В Службе природопользования и охраны окружающей среды Астраханской области получил путевку. Мне разрешалось в оставшиеся до Нового года два дня добыть одного зайца. Предупредили, что добыть зайца стало непросто.
Сказалась продолжительная весна и затянувшееся половодье, что привели к уменьшению с четырех до двух пометов зайцев. Да и охотников, получивших путевки в ГРОФ стало больше. Специалисты службы и охотники, с кем удалось поговорить, рассказывали, что встречавшиеся им зайцы были крупные и ученые, ну прямо «заячьи профессора», добыть которых непросто.
Память вернула в охоты начала семидесятых годов прошлого века здесь, на малой родине, напомнила охоты в глухозимье в Саратовских степях. Тогда в аналогичных погодных условиях охота на зайцев часто заканчивалась без выстрела и трофеев. Присутствие зайцев в заснеженных кустарниках, оврагах, низинах, по берегам речушек, в основном выдавали уходящие с лежки их гонные следы. На занесенной снегом пахоте они срывались на запредельной для выстрела дистанции.
Преследование же поднявшихся с лежки и ушедших без выстрела зайцев, как правило, заканчивалось ничем. Если же удавалось загнать зайца в лесополосу, кустарник и позволяло время, то начинался изнурительный и трудный поединок. Заяц ходил в густых зарослях, подолгу затаивался, а охотник пытался обмануть его и подойти к нему на выстрел. Изредка все же удавалось заполевать такого зайца, но это были в большинстве своем молодые. Если же попадался матерый заяц, то противоборство часто заканчивалось в его пользу. Таких зайцев многие собратья по охотничьей страсти и зовут «профессорами».
Моя первая охота на зайцев состоялась 30 декабря. Накануне прошедший легкий снежок немного прикрыл старые следы, появилась реальная возможность найти свежий малик и потропить зайца. Смущал лишь державшийся в десять утра мороз в 17 градусов, от чего сильно скрипел снег. Замерзшая трава и ветки кустарников, при наступании на них гулко взрывались, оглашая окрестности и предупреждая своих обитателей о приближении охотника.
Вначале решил проверить бывший плодопитомник. Когда-то, в годы детства и юности, здесь всегда можно было найти и заполевать зайца, поднять стайку куропаток.
Давно уже здесь нет виноградника, кустов смородины и малины. От яблонь и айвы остались лишь полусгнившие стволы деревьев. Уже никто на этих землях не занимается садоводством. Обилие же бурьяна, верблюжьей колючки, сделало этот некогда богатый сад привлекательным для зайцев и разного рода пернатых.
Первые следы жировки зайцев встретились уже в самом начале моей охотничьей тропы. Следов было много, хватало и следов охотников. Тропление заячьих следов по морозу, скрипящему снегу и замерзшей траве ничего не дало. Находил, казалось, еще не остывшие лежки, а косых даже в бинокль разглядеть не удалось.
Такой же результат и разочарование ожидали меня в этот день на спящей под снегом пахоте, склонах бугров, в оросителях и заросших рисовых чеках. К 15 часам дня с непривычки гудели ноги, пот обильно увлажнил мою одежду. Зайца же не только заполевать, но даже и увидеть не удалось. Не встретил и охотников, зато на грунтовых дорогах увидел запорошенные следы легковых автомобилей со следами расходившихся от них людей. Стало грустно. Понял, что моя малая родина, находящаяся всего в каких-то нескольких километрах от черты областного центра, год от года все больше и больше привлекает к себе городских охотников.
На обратном пути к дому, встретил-таки своего земляка – учителя местной школы Николая Егорова. Остановившись, поговорили за жизнь и об охоте. Николай подтвердил мои наблюдения о том, что в наших краях стали чаще бывать охотники из областного центра на «железных конях» и с подружейными собаками. Особенно много охотников побывало в угодьях в начале сезона и в первые недели декабря.
Поэтому оставшиеся зайцы, по его наблюдениям, прошли хорошую выучку и добыть их сейчас чрезвычайно трудно.
Спустившись с бэровского бугра в плодопитомник, внезапно набрел на свежий малик. Решил немного потропить. След, то теряясь в густой траве, то продираясь сквозь упавшие деревья, повел меня в тот район питомника, что был мною обследован утром. Не верилось, что тропление может привести к зайцу. Приближаясь к местам, где проходил утром, наверное, ослабил внимание.
Результат в таких случаях предсказуем. Заяц сорвался метрах в тридцати из-под поваленного дерева, рванул через траву. Не удержавшись, отдуплетился на пределе уверенного выстрела. По тому, как он прижал к спине уши, усилил бег, понял, что задел его. В быстро наступающих сумерках начал преследование. Крови на следах не было. Попетляв в зарослях травы и кустарника, заяц потрусил на окраину близ расположенного села. Гонные следы повели по проселку, затем затерялись в огородах. Опустившаяся темнота, заставила прекратить охоту.
На следующий день все повторилось. Отличие было в том, что шедший до рассвета снег замел все следы. И где бы не челночил: по занесенной снегом пахоте, по полям, оросительным каналам – нигде никаких следов, кроме лисьих, не было. К полудню, устав от бесконечной ходьбы по глубокому снегу, перешел в прибрежный лес.
Брел по его опушке по пробитой коровами и бычками тропинке. Здесь было тише, не пронизывал усиливающийся западный ветер. Деревья и колючий кустарник сбрасывали со своих крон подтаявшие под солнышком снежные шапки. Щебетали синички, предвещая скорое потепление.
Внезапно увидел свежий малик. Буквально через сотню шагов наткнулся на место жировки. Судя по следам, здесь встретились и порядком наследили три-четыре зайца. Обойдя это место, нашел выходной след и начал тропить. Снег местами был глубокий, и малик довольно скоро привел меня на поляну, захламленную ветками деревьев, густо поросшую кустарником и бурьяном.
И вот здесь почувствовал, что стронул зайца с лежки. Оказалось, что зайчара лежал под стволом поваленного дерева. Его гонные следы вначале повели под ветками, по бурьяну. Подождав минут двадцать, начал преследовать.
Несмотря на максимальную осторожность, бесшумного преследования не получилось. Предательски скрипел снег под ногами, гулко ломались под ногами ветки. Пройдя шагов двести, опять вышел на оставленную лежку. Подождал еще минут двадцать. Малик опять запетлял под поваленными стволами деревьев, кустарников, траве.
Наконец увидел скидку в сторону большой кучи веток от деревьев, обильно занесенную снегом. След уходил под нее. Полянка, где в куче веток скрылся заяц, была площадью примерно сорок квадратных метров. Рядом проходила тропинка, пробитая животными, а по ее сторонам – кустарник и все тот же бурьян.
Обошел место, где затерялся малик, выходных следов не было. Остановившись на месте, с которого лучше просматривалась поляна, стал ждать.
Терпения моего хватило минут на пять. Заяц не проявлял своего присутствия. Попытался выгнать его из-под веток. Стучал ногами, ломал сучья – все тщетно. Начал обходить опять злополучное место. Вернулся туда, где минуты две назад стоял. И тут увидел выходной, еще горячий след зайчары. Он, как невидимка, прошмыгнул из кучи веток через место, где мгновение назад стоял я, и пошел по тропинке в сторону первой лежки.
Я опять продолжил преследование. Мой зайчара вновь ходил под поваленными деревьями и колючим кустарником, скрывался за густой травой. Порою казалось, что он устал и сейчас подпустит на верный выстрел. Однако время шло, а зайчара был невидим для меня. Кружил по участку леса километра полтора по окружности, оставаясь для меня невидимкой.
Солнце уже сильно склонилось к закату, когда вдруг на меня пришло озарение. Понял, что веду поединок не просто с зайчарой, а с «профессором». «Профессор», он и есть «профессор». И стало грустно. День угасает, пора возвращаться. Ведь сегодня будем встречать новый 2009 год. А 31 декабря, наверное, не мой день. Постояв минуту, вышел из леса, перешел на край поля и пошел по направлению к дому. Зайца же в тот день все же добыл.
Все было до банальности просто. Шел вдоль поливной канавы, местами заросшей бурьяном. Следов вокруг не было. Куда ни взгляни белоснежное поле.
Заяц же сорвался именно из этой канавы, и, подставив левый бок, стал уходить. Выстрел «единицей» из правого ствола решил дело.
Из архива редакции