взрослых и опытных охотников, помнится особенно ярко.
Все как всегда. Выход на охоту в предрассветных сумерках. Быстрый переход на поля, обильно заросшие бурьяном и верблюжьей колючкой. Посещение мест, густо поросших кустарником. Обходы, загоны – и ничего. Ни одного зайца встретить или хотя бы увидеть не удалось.
То же повторилось на старом, давно заброшенном аэродроме. С шумом из куртины травы на дальнем выстреле поднялись куропатки. Раздались выстрелы. И все.
По склонам былых капониров, скрывавших от немецкой авиации наши бомбардировщики дальнего действия, много лисьих нор. А лис нет.
Собрались, отдохнули, и было решено передвинуться к закрайкам прибрежного леса. Пока взрослые курили, озирался по сторонам. И вдруг заметил семенящий пушистый колобок, который уже приближался к густо заросшей травой поляне. До нее было каких-то шагов двести, а вокруг – скошенная трава.
На мой крик взрослые обернулись. Их вердикт был единым: в траве скрылся енот. И еще целый час мы топтали эту траву. Но никого так и не вытоптали: ни запавшего енота, ни зайцев, ни лис. Настроение у всех упало. Время к обеду, а зайцев даже не видели. Взрослые судили-рядили, но ни к каким определенным выводам и решениям так и не пришли. Решили проверить закрайки, выйти к Волге и по берегу двигать домой.
Через полчаса пришли к закрайкам прибрежного леса. А здесь по всей поляне разбрелись коровы. Куда не посмотришь – всюду ходят, стоят, жуют пожухлую траву молочные кормилицы.
Тут уже терпение у всех пропало окончательно. Во-первых, по разумению бывалых охотников, коровы и зайцы – вещи не совместимые. Там, где коровы, зайца быть не должно. А во-вторых, если зайцы здесь есть, то, как по ним стрелять? Где гарантии, что дробь не заденет корову?
В общем, забросили ружья от греха подальше за спины и по тропинкам побрели в сторону поселка. Было грустно, что охота так безрезультатно заканчивается.
Отец шел тропинкой меж молоденьких топольков и ясеней. Вдруг он остановился, стал всматриваться под ноги. Затем стал лихорадочно тащить из-за спины свою «БМку». А из-под его ног выкатил и покатил между буренками большущий, как мне тогда казалось, русачина. Немая сцена, затем дружный смех.
И началось. Зайцы срывались из-под ног, неслись между коров в поля. Казалось, они сюда сбежались со всего нашего острова. Выстрелов не было, но всяких слов, в том числе не печатных, было произнесено немало.
Пока сообразили, пока послали самых быстроногих на перехват, зайцы пропали. И опять час челночили по закрайкам. Там коров не было, но не было и зайцев.
На общем перекуре согласились с тем, что зайчары заключили какой-то договор с коровами. Буренки их не только не тревожат, а и охраняют. Так и получилось.
Позже отцу и мне удалось удачно поохотиться на зайцев, которые запали в местах пастьбы коров. Один из нас был загонщиком, а второй садился в засидку в месте наиболее вероятного лаза русака.
А в тот первый день мой отец все же взял своего очередного зайца. По дороге к дому, в куртине бурьяна, рядом с дорогой.